Обрученная с розой - Симона Вилар

Во всем теле он ощущал страшную слабость. Туго перетянутая грудь мучительно ныла, хотя резкой боли уже не было. Руки и ноги ломило, а во рту все еще стоял вкус крови. Филип лежал, пытаясь вспомнить, что же произошло. Он знал, что серьезно ранен, а соперник его погиб, потом на какое-то время сознание оставило его. Итак, где же он теперь?

Звук, донесшийся справа, привлек его внимание. Он повернул голову и увидел, что в изголовье его кровати стоит кресло, в котором мирно похрапывает упитанная монахиня.

Филип окликнул ее, но оказалось, что разбудить святую сестру не так-то просто. Ему пришлось трижды позвать ее, прежде чем она зашевелилась и сонно захлопала припухшими веками. Однако, окончательно пробудившись, она улыбнулась, отчего ее круглое лицо расплылось и стало похожим на лунный диск.

– Святая Дева! Вы очнулись! Как вы себя чувствуете?

– Превосходно, – солгал Филип. – Где это я?

– Вы в Нельском отеле. Его светлость граф Уорвик сразу же после турнира велел доставить вас сюда.

– Но ведь я остановился у графа Кревкера…

– Бургундец уехал в тот же день, и Делатель королей вызвался позаботиться о вас и проследил, чтобы вас устроили в Нельском отеле. Он пригласил одного из лучших лекарей – мэтра Ришара, а также нанял меня и сестру Летицию для ухода за вами.

А леди Анна? – вдруг спросил Майсгрейв.

– Что леди Анна? Ах да. Юная графиня уже дважды присылала справиться о вашем здоровье, но после того, как мэтр Ришар заявил, что вашей жизни ничего не угрожает, она успокоилась. Впрочем, ей не до того, ведь через две недели ее свадьба!

– Через две недели? Я слыхал, что это произойдет не раньше августа, когда будет готово приданое.

– Нет-нет, свадьбу решено перенести. Однако теперь позвольте мне осмотреть ваши повязки, и, если вы не против, я напою вас бульоном. Вы больше суток были без сознания, потеряли много крови, и теперь вам следует набираться сил.

Она говорила еще что-то, но Филип уже не слушал. Он был оглушен известием о скорой свадьбе Анны. Пока девушка еще не принадлежала Эдуарду Уэльскому, он, вольно или невольно, продолжал считать ее своей возлюбленной и не мог примириться с мыслью, что она утеряна для него навсегда. Ведь она пришла к нему перед самой схваткой, и он понял, что она по-прежнему любит его. Но эта свадьба…

– Скажите, сестра, насколько серьезна моя рана? Смогу ли я уехать до того, как состоится венчание?

Монахиня скользнула взглядом по могучим плечам рыцаря и отвела глаза.

– Лекарь сказал, что при хорошем уходе вы скоро поправитесь. Однако зачем вам спешить? Граф Уорвик явно благоволит к вам, и вы вполне могли бы быть его гостем на свадебном пиру.

Филип сжал губы. Впрочем, болтливую монахиню это не смутило. Она поведала ему о том, какие приготовления ведутся к свадьбе, где и когда состоится венчание, кто будет присутствовать, и вконец утомила Филипа своей болтовней. К счастью, утром ее сменила сестра Летиция, сухая, суровая и настолько немногословная, насколько толстая сестра Урсула была болтлива. Она мастерски сделала перевязку, односложно ответила на его вопросы и неподвижно застыла в кресле, уставившись перед собой и неторопливо перебирая четки.

После полудня Майсгрейва навестил граф Уорвик. Был он в приподнятом настроении, все время шутил и принес бутылку превосходного бургундского вина.

– Я не люблю бургундцев, – весело говорил он, – однако, клянусь преисподней, их вина божественны. Как вы думаете, сестра, немного этого небесного напитка не повредит нашему рыцарю?

Однако сестра позволила Филипу лишь слегка пригубить бокал, и графу пришлось управляться с остальным самому. Чем больше он пил, тем веселее становился. Лицо его было бледно, но глаза весело и возбужденно блестели. Они обсудили поединок с Делореном, затем граф сообщил, что король Людовик поначалу изрядно сокрушался по поводу гибели лучшего воина его гвардии, но затем пожелал предложить Майсгрейву занять освободившееся место.

– Я взял на себя смелость заявить ему, что англичанин, а тем более нортумберлендец, никогда не станет служить с шотландцами. Я также напомнил его величеству, что вы преданный йоркист. Кстати, через десять дней состоится большая королевская охота в Венсенском лесу.

Людовик намеревается развлечь своих новых друзей из Швейцарского союза. Там будут и другие приглашенные, и король осведомился, не оправитесь ли вы к тому времени настолько, чтобы принять в ней участие. Вы, однако, приглянулись властителю Франции. Впрочем, я сказал, что состояние вашего здоровья…

– Я уеду завтра же, – внезапно сказал Майсгрейв. – Я могу передвигаться на носилках.

Уорвик короткими глотками допил вино и, иронично поглядывая на рыцаря, сказал:

– Конечно, можете, если вам угодно, чтобы ваши раны открылись, началось воспаление и вы отдали Богу душу от лихорадки где-нибудь в придорожной гостинице.

Филип закрыл глаза.

– Вы правы, милорд. Ехать сейчас было бы полным безрассудством. Однако клянусь святым Юлианом, едва я наберусь сил, без промедления уеду. Думаю, это произойдет не позже чем через неделю. Лекарь Ришар сказал, что моей жизни ничего не угрожает, и я полагаю, что с Божьей помощью я скоро встану.

– Аминь. Меня восхищает ваше самообладание. Подумаешь, грудь – в котлету, чудом не задето легкое, потеряно много крови и сломаны четыре ребра! Хотел бы я знать, что заставляет вас так спешить в Англию? Если не угодно – не отвечайте.

Он вновь налил себе вина и взглянул на рыцаря.

– Вы уже слышали о скорой свадьбе моей дочери? Жаль, если вы не сможете на ней присутствовать. Она, конечно, не будет столь пышной, как хотелось бы, однако и я, и родня принца сделаем так, чтобы все было в наилучшем виде Согласно обычаю. Но известно ли вам, сэр рыцарь, что именно вы виной тому, что перенесен день свадьбы Эдуарда и Анны?

Филип вопросительно взглянул на Уорвика. Тот залпом осушил бокал и вдруг поморщился, словно вино изменило вкус.

– Уж эти мне Ланкастеры! – пробормотал он, а затем взглянул на Филипа и подмигнул.

– Королеве Маргарите мерещится, что я только и жду, как бы вновь завязать отношения с Эдуардом Йорком. Она неглупая женщина, эта королева Алой Розы, однако, клянусь страшным судом, ей повсюду мерещатся измены. Она так и не поверила в искренность Кларенса, считая, что он втайне поддерживает не нас, а старшего брата.

Впрочем, она болезненно относится ко всему, что имеет отношение к Белой Розе. Одним словом, после турнира она поставила условие – если йоркист окажется в Нельском отеле, Анна и Эдуард должны обвенчаться незамедлительно. Надо сказать, мы недолго раздумывали. И я, и моя дочь давно хотели этого брака, а Маргариту необходимо было успокоить. Так вот и обстоят дела.