Неизвестный Сталин - Рой Медведев

Вести по всем этим вопросам какую-то полемику очень трудно по той простой причине, что утверждения о плане депортации евреев никогда не опирались на какие-либо документы. Таких документов в архивах никто никогда не находил. Массовая депортация евреев даже только из Москвы была невозможна по чисто практическим причинам. В Москве в 1953 году проживало около 400 тысяч евреев, большинство которых было полностью ассимилировано в советском обществе. Для них родным был именно русский язык. Для большей части советских евреев в 1953 году был характерен советский, а не израильский патриотизм. Психология «советского», а не узкоэтнического сознания была в послевоенный период особенно сильна. Общественное сознание народа не было подготовлено к столь грандиозной «этнической чистке». Массовая депортация евреев, будь она осуществлена, оказала бы сильное разрушительное влияние на большое число важных сфер жизни общества, прежде всего на систему здравоохранения, просвещения и образования, на науку, культуру, книгоиздательство, прессу и множество других.

Полемика по проблеме депортации всех советских евреев на восток особенно усилилась в 2003 году и была приурочена к 50-летию смерти Сталина, отмеченному появлением нескольких биографий и множества статей. Но среди большого числа ранее неизвестных архивных документов не было найдено ни одного, который мог свидетельствовать о реальности планов депортации евреев и усиления карательной активности.

В 1953 году не был готов к осуществлению столь массовой карательной операции и аппарат МГБ. После репатриаций 1945–1946 годов и широких депортаций из Прибалтики и Западной Украины в 1946–1948 годах система МГБ подверглась сокращениям. МВД СССР в начале 1953 года вообще было лишено почти всех оперативных подразделений и являлось, по существу, строительно-производственным министерством, специализированным на строительстве секретных объектов с применением в качестве главной рабочей силы заключенных, бывших военнопленных и спецпереселенцев. Для осуществления массовой депортации евреев в МГБ и МВД было необходимо создать новые специализированные отделы. Однако никаких реорганизаций в МГБ и в МВД не проводилось. Форсированное строительство бараков и лагерей для массовой депортации не доказано. Устных директив для подобного рода проектов было недостаточно, так как для них нужны финансы, строительные материалы, рабочие и множество форм снабжения и планирования.

В начале 1953 года усилилась «чистка» самих органов МГБ от работников еврейского происхождения, начатая в центральном аппарате МГБ еще в июле 1951 года, после ареста В. С. Абакумова и начала «дела врачей». Происходила очевидная «русификация» аппарата ЦК КПСС и органов Прокуратуры СССР. По устным директивам немалое число евреев увольнялось и из редакций центральных газет. Однако процесс сокращения представительства евреев в органах государственного руководства и пропаганды был в большей степени связан с резким обострением отношений СССР с Израилем.

Большинство интеллигенции в СССР относилось к «Сообщению ТАСС» от 13 января 1953 года с крайним недоумением. Страх перед новой волной террора, безусловно, был реальным и рождал множество слухов. Слухи о возможной депортации евреев, подхваченные и явно модифицированные в западной прессе, постепенно трансформировались в легенду или миф, который оказался весьма устойчивым. Множество самых невероятных и фантастических мифов существует, как известно, в течение столетий и даже тысячелетий. Спорить с мифами и легендами бесполезно, они все равно останутся в сознании какой-либо группы людей, так как выполняют психологическую или социальную функции или просто политическую задачу. Целесообразно отметить другую реальность обсуждавшейся здесь проблемы. «Дело врачей» закончилось без расстрелов, но его завершение не прекратило антисемитизма в СССР. В некоторых отношениях государственный антисемитизм даже усилился в период правления Хрущева, а затем и Брежнева…

Часть VI. Убийство Бухарина

Бухарин и Сталин в 1930–1933 годах

В ночь на 1 января 1930 года в квартире Сталина в Кремле раздался стук в дверь. Сталин, у которого уже собрались гости — Ворошилов, Молотов и Каганович и их жены, — пошел открывать дверь новым, хотя и незваным гостям. На пороге стояли Бухарин, Рыков и Томский — главные оппоненты Сталина в 1928–1929 годах и лидеры «правого уклона» в ВКП(б). У каждого из них в руках была бутылка вина: они пришли к Сталину для дружеского примирения. «Проходите, проходите! — сказал после небольшой паузы Сталин. — Молодцы, что пришли!» Откровенного разговора, однако, не получилось, и гости, которые пришли позже других, ушли раньше других, еще до рассвета.

В середине 1920-х годов Николай Иванович Бухарин был вторым по влиянию человеком в партии и Коминтерне и считался главным их теоретиком. Но теперь Сталин не торопился возвращать Бухарина в большую политику, хотя тот и был готов еще и еще признать свои «ошибки» и покаяться — ритуал, который был уже опробован на многих лидерах «левой» оппозиции. Бухарину был предложен скромный пост начальника сектора планирования научной работы ВСНХ СССР.

19 февраля 1930 года в «Правде» была опубликована статья Бухарина «Великая реконструкция» с очень поверхностным анализом «текущего периода пролетарской революции». Статья обратила на себя внимание главным образом именем ее автора, хотя мало кто знал, что эта статья была не только разрешена, но и тщательно отредактирована лично Сталиным.

Бухарин с его деятельной натурой тяжело переживал опалу, он просто не был способен к какому-то противостоянию внутри «своей» партии. Несколько писем к Сталину (такая форма общения была принята в то время среди членов Политбюро), которые написал Бухарин, остались без ответа. Изоляция вызывала у Бухарина даже физическое недомогание, он не мог работать и часто плакал. Известие о самоубийстве Владимира Маяковского потрясло Бухарина. 15 апреля 1930 года, с трудом пробившись через толпу, стоявшую за воротами Клуба писателей, Бухарин прошел в конференц-зал и долго стоял перед гробом поэта, чьи стихи он так часто публиковал в газете «Правда», главным редактором которой был десять лет. Однако на предложение директора клуба Бориса Киреева и друга Маяковского Василия Катаняна выступить перед толпой с балкона Бухарин ответил решительным отказом. Через маленькую дверь черного хода он вышел из клуба прямо на улицу Герцена и вернулся домой в Кремль. Позже он признавал, что именно с весны 1930 года начал думать о самоубийстве. Вскоре он уехал для отдыха и лечения в Крым, позднее — в Киргизию, на Памир. Хотя Бухарин и был еще членом ЦК ВКП(б), он не пришел на XVI съезд ВКП(б), открывшийся в конце июня 1930 года, и даже не откликнулся какой-либо статьей или заметкой на открытие этого съезда.

Положение в стране, и особенно в деревне, в 1930–1933 годах заметно ухудшилось. Принудительная коллективизация, выселение на север и восток богатых крестьян и части середняков, массовый забой скота и лошадей, репрессии среди «буржуазных специалистов», нэпманов, бывших меньшевиков, появление десятков трудовых лагерей, общее ужесточение режима в стране и в партии, наконец, голод зимы 1932/33 года, унесший жизни миллионов крестьян на Украине, Северном Кавказе и в Казахстане, — на все эти события Бухарин никак не реагировал, он просто уклонялся от разговоров на политические темы даже с самыми близкими друзьями, учениками и родственниками. О многом он просто не хотел слышать и не хотел читать полученных им записок и писем, стараясь держаться в стороне от возникавших в партии очагов недовольства и протеста. Однако совсем изолироваться от действительности он не мог. Во время одной из поездок через Украину с юга он видел даже на маленьких полустанках толпы женщин и детей с опухшими от голода животами. На крупных станциях и близ городов стояли заградительные отряды, не пропускающие голодающих. Рассказывая об этом отцу уже в Москве, Бухарин с возгласом: «Если более чем через десять лет после революции можно наблюдать такое, как жить?» — рухнул на диван в истерике.

В 1932 году Бухарин впервые появился на одном из партийных форумов — на XVII конференции ВКП(б). Однако его выступление не выходило за рамки научно-технических проблем развития промышленности. На одном из заседаний Академии наук СССР, действительным членом которой он был избран в декабре 1928 года, Бухарин говорил лишь о проблемах «современного капитализма». В течение трех лет Бухарин не имел никаких политических и деловых бесед со Сталиным, хотя нередко встречался с женой Сталина — Надеждой Аллилуевой, с которой Бухарина связывала давняя дружба.

Вечером 8 ноября 1932 года на большом банкете в Кремле в честь 15-летия Октябрьской революции Бухарин сидел рядом с Надеждой Аллилуевой. Сталин сидел напротив. Неожиданная ссора Сталина с женой испортила настроение многим участникам банкета, но никто не думал о возможности трагедии. Вместе с Аллилуевой ушла из-за стола и ее подруга — жена Молотова Полина Жемчужина. Они долго ходили по тропинкам Кремля, пока Надежда, казалось бы, не успокоилась.