Тонкий мир - Софья Ролдугина

Тело Ксиля закаменело, но это было ничто по сравнению с напряжением, которое прозвучало в его голосе:

– Ты обещал не приказывать мне, Акери.

– Я обещал, что ни один мой приказ не пойдет тебе во вред, – мягко возразил старейшина. – Дай мне поговорить с ней. Я мог бы сделать это, не предупреждая тебя, но я здесь , – белоснежные ресницы опустились, скрывая выражение слишком ярких для человека глаз. – И она бы все равно узнала.

– Но позже, – шепот Ксиля был почти жалобным. – Что ты хочешь ей рассказать, Акери?

– Все, разумеется, – улыбнулся старейшина. Глаза его были по-прежнему закрыты, и улыбка стала улыбкой сфинкса. – И спрошу тоже – обо всем. Это не принесет вреда. Смирись, храбрый ледяной мальчик.

От его интонаций уверенного в своей абсолютной власти, а потому милосердного государя у меня скулы сводило.

– А мое мнение в расчет не принимается, да? – жестко, на грани грубости спросила я, глядя на ненавистную улыбку Акери. Вот бы вмазать по этим губам кулаком. Как Рэму тогда. Чтобы в кровь разбить.

Голубые глаза удивленно распахнулись.

– А разве ты сама не хочешь узнать больше о Максимилиане? Разве ты не захочешь знать о нем все? – вкрадчиво спросил старейшина. Тембр его речи изменился, голос стал ниже, глубже, богаче полутонами. Он оставлял странный привкус после себя – вроде бы и неприятно, но почему-то смакуешь его. – Разве тебе не интересно, какие тайны он скрывает?

– Если он не хочет, чтобы я что-то знала, значит, и я не хочу! – выпалила я быстрее, чем даже смогла осознать свой ответ.

Тишина стала звенящей.

И вдруг по внезапно схлынувшему напряжению Ксиля, по смешинкам в глазах Акери и его потеплевшей – по-настоящему потеплевшей! – улыбке я поняла, что, кажется, выиграла только что в главную лотерею своей жизни.

Ксиль хмыкнул.

Ну, если не в главную, то в самую невероятную – точно.

– Максимилиан? – Акери встретился взглядом с князем.

– Ладно, – буркнул тот, без особого недовольства. Осталось только ворчание напоказ. – Найта, малыш, если тебе любопытно – можешь прогуляться с Акери, ничего плохого он не сделает. А с тем, что ты наслушаешься всяких сплетен про меня, я как-нибудь смирюсь, – он развернул меня к себе и быстро чмокнул в кончик носа. – В конце концов, когда-то это должно было начаться… – Ксиль приопустил ресницы, и выражение лица его стало хитрым. – По крайней мере, Акери не врет и не подтасовывает факты в свою пользу. Он патологически искренен, знаешь ли, – добавил князь со смешком. – И, кажется, ты ему понравилась.

– Интересный вывод, – улыбнулся старейшина себе под нос, отступая еще дальше, к самой лестнице.

Ксиль осторожно подтолкнул меня к нему.

– Иди. Я же знаю, ты потом любопытством измучаешься. Только не задерживайся сильно, мы с Дэйром не будем чайник по двадцать раз кипятить. Час на все разговоры, а потом – домой, к папочке и мамочке, – хохотнул он.

Я мысленно взвесила все за и против… и сделала шаг к Акери. Раненая нога тут же отдалась слабой болезненной пульсацией. Ксиль виновато отвел взгляд и как-то совсем по-детски спрятал руки за спину, как нашкодивший мальчишка.

– А может… – начал он неуверенно, но я его перебила, стараясь одернуть куртку так, чтобы Дэйр, упаси бездна, не разглядел, насколько серьезная у меня царапина:

– Не надо, потом обработаю, – беспечно улыбнулась я. Мне почему-то показалось, что если сейчас оттянуть момент, когда мы с Акери останемся наедине, то разговор вообще не состоится. Глупый страх, суеверный какой-то – но все же он пересилил тупую боль в проколах от когтей на бедре и на плече. – Это пустяки, правда, – «Главное, чтоб зараза не попала», – подумала я про себя. – Ну, пока!

Я махнула рукой и бодро, почти не прихрамывая, добежала до ступенек и даже спустилась на пару шагов вниз, стараясь не оглядываться ни на виновато разглядывающего пол Ксиля, ни на Дэйра, который так и не осмелился отговорить меня от личной беседы с Акери. Хотя вряд ли он одобрял ее.

«Этот вопрос мы с ним уже обсудили, – успокоил меня Максимилиан. – Силле предпочел довериться моему мнению и не заедаться с Акери сейчас, когда преимущество не на нашей стороне. Все равно эта белобрысая сволочь сделает так, как считает нужным… Но ты все-таки возвращайся побыстрее и будь осторожней, ладно?»

«Ладно», – покладисто подумала я, и одновременно в эфире появился еще один голос, звучащий, как музыка:

«Не бойся, ледышка, я верну твою девочку целой и невредимой».

Подслушивал, так и знала!

Я покраснела и от смущения перепрыгнула через пару ступенек. Но поврежденная нога подло напомнила о себе и заставила остановиться – как раз, чтобы до моих ушей долетела ровная и дружелюбная фраза Акери, задержавшегося наверху:

– …рад встрече, Дариэль. Вижу, ты подрос и стал еще прекраснее, чем раньше.

Ответом ему была оглушительно хлопнувшая дверь. Терпение у Дэйра, конечно, ангельское, но даже оно иногда заканчивается.

Не то чтобы я не понимала беднягу целителя…

– У тебя хороший, чистый запах.

Это было первое, что сказал Акери, когда нагнал меня на спуске.

Я вспыхнула. Конечно, кровь из прокола. Или он о том, что кое-кто, не будем показывать пальцем, пересидел сегодня с утра в душе? И та, и другая причина для подобного высказывания была бы слишком… личной.

– У вас потрясающий антиталант говорить комплименты, – вздохнула я, стараясь справиться с неловкостью.

– Говори «ты», маленькая равейна. В моем родном языке не было различий в местоимениях, а уважение я услышу и так, – улыбнулся он и словно невзначай коснулся больного плеча.

Я дернулась, хотя фактически почти ничего не почувствовала. Воображение живо дорисовало картинку: старейшина все с той же ласковой улыбкой проворачивает коготь в ране.

Жуть какая.

Взгляд у Акери был ясный, открытый… но совершенно нечитаемый. Вряд ли хоть одно из моих предположений о том, что происходит в белобрысой голове, оказалось бы хоть немного приближенным к истине.

– Я имел в виду то, что ты не пользуешься духами, – пояснил он спокойно. – И мне нравится слушать твои эмоции. И мысли. Они восхитительно прямолинейны, как у неискушенного ребенка, – Акери склонил голову набок, по-кошачьи глянул с плеча, взмахнув ресницами, и со своей коронной «улыбкой сфинкса», которая, кажется, уже отпечаталась у меня на сетчатке, продолжил: – Ты много думаешь о любви, но не знаешь, что это такое.

– У эмпатов вообще есть чувство такта?! – возмутилась я, пытаясь скрыть смущение.

Пора бы уже привыкнуть к тому, что все подряд лезут в мысли… Но обычно об этом, по крайней мере, не заявляют во весь голос так, что сразу хочется спрятаться… Конечно, ментальные щиты для меня всегда – штука сложная, а уж сотворить их рядом с «бездной»…