Кровь королей (СИ) - Волков Влад

Удача улыбнулась отнюдь не на какой-нибудь пустынной туманной площадке, а как раз почти у всех на виду, среди горящих дров и палаток. Огонь хорошо его освещал, но от огня старались держаться все, кто сейчас отчаянно бился насмерть, чтобы никакие ожоги и угли под ногами не могли случайно отвлечь от поединков и прочих стычек.

В это время на охрану Лейтреда, обойдя со спины, ринулся Эрвуд, расчищая для Кифлера больше пространства на всевозможные действия. И хотя его по итогу лихо отпихнул правой ногой сам адмирал, свалив на землю, времени у лидера восставших разбойников прикончить бедолагу на влажной траве совершенно не было.

На него уже вовсю двигался остроухий шпажист, так что завязалась схватка один на один. И именно в тот момент Ильнар наконец-таки зажёг пропитанный наконечник и пустил зелёную стрелу вверх, сигнализируя об атаке. Многие разбойники это заметили и отвлеклись, а кадеты, помня наставления Крэйна ни в коем случае не смотреть на залп, чтобы не потерять бдительность и не лишиться от этого жизни, использовали застывших врагов как мишени для своих острых мечей и сабель.

Отвлёкся, глядя на взмывающий зелёный свет, даже Лейтред, тут же получив мощный укол от Кифлера в области сердца, но проткнувшее мундир лезвие там словно упёрлось о пластину кованной брони, проскользив вбок по телу и не нанеся совершенно никакой раны адмиралу.

Тот подобную тычку шпаги не мог не заметить и продолжал дуэль с эльфом, как ни в чём ни бывало. Фехтовальщик Шестого Кадетского Взвода был весьма удивлён такому развитию событий, однако, конечно же, смекнул, что бить в грудь такого оппонента не стоит. Предстояло целиться либо в шею, либо уже в живот да по ногам, в надежде, что хотя бы там по тканью нет защитных металлических пластин.

Сам адмирал при этом двигался довольно ловко и играючи, отнюдь не так, как бы вёл себя рыцарь в тяжёлом обмундировании. Это говорило о том, что защита под его костюмом довольно лёгкая, быть может, даже из того самого титана, из которого сделаны массивные, прочнейшие, но при этом буквально невесомые доспехи Эйверя.

Такие мысли и догадки в адрес Лейтреда лишь добавляли загадочности его персоне. Человек в дорогом наряде среди настоящих оборванцев, сумевший как-то сплотить эти шайки, без страха лезущие умирать в каждый бой, снарядивший их отличным по качеству оружием, командующий осадой, чем никогда не занимались ни пираты, ни разбойники — одни обирали путников на лесных дорогах, другие грабили суда на реках и морях, брали корабли на абордаж, но никогда не брали крепости на штурм.

Да и своей шпагой он владел отлично, что Кифлер уж точно мог отметить. Пару его прекрасных блоков он и вовсе запомнил, чтобы в замке добавить к своей изрисованной позами и советами книжице, служащей пособием по фехтованию всем будущим поколениям, в чьи руки ей удалось бы попасть.

Так что своим примером адмирал подавал шпажисту ценные уроки, показывал, как уклоняться и парировать его хитрые излюбленные приёмы, не позволял к себе приблизиться, а когда шпага Кифлера таки задела его по ноге, то Адмирал куда сильнее сумел поцарапать тому бедро, заставляя отступить.

Рана была длинной, но не особо серьёзной, так что, в целом, стойки остроухого шпажиста от этого не пострадали, однако же инициатива в их дуэли и очередь нападать целиком перешла в руки Лейтреду. И тот с огоньком в глазах пытался всячески положить конец их поединку, стремился поскорее избавиться от Кифлера, но тот умел распознать опасные взмах и вовремя подставить какой-нибудь хитренький блок.

Эльф опасался, что пиратский адмирал будет играть нечестно, заводить его в ловушки, подводить к местам, где много его людей, чтобы те нанесли подлый удар с тыла, а потому ему приходилось быть регулярно начеку, стараясь обозревать всё вокруг, а не только следить за очередным уколом шпаги Лейтреда.

Тот, в свою очередь, также вполне мог ожидать пришествия на помощь своему оппонентку кадетских взводов короля, а потому по сути они были в равном положении, не только наблюдая друг за другом, но и рассеивая своё внимание на всё, что творится в тумане близ их битвы.

Он не был глупцом и явно догадывался, что зелёный яркий залп в воздух обозначал явный сигнал к атаке, и что сейчас сюда ринутся толпой где-то припрятанные войска или же по метке начнут прямиком и по ним, и по своим лупить какие-нибудь катапульты, а то и вовсе маги Олмара запустят сюда что-то грозное, не оставившее от Оленьего Леса ни щепки. Ожидать можно было всего, что угодно.

— Да кто же ты такой? — не выдержав молчания в дуэли, после очередной атаки Лейтреда проговорил эльф.

— Много будешь знать, дружок, скоро состаришься, — заметил тому оппонент, не снижая темпа новых взмахов своей шпаги в его адрес.

— Нет, я серьёзно! Кто ты, чтобы за тебя пошла воевать такая толпа! Чем можно воодушевить пиратские банды, чтобы они пешком понеслись на двойные стены Олмара? Кем нужно быть, чтобы заставить людей вытворять подобное, — не унимал любопытства остроухий.

— Кто я такой, чтобы за мной идти? — надменно хмыкнул адмирал, — А, может быть, всё дело не во мне, а в них? Ты не думал? — интересовался он, не слишком ожидая какого либо ответа, а с обоих сторон стараясь задеть Кифлера, но вечно натыкаясь на его молниеносным движением выставленную длинную шпагу.

— Нет смысла умирать за обещанное золото, которым они не воспользуются, — переходил кадет-фехтовальщик и сам в нападение, заставляя Лейтреда парировать его выпады, — Нет смысла верить, что они вот так займут Олмар и доберутся до короля. Чем ты их купил? Чем привлёк? Ты не мог наобещать им побед и несметных сокровищ, — слегка качал эльф головой в отрицающем жесте, — Что же ты с ними сделал? Как?!

— Ты говоришь так, словно я их заставляю, — усмехался адмирал, — Они сами бегут в бой, я только направляю да раздаю советы, что можно возвести башни, где лучше расставить стреломёты, как быстрее разрушить одну стену вместо глупого окружения такой крепости по всему периметру, и что, пойди они через ворота у них нет ни шанса пройти через все массивные герсы, а даже переломав решётки, выжить, оказавшись в захабе с бойницами в упор, — заявлял он.

И чем дальше они отходили по лесной опушке, тем ближе к лесу бежали от горящего лагеря остальные разбойники, стараясь быть скрытными в тумане да в тени деревьев, чтобы их последующие нападения оказывались ещё более внезапными и неожиданными.

Арекса, пятясь от лихих ударов нападавшей на неё парочки, к которой неслась ещё тройка человек в подкрепление, наткнулась не то на булыжник, не то на чьё-то валявшееся тело, и рухнула в туман спиной на траву, успев лишь крест-накрест своими мечами закрыться от возможного прыжка с пронзающим нижним ударом.

Однако мимо девушки, со стороны её красноволосой выбритой на висках головы, прямо над ней сейчас вперёд промчались в воздухе пиратские сабли поочерёдно друг за другом, брошенные метким метателем Такадой. А затем и он сам прыгнул в битву на защиту подруги из отряда, используя лезвие в косичке чуть ли не основным орудием.

К моменту, как девушка, наконец, поднялась, он уже вытаскивал сабли из пронзённых тел, а одну даже бросил куда-то влево, где под натиском нескольких человек отступал с одним своим мечом Тиль. Тот ловко схватил корсарский клинок, подброшенный на помощь, и уже двумя лезвиями более успешно отражал удары скопившихся неприятелей. А там тех с боков настигли и Арекса с щуром, сильно проредив атакующую Страйкера банду.

— Подходит орк к путнику на дороге, — с задором кричала Тилю Арекса, — И спрашивает «табак есть курить?». Не-а, отвечает мужчина. Чему радуется орк? — спрашивала она у черновласого воина, переводящего дух в краткий миг, пока выискалась такая возможность благодаря помощи своих друзей.

— Орк радуется «Ага! Значит, есть деньги!» — показал Тиль, даже найдя время, чтобы зажать меч рукой и хитро потирать руки, демонстрируя разбойничий настрой этого самого орка из короткой забавной истории.

Зарисовка эта отсылала к последним слухам, что крестьяне начали беднеть не от плохих урожаев или высоких налогов, а потому что поголовно по всему Кхорну тратят последние сбережения на различные ввозимые из Унтары и Ракшасы курительные смеси. Оттого стало куда хуже лесным разбойникам, обирать путников на дорогах оказалось невозможным, ни при ком не было денег.