Труды по истории Москвы - Михаил Тихомиров

Возникает законный вопрос: если у русских существовала потребность в греческом языке, то куда же делись греческие книги, привозимые в Россию» Мы можем ответить ссылкой на существование в Москве великолепной библиотеки греческих книг, одного из лучших в мире собраний греческих рукописей, хранящихся в Историческом музее. Правда, Белокуров приложил много стараний для того, чтобы доказать, будто бы так называемое Синодальное (Патриаршее) собрание греческих рукописей в Москве возникло только в XVII в., когда патриарх Никон послал на православный Восток Арсения Суханова для покупки древних рукописей.

Но ведь Суханов ездил для покупки только тех рукописей, которые могли быть полезными для исправления русских церковных книг. Суханов в отдельных случаях, конечно, мог купить и рукопись иного, не церковного содержания, однако значительное число рукописей гражданского порядка в Синодальном собрании невольно вызывает сомнение в том, купил ли их Суханов или же они находились в Патриаршей библиотеке значительно раньше. Назовем некоторые из таких рукописей: две Илиады, история Павсания, география Страбона, история Фукидида, философия Аммония, философия Арата, арифметика Никомаха, комедии Аристофана, физика Аристотеля, речи Аристида, трагедии Эсхила и Эврипида, категории Аристотеля и др. Сомнительно, чтобы подобные рукописи, ставшие в XVII веке уже большой редкостью и в Западной Европе, особенно комедии Аристофана и история Фукидида, были куплены Сухановым. Однако, когда мы вспомним о том, что в Москве жили ученые митрополиты греки Феогност, Фотий и Исидор и болгарин Киприан с его византийской образованностью, то не покажется особенно смелой догадка, что эти рукописи остались в Патриаршей библиотеке после их смерти.

Рукописи светского содержания сохранялись по традиции, не привлекая к себе особого внимания. Ведь даже в XVIII в. они казались малоинтересными для церковной библиотеки, и это объясняет нам тот печальный факт, в силу которого некий профессор Маттеи, родом саксонец, совершил в Синодальной библиотеке ряд хищений, попросту говоря, украл несколько рукописей и продал их библиотекам различных стран Западной Европы. Так и появилась в голландском городе Лейдене (конечно, не повинном в воровстве профессора XVIII в.) рукопись, содержащая, кроме нескольких песен Илиады, еще и гимны Гомера, притом в таком виде, в каком другие рукописи их не имеют.

Можно было бы задать вопрос: является ли Синодальное собрание рукописей, хранящееся в Государственном историческом музее в Москве, остатком царской библиотеки» Ответ должен быть отрицательным, потому что митрополичья, впоследствии Патриаршая, библиотека и библиотека московских царей были разными учреждениями.

Правда, ряд буржуазных историков пытался и русских царей XVI–XVII вв. представить полуграмотными людьми, не имевшими даже собственных библиотек, а бравшими книги, так сказать, напрокат из Патриаршего или из какого—либо монастырского собрания. Но этот взгляд надо признать явно противоречащим нашим историческим свидетельствам. Так, мы знаем о лицевых рукописях (с миниатюрами), которые специально делались для царевичей. Мы знаем о царских экземплярах печатных книг. Один из экземпляров первопечатного «Апостола» 1564 г. даже заключен в кожаный переплет, на котором вытиснен московский герб и сделана надпись: «Царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси». Этот экземпляр был подносным и, видимо, подарен одному литовскому гетману.

Библиотека московских царей существовала, и остатки ее, разбросанные по разным собраниям, сохранились и до нашего времени. Распыление царской библиотеки с русскими книгами, вероятно, произошло в XVIII в., после переноса столицы в Петербург. В частности, историк В. Н. Татищев, живший в первой половине XVIII в., рассказывает, что Петр I брал с собой в персидский поход для чтения Муромскую «топографию». Это, видимо, был сборник сказаний о муромских князьях Петре и Февронии. Татищев упоминает, что Петр I подарил ему одну летопись, приказав ее выдать из кабинета, то есть из учреждения, специально ведавшего делами императора.

Нам хорошо известно о библиотеках ряда бояр, собиравших книги. К их числу в XVII в. принадлежал, например, стольник В. Н. Собакин. Рукописи из его библиотеки с соответствующими пометами находятся теперь в разных собраниях. Князь В. В. Голицын был известен как обладатель большого числа рукописей и печатных книг и т. д.

Итак, хотя можно считать установленным факт существования царской библиотеки с русскими рукописями, это не решает вопроса о том, что же произошло с тем богатым собранием греческих и латинских книг, которые видел в 1565 г. ливонский пастор Иоанн Веттерман. И. Е. Забелин думал, что царская библиотека погибла во время московского пожара 1571 г. Но ведь такие пожары были и раньше. Зачем же настаивать на том, что библиотека обязательно погибла»

Сейчас совершаются крупнейшие открытия в истории письменности: в замурованных пещерах найдены рукописи в Палестине, в Египте, в Средней Азии.

Может быть, сокровища царской библиотеки лежат еще в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука попробовала их отыскать. А такие подземелья и в самом деле существовали в Кремле с XVI века.

Старая пословица говорит: «Попытка не пытка, а спрос не беда». Поиски этих сокровищ в древней кремлевской земле будут стоить сравнительно недорого, а находка, возможно, сохранившейся библиотеки – подчеркиваем, возможно, так как нет уверенности, что она еще существует, – имела бы громадное значение.

ЗАПИСИ XIV–XVII ВЕКОВ НА РУКОПИСЯХ ЧУДОВА МОНАСТЫРЯ[1102]

Записи на рукописных и печатных книгах принадлежат к числу ценных и в то же время малоизученных исторических источников. Часть из них издана в различного рода описаниях собраний рукописей и старопечатных книг, но случайно и разбросанно. Очень пестрым является и сам способ издания подобных записей. То они печатаются полностью, то в отрывках или сокращениях; иногда со стремлением сохранить не только орфографию, но и графику, иногда с явным пренебрежением и к орфографии, и к точности передачи самого содержания записи.

К этому следует прибавить полную бессистемность в издании записей. Отсутствует не только какой—либо общий свод записей, но даже сведения о них, если не считать кратких записей в устаревшей уже работе И. И. Срезневского или суммарного перечисления писцов в «Палеографии» Карского.

Между тем издание записей является важным и необходимым делом для разных областей исторического знания, языкознания и истории литературы.

Прежде всего, записи отличаются ценной исторической особенностью: они, как правило, являются не только историческими свидетельствами, но и непосредственными историческими остатками. Подлинная запись имеет неоспоримое датирующее значение, так как она является не отражением того или иного факта в литературе, будь это летопись, сказание и т. д., а непосредственным остатком этого факта.

Таких записей немало, но они почти не вошли в научный обиход и только в редких случаях упоминаются в специальных исследованиях, как, например, запись на Рязанской Кормчей 1286 г., раскрывающая перед нами картину воссоздания русской письменности после монгольских нашествий во второй половине XIII в.

При изучении книжных записей необходимо принимать во внимание некоторые их особенности. Имеется два основных вида записей: 1) записи о времени или причинах написания рукописи, 2) владельческие и запродажные записи.

Первый вид записей обычно помещался в конце рукописей, после послесловия, точно так же, как и так называемые выходные листы в старопечатных книгах со сведениями об издании данной книги. Размеры подобных записей—послесловий самые различные: от краткой справки о времени окончания написания книги до обширного рассказа об обстоятельствах, при которых была написана рукопись, и о причинах составления такого—то произведения. Иногда записи помещались и в начале книги, особенно в поздних рукописях XVII–XVIII столетий, в виде своего рода предисловия. Этот вид записей на книгах особенно значителен, так как такие записи порой заключают ценные историко—литературные материалы.

Записи о продаже чаще всего помещаются по отдельным листам рукописи, на ее нижнем поле. Обычно на каждом листе писались только одно или несколько слов, и запись растягивалась таким образом на значительное количество листов (10, 20 и более). Иногда запись повторялась и распространялась на всю книгу. Нередко встречаются и такие книги, в которых по листам помещены две или три владельческие записи разного времени. Порой новый владелец книги выскребывал старую запись, чтобы не оставалось памяти о прежнем владельце. Владельческие и запродажные записи помещались и на чистых первых и последних листах книги, и на внутренних корках переплета.