Дремучие двери. Том II - Юлия Иванова

Хоть мы навек незримыми цепями Прикованы к нездешним берегам, Но и в цепях должны свершить мы сами Тот круг, что боги очертили нам.

Всё, что на волю высшую согласно, Своею волей чуждую творит, И под личиной вещества бесстрастной Везде огонь божественный горит.

/Владимир Соловьёв/

Для чего живёт этот человек, сорок лет строящий один и тот же нескончаемый бамовский тоннель, прорубая километры его в приамурском базальте? Для себя и для всех остальных, ибо сооружение этого и всех прочих тоннелей в России — это славное, беспримерное, спасительное строительство будущего Божьего Царства.

Для великих дел требуется великое единство народа, воплощённое в русском коллективизме — не путать с военной муштрой или порядком лагерных этапов. Зачем становиться метущейся единицей, если до сих пор не остыла, ворочается, пробивается в шедевры литературы и космические открытия, в религиозные видения и мировые смуты раскалённая лава общего русского дела? В рай мы войдём сообща, единым русским народом. Белая воцерковлённая соборность и красная «партия — рука миллионопалая», фёдоровское всеобщее воскресение русских из мёртвых и ленинское строительство коммунизма сливаются во всей широте своей, растворяясь друг в друге.

…сегодняшний день знаменуется таким общепланетарным раскладом, при котором русскому фактору по каждой позиции противопоставлен совершенно враждебный ему фактор «нового мирового порядка». Своей высочайшей точки развития достиг он именно сейчас. Покоривший едва ли не весь мир, почти везде насадивший свои идеалы, шкалу ценностей и правила поведения, разогнавшиеся до предельной скорости, он в конце XX века неминуемо врезался всей махиной в свою противоположность — молодой и одинокий русский вектор развития.

Столкновения невозможно было избежать: так две конницы в чистом поле стремительно несутся навстречу друг другу. И сшибка их была ужасной: ещё неразогнавшийся как следует русский отряд смят, порядки нарушены, потери ужасны, оставшиеся в живых под натиском врага оттесняются назад, во мрак истории, к своей окончательной погибели. Но сражение не утихает, отряд ещё сопротивляется, не даёт себя окружить, и самое время вспомнить про наш засадный полк — про русские невостребованные ресурсы, про наше громадное потенциальное преимущество…

В русском мышлении должны мы в первую очередь искать исток и смысл будущего торжества России.

Существо русского мышления — это превозмогание пределов, это проламывание ветхих сводов, это преображение мира в доселе невиданную ипостась, а значит — это Победа новой, молодой, энергичной истины над старым, истлевшим, обессиленным порядком». /Денис Тукмаков/

Нас очень давно и очень жестоко обманывают…

Такого мира, такой реальности, такой страны, такого человечества, что нам описывают авторитеты науки, культуры и политики, не существовало и не существует. Все вещи в нашем апокалиптическом мире подменены, будто мы смотрим на всё сквозь гипнотическое марево, устроенное злостными заговорщиками, умелыми пройдохами — гипнотизёрами на службе князя мира сего.

Мы подходим к грани тысячелетия, но думаем о портках, бабах, зубной пасте и плате за телефон. Вроде смутно, из-за тумана безразличия ощущаем мы, что где-то рядом Родина, Россия… ведь все системы координат сбиты, структуры миросозерцания искорёжены, а квакающие розовомордые жрецы вырождения обрывками самовлюблённых сентенций и нравоучений окончательно портят дело.

Душа русских в КПЗ, в вытрезвителе, в гипсе… ТЕ, кто уверяют, будто существует лишь эфемерное мгновение, лишь ускользающий миг здесь и сейчас, а остальное лишь представление — марионетки антихриста…

Мы живём вплотную к концу… От обоженного первородного мира мы удаляемся вон…

Священные цивилизации древности неспешно прошли весь путь мировой деградации (от золотого века — к вавилонской пыли и пескам забвения) мерной поступью тысячелетий. На последней черте бездны свистящее в ад человечество античности было поддержано милосердной жертвой Сына… Сын Божий открыл истинный путь последним сынам последнего века.

…Россия прожила серебряный век православия на периферии, хотя солнечно и достойно. Предощущая вместе с митрополитом Илларионом великое будущее… Вне Руси не было спасения, к нам тянулась духовная энергия веков, лучи вечности полоснули Родину…

Но пала Московская Русь, и железный антихрист пришёл, теперь уже всерьёз и надолго, теперь уже повсюду.

Медленно сползали мы (по-романовски с французиками во главе) в историческое ничто. А место ампутированного субъективного измерения ныло. Старообрядцы, русские сектанты и очарованные странники всех видов и типов выли от безумной бронзовой боли. Потому душа русских ноет так, как хрустят в костре добровольные тела… Железный век как безумная боль, таков был последний русский завет — от Аввакума до Сталина.

В том Октябре великое страдание вышло из-под спуда, резануло кровью бескрайние наши земли. Красные. Они пытались сконструировать из отсутствия и тоски оптимистический вал, преобразить боль и нищету железного века в триумф солнечного созидания. Они по-своему толковали крестное таинство Ники.

Наверное, мы никогда не поймём по-настоящему советский этап священной истории человечества… Сквозь гримасы советского идиотизма проступали удивительные черты какой-то иной мысли, силящейся высказать себя, дать о себе знать, выпростаться из-под пластовой оледенелой немоты, но постоянно срывающейся, соскальзывающей, впадающей в ступор.

Это была трудная, труднейшая мысль о Конце. Но также и о Начале. Мысль о боли и скорби, о невозможной радости и неизбежной тоске.

Красные, их хочется и застрелить, и обнять одновременно. Насколько они внутренние, хотя стремятся казаться сплошь внешними… Мы были последними субъектами бронзового этапа священной истории христианства. Мы хранили — в определённом и часто парадоксальном смысле — верность этой мысли в следующем веке, в железном… Пошлости либерального вырождения мы противопоставили кровавую драму большевизма. Поэму «12».

Конец, эсхатон… для нас, православных — намного, намного большее, чем тотальная реставрация. Это Брак, Брак по ту сторону границ. Обещанный, постоянно откладывающийся, который изнурённо, израненно, измучившись и измучив других мы устали ждать. Наш Брак. Свадьба без меры. Жених-Огонь. Огнь попаляяй. Сейчас-то и решается — каким девам спать, каким бодрствовать. Каким вжигать свещу, каким похрапывать в дрёме…

Чтоб наконец свершилось! Чтобы грянуло! Чтобы разорвало кишки небес! Чтобы грохнуло точилом гнева на ублюдочные поколения — Х апокалипсиса! Чтобы пожрало и нас, и их! Всех!.. Кому колесница, кому колесование…Гори ясно, ясно гори!..

Впереди — Конец, но что может быть горше и слаще этой встречи…

В каждой точке пространства — свои законы и нормативы, свои константы и свои процессы. Современная физика — наука мёртвая, раз не знает этого. Это физика железного века, физика духовного антихриста. Она /как и остальные сугубо современные науки/ имеет дело с мёртвым количественным миром, которого не существует. Она способствует убийству живого священного мира, утверждая о его природе зловещие примитивные небылицы. Не человек, а пространство произошло от обезьяны, а люди от Света…

Мировая история в пространственно-символическом смысле шла с Севера на Юг и с Востока на Запад. Она шла прочь от истоков. Шла «от», а не «к». В ней проматывалась вечность, простираясь плоскостью времени. В ней разбазаривалось животворное райское качество, обращаясь в тёмные механизмы количества, пока не исчезло окончательно в колышущейся массе капитала. Случайно ли нынешние гегемоны и властители финансов и материй сгрудились на Западе? Окопались там?.. Мы принесены в жертву заклания, в жертву всесожжения «новым мировым порядком», но это искупительное страдание. Воюя с Западом, мы воюем с собственной смертью». /Александр Дугин/.

Не ждали нас долы и реки,Идём, как степная гроза,Вослед нам бранятся калеки,Сияньем им выжгло глаза.Я знаю, они предпочли быПогибнуть, молитвы творя.Суда их, как мёртвые рыбы,Спустились в чужие моря.В глазах их — тоска покаянья,Позор покорённой страны.Берут у врагов подаянье,А смелостью — оскорблены.Зачем призывать их сражаться?Рабов проще гнать, чем вести,Они рождены, чтобы сдаться…Но мы рождены — их спасти./ Марина Струкова, 1999 г./

— «Погибнуть, молитвы творя,» — не это ли Господь от них требует? — усмехнулся АГ, — Вспомни.