Собрание сочинений в 6 томах. Том 5 - Грэм Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сознание, сколь мало ему доверяли даже те, у кого было больше всего оснований ему доверять, до глубины души потрясло Кэсла.
— Извините, что я спрашиваю вас, сэр, но где сейчас ваша жена и ваш мальчик? Мне приказано…
— Утром, когда я услышал про вашего сына, я отослал их отсюда. К моей матери. Она считает, что мы поссорились.
— Ах, значит, одна трудность с пути устранена.
Достаточно согрев руки, мистер Холлидей-старший обошел комнату, оглядел полки с книгами. И сказал:
— Я дам вам за них меньше любого другого книготорговца. Двадцать пять фунтов задатку — это все, что дозволено вывозить из страны. Банкноты при мне. Ваши книги мне подойдут. Вся эта «Мировая классика» и «Для всех и каждого». Их не переиздают, хоть и следовало бы, а если переиздают, то цены!..
— Мне казалось, — заметил Кэсл, — что нам следует спешить.
— За последние пятьдесят лет, — сказал мистер Холлидей, — я научился делать все не торопясь. Стоит устроить спешку — и наверняка наделаешь ошибок. Если у вас есть полчаса, внушайте себе, что у вас их три. Вы что-то сказали, сэр, насчет виски?
— Если в нашем распоряжении есть время… — Кэсл налил виски в два стакана.
— Время у нас есть. Я полагаю, у вас приготовлен чемодан со всем необходимым?
— Да.
— А как вы намерены быть с собакой?
— Очевидно, оставлю пса здесь. Я об этом не думал… Может быть, вы могли бы отвезти его к ветеринару.
— Неразумно, сэр. Если начнут его искать, протянется ниточка между вами и мной, а этого делать не стоит. Так или иначе, надо, чтобы пес часа два-три посидел тихо. Он лает, когда остается один?
— Не знаю. Он не привык быть один.
— Я думаю сейчас о соседях — они могут пожаловаться. Кто-то из них может позвонить в полицию, а нам ни к чему, чтобы полицейские обнаружили, что в доме пусто.
— Так или иначе, они достаточно скоро это обнаружат.
— Это уже не будет иметь значения, когда вы благополучно переберетесь за границу. Жаль, что ваша жена не взяла с собой пса.
— Она не могла. У мамы есть кошка. А Буллер мгновенно кидается на кошек.
— Да, боксеры обычно дурно себя ведут, когда дело касается кошек. У меня самого есть кот. — Мистер Холлидей потрепал Буллера за уши, и Буллер завилял хвостом. — Так оно и выходит, как я сказал. Когда спешишь, непременно о чем-то забываешь. К примеру, о собаке. У вас есть погреб?
— Не звуконепроницаемый. Если вы думали запереть его там.
— Я заметил, сэр, что в правом кармане у вас, похоже, лежит оружие… или я ошибаюсь?
— Я подумал, если придет полиция… В нем всего одна пуля.
— Советчиком было отчаяние, сэр?
— Я еще не решил, воспользуюсь ли я им.
— Я бы предпочел, чтобы вы отдали его мне, сэр. Если нас остановят, у меня хоть есть разрешение на ношение оружия: магазины ведь нынче грабят. Как его зовут, сэр? Я имею в виду пса.
— Буллер.
— Иди сюда, Буллер, иди сюда. Вот умница. — Буллер положил морду на колено мистера Холлидея. — Умница, Буллер. Умница. Ты же не хочешь, верно, устроить неприятность такому хорошему хозяину. — Буллер помахал обрубком хвоста. — Они, похоже, понимают, когда их любят, — заметил мистер Холлидей. Он почесал Буллеру за ушами, и Буллер всем видом показал, что благодарен за это. — А теперь, сэр, если не возражаете, дайте-ка мне револьвер… Ах, ты, значит, убиваешь кошек… Ах, паршивец…
— Выстрел услышат, — сказал Кэсл.
— А мы прогуляемся в погреб. Один выстрел — никто и внимания не обратит. Подумают, это выхлопные газы.
— Он с вами не пойдет.
— Посмотрим. Пошли, Буллер, мальчик мой. Пошли гулять. Гулять, Буллер.
— Вот видите. Не идет.
— Пора нам двигаться, сэр. Придется вам спуститься со мной. Я-то хотел вас от этого избавить.
— Можете не избавлять.
Кэсл пошел впереди, показывая путь в погреб. Буллер следовал за ним, а мистер Холлидей завершал шествие.
— Я бы не зажигал света, сэр, а то сначала выстрел, потом гаснет свет. Вот это уже может вызвать любопытство.
Кэсл закрыл окно, где некогда был сброс для угля.
— А теперь, сэр, если вы дадите мне револьвер…
— Нет, я сам.
Он вынул револьвер и нацелил его на Буллера, а Буллер, решив поиграть и, по всей вероятности, приняв дуло за резиновую кость, вцепился в него зубами и потянул. Кэсл дважды нажал на спусковой крючок, зная, что в барабане всего одна пуля. Его затошнило.
— Я выпью еще виски, — сказал он, — прежде чем мы двинемся.
— Вы это заслужили, сэр. Странно, до чего привыкаешь к тупому животному. Вот моя кошка…
— Я не любил Буллера. Просто… видите ли, просто я никогда еще ничего живого не убивал.
6
— Трудно ехать в такой дождь, — заметил мистер Холлидей, нарушая долгое молчание. Смерть Буллера сковала им язык.
— Куда мы едем? В Хитроу? К этому времени паспортный контроль будет уже начеку.
— Я везу вас в отель. Откройте отделение для перчаток, сэр, вы там найдете ключ. Комната четыреста двадцать три. Вам надо только сразу сесть в лифт и подняться. К портье не подходите. Ждите в номере, пока за вами не придут.
— А если горничная…
— Повесьте на дверь бирку с надписью «Не тревожить».
— А потом…
— Этого я не знаю, сэр. Таковы инструкции, которые я получил.
Как воспримет весть о смерти Буллера Сэм, подумал Кэсл. Он знал, что Сэм никогда ему этого не простит. Он спросил:
— А как вы во все это ввязались?
— Я не ввязывался, сэр. Я с юности член партии — втихомолку, если можно так сказать. В семнадцать лет я пошел в армию — добровольцем. Прибавил себе лет. Думал, меня пошлют во Францию, а оказалось — в Архангельск. Четыре года пробыл в плену. Многое я видел и многое узнал за эти четыре года.
— И как там с вами обращались?
— Нелегко было, но в юности многое можно вынести, и потом, всегда был кто-то, кто относился по-дружески. Я научился немного по-русски — во всяком случае, мог служить переводчиком, и они давали мне книжки читать, когда не могли дать еды.
— Книжки коммунистического толка?
— Конечно, сэр. Миссионер
