Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот-вот! — кивнул я. — Его светлость прав. Настоями и другими снадобьями можно укрепить здоровье и сопротивляемость болезням, особенно у детей, которые умирают во множестве от всякой ерунды, вроде простуды. А ведь это будущие подданные, которые платят налоги, и воины или матери воинов. Да что далеко ходить, ваша вторая дочь, Ваше Величество, умрёт в четыре года, если ничего не сделать. Но если позаботиться о её здоровье — этого, скорее всего, удастся избежать.
Конечно, я не знал, от чего умерла маленькая Анна, и Алессандро это было неизвестно, но вряд ли там было что-то жутко смертельное, наверняка обычная ангина или что-то такое.
— Я добуду эти корешки, — серьёзно пообещал Мануил. — И знающих травников с знахарками отберу. А ты расскажешь мне и императрице всё что знаешь о лечении.
— Непременно, Ваше Величество, — я склонил голову. — Хотя знаю я не слишком много.
— Всё это прекрасно, — заметил Каматир. — Но если Генрих Беренгар, несмотря на все предосторожности, всё же умрёт через три года, что делать с герцогом Фридрихом Швабским? Не хотелось бы, чтобы он занял трон.
— Мне тоже, — нахмурился император, — но тут можно лишь надеяться на Всевышнего. В конце-концов, не один Генрих Беренгар может умереть молодым.
Ого! Такие намёки делают в присутствии тех, кому-либо полностью доверяют, либо не собираются оставлять в живых. Каматир несомненно относится к первым, а вот насчёт меня есть сомнения.
— Ваше Величество, — я поспешил вставить свои пять денье, — зачем беспокоить Бога там, где люди могут справиться сами? Как говорил при жизни один мудрый германский барон: «Отбросов нет! Есть кадры!»
— Мудрые слова, — Мануил перевёл взгляд на приспешника. — Твоему секрету[14], Иоанн, подошёл бы такой девиз. Так что ты хочешь предложить, рыцарь?
Так и знал, что Василевс заценит слова начальника разведки II Рейха Вальтера Николаи.
— Чего хочет любой государь, Ваше Величество? Разумеется, удачно передать корону своему наследнику. Вот только у кайзера Конрада с этим проблемы. В его государстве монарху нужно одобрение знати, чтобы занять трон. То ли дело у нас, где сын короля становится королём, никого не спрашивая. По правде сказать, наш король действительно бо́льший император в своём королевстве, чем кайзер в своей империи. Наверняка, кайзеру Конраду хотелось бы, чтобы после него трон с гарантией занял его старший сын, или младший, если что-то случиться, и чтобы ни родня, ни знатные вельможи не смогли оспаривать у его сыновей корону. Если вы, Ваше Величество, сможете договориться с кайзером о браке ваших детей, то сможете и посоветовать, как сделать его трон наследственным. Для этого кайзеру надо договориться с Папой. Камень преткновения тут власть над Римом, на который претендуют и Святой Престол, что им фактически владеет, и западные императоры, считающие его своим, как наследие первых цезарей. Как говорится, два медведя не уживутся в одной берлоге.
— И как ты предлагаешь разрубить этот гордиев узел? — Мануил смотрел мне в глаза, не отрываясь, Каматир тоже не сводил взгляда. — Ведь берлога и правда одна, а медведей два.
— Не разрубить, а развязать, Ваше Величество. Рим, к счастью, разрубил на две части сам Господь, пустив между ними реку Тибр. Если есть два медведя и одна берлога — почему нельзя разделить берлогу, сделав из одной две? По одну сторону Тибра будет Патримония Святого Петра под исключительной властью Папы. По другую можно будет создать Римскую Республику, как было ещё до Цезарей, которая станет вассалом Кайзера, так же, как имперские города в Германии и вольные комуны в Италии. Благо такая республика уже фактически существует, осталось только принести оммаж кайзеру, да самим горожанам выбрать, кто где будет жить — римляне Папы на одном берегу, римляне Империи — на другом. Нечто подобное бывало, точнее будет, в том будущем, о котором мне рассказал Святой Януарий. Один король Франции через полтора с лишним века захватит враждовавшего с ним Папу, и заставит его преемников семь десятилетий проживать не в Риме, в городе Авиньон, на реке Роне, принадлежащем сейчас графу Тулузскому и графу Прованскому. Папы поселятся в половине, откупленной у графов Прованса, а другой половиной будет владеть король, получив её вместе с Тулузским графством в середине следующего века. И оттуда будет присматривать за понтификами, заставляя их выполнять свои пожелания. Только когда Франции станет не до них из-за тяжёлой войны с Англией, Святой Престол переберётся обратно в Рим. Правда, не все кардиналы захотят уезжать, и продолжат выбирать Пап в Авиньоне, отчего в западной Церкви случится раскол, который затянется на полвека с лишним. А в Авиньоне ещё больше двух с половиной веков на одном берегу жили французы короля, а на другом — французы Папы. Кроме того, через семь с лишним венков один король Сардинии, завоевав всю Италию, отнимет у Папы Рим, сделав своей столицей, и оставит Римским понтификам один Ватиканский дворец, где они продолжат править как суверенные государи. Хотя, «государь дворца» — это, конечно, звучит смешно. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
Я перевёл дух, и снова потянулся к кувшину с вином, налив кубок и опустошив его. Эх, не нажраться бы раньше времени. Здешнее вино — штука коварная.
— Главное, Ваше Величество, что с Римом похожее можно сейчас провернуть ненасильственно, и ко всеобщему удовольствию. Время самое удобное. Папа, изгнанный из Рима, согласится получить обратно хотя бы половину города, что гораздо больше дворца, тем более что на его владения за пределами Рима никто покушаться не будет. Кайзер будет рад иметь под своей рукой половину Рима, где он будет хозяином, хоть и опосредованно, как сюзерен, не спрашивая Папу, с которым не придётся вести борьбу за власть над Вечным городом. Римские горожане будут рады из мятежников превратиться в легитимное государство, признанное Святым Престолом и находящееся под защитой Империи. И чтобы Папа легче согласился уступить половину своего города, Кайзер Конрад может передать ему титул Римского Короля, который всё равно существует только на словах, когда монарх Священной Римской Империи находится не в Риме. А он не может там долго находиться, чтобы не потерять власть в сердце своих владений
