PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза (сборник) - Лев Гумилев

А те люди, которым он раздавал награбленное золото, вернувшись домой, что с этим золотом делали? Да пропивали! Ведь это же солдаты, уставшие после походов, им незачем было копить – завтра опять позовут их в бой, зачем собирать имущество? И они бросали непропитое золото, раздавали его своим подружкам и шли воевать снова, причем на этот раз они уже воевали друг против друга – одни за Антигона, другие за Селевка, третьи за Птолемея, четвертые за Пердикку и т. д., и никаких лозунгов им не выкидывалось, а просто говорилось: «Братцы, наших бьют». И этого было достаточно.

Значит, Александр стремился к иллюзии. Но может быть, это исключительный случай? Давайте присмотримся, может быть, речь идет о каком-то фантастическом, сумасшедшем царе, который использовал свое служебное положение во зло своему народу и всем окружающим? Возьмем кого-нибудь другого, биография которого тоже хорошо известна (лучше известны, между прочим, биографии людей древности, чем Средневековья).

Вот Рим, выигравший только что страшную Пуническую войну, победивший Карфаген, захвативший всю Италию. Богатый город, растущий, с дворцами, с веселыми площадями, где шутили мимы, где показывали забавные фокусы, с театрами, где великолепные актеры надевали маски, а актрисы плясали на канатах цирка… Жил в этом городе аристократ Луций Корнелий Сулла. Все у него было, и сам он был человек веселый и остроумный, и храбрый, и красивый. И приятели у него были, и еще больше приятельниц, но жизнь ему была не в сладость, потому что Рим вел войну с нумидийским царем Югуртой где-то далеко в Африке и победы одерживал там народный трибун Гай Марий.

Марий был человек коренастый, рыжеватый, с широким лицом, грубый, отнюдь не остроумный, но очень умный, прекрасный организатор, великолепный вождь; связан он был со всадниками, то есть с богатыми людьми Рима, которые давали ему деньги под эти военные операции, а он возвращал их с процентами, грабя побежденных, и себе оставлял достаточно. Марий считался первым полководцем и умнейшим человеком в Риме.

И Суллу заело – почему Марий, а не я? И вот что он сделал: попросился к Марию офицером. Ну это можно было устроить, и ему устроили (связи у него в Сенате были большие), послали его. Марий ему говорит: «Пожалуйста, останьтесь при штабе, Луций Корнелий». А тот говорит: «Нет, а мне бы на передовую». – «Странно, но если хотите, то поезжайте».

Поехал и совершил чудеса храбрости: в атаке своей римской конницей опрокинул нумидийскую конницу. Причем откуда он достал римлян, которые так хорошо умели ездить верхом, не знаю, никто не объясняет. Но он как-то сумел воодушевить свою конницу настолько, что она сломила свирепых берберов – предков нынешних алжирцев. Югурта бежал в Марокко к мавританскому царю Бокху. Сулла отправился туда как парламентер и потребовал выдачи Югурты, пригрозил Бокху, так сумел его запугать, что ему выдали гостя в цепях, что для Востока считалось самым страшным и позорным. Он привез несчастного Югурту в Рим. Запихали его в подземную темницу, заткнули камнем, и до сих пор Югурта там.

Какая выгода была от этого Сулле? Деньги? Нет. Деньги получил Марий. Весь поход он собирал контрибуции с населения, страшно грабил всех, все деньги попадали к нему, он их и распределял. Сулла ничего не получил, только какие-то наградные, мелочь, которые в его бюджете ничего не значили. Но он получил возможность ходить по Форуму в толпе и говорить: «Нет, все-таки Марий дурак, а герой-то я». И больше ничего!

Ну, некоторые подпевали: «Да Сулла-то наш – молодец!» А некоторые говорили: «Да ну его – хвастунишка. Вот Марий!» И Суллу это злило еще больше. Поэтому когда кимвры и тевтоны (кимвры – это галлы, кельты, а тевтоны – германцы) перешли через проходы в Альпах, ворвались в Северную Италию, чтобы уничтожить Рим, и против них были брошены все римские войска, то Сулла попросился опять. Ему сказали: «Ну ладно, раз ты такой смелый – давай!» Он отправился, вызвал вождя кимвров на поединок и перед войском его заколол. Отчаянный жест! После этого римляне одержали победу. Сулла явился и говорит: «Ну что, видели? Ну что ваш Марий? Мешок он на ножках, а вот я!!!» И никакой другой выгоды от этого не имел.

После этого случилось для римлян несчастье. Надо сказать, что они вели себя в завоеванных странах по-хамски, обдирали население, как могли, и поэтому никакой популярности у них не было. И когда царь понтийский Митридат выступил против Рима как освободитель Востока, то ему удалось перебить огромное количество римлян, рассеянных в Малой Азии и в Греции.

Война эта была, с нашей точки зрения, странная. Понтийское царство включало в себя: восточную часть Южного Берега Крыма, примерно от Феодосии до Керчи, Таманский полуостров и узкую полоску южного берега Черного моря, там, где Трапезунд и Синоп, между горами и морем. И вот это царство выступило воевать против всей Римской республики, которая уже включала в себя кроме Италии, Греции и Северной Африки Испанию и часть Галлии – Южную Францию. Казалось бы, война неравная, но тем не менее Митридат имел огромные успехи.

Сулла потребовал, чтобы его послали на эту войну, и его было назначили полководцем, но тут Сенат сказал: «Хватит, дай поработать и другим». И назначили кого-то другого – ставленника Мария. Сулла обиделся, вернулся в свой лагерь, к солдатам, которых он хотел вести воевать, и обратился к своему легиону, объявив: «Солдаты! Нас отставили от похода». Те в ответ: «Как? Что? Ах, как досадно! Вот мы думали сходить на войну». (Тогда к войне было совсем иное отношение, чем сейчас, тогда люди хотели попасть на войну, а не бежали от нее.) Сулла говорит: «Что? И вы так разговариваете, квириты (то есть граждане – этим он их страшно оскорбил, он должен был их назвать милитес – воины)». Те: «Почему ты смеешь нас так называть?» «Потому, что вы дерьмо, – сказал им Сулла, – сидят там старые идиоты в Сенате, под дудку Мария принимают решения, а мы что, терпеть будем?» Те сказали: «Нет, не будем терпеть. Веди!» И Сулла скомандовал им: «В поход! В ряды! Шагом марш на Рим».

Рим был довольно далеко. Там узнали, что Сулла идет наводить порядки со своим легионом. Рим огородился баррикадами. Подошли к баррикадам вечером. Сулла приказал зажечь факелы, снял шлем, чтобы было видно, что он идет впереди штурмовать свой родной город. Сломал баррикады, не боясь ничего, вошел в Сенат, потребовал, чтобы собрались сенаторы и изменили свое решение и его, Суллу, послали бы на Восток воевать против Митридата и его войска.

Сенат послал Суллу и он действительно победил Митридата, разрушил Коринф, захватил Афины, уничтожил массу культурных ценностей, а Марий за это время произвел государственный переворот, взял власть в свои руки и стал истреблять всех знакомых Суллы. А так как людей у Мария не хватало, то он вооружил и собственных рабов, дал им в руки оружие и велел им бить своих противников – свободных рабовладельцев. Рабы рады! Они как поймают кого, так засекают розгами до смерти – и сенаторов, и всех, кто голосовал за Суллу.

А Сулла был связан – он воюет, ему вернуться нельзя. Но когда Сулла победил, он вернулся обратно в Италию, переплыл через Адриатическое море и начал войну против марианцев со своими легионерами – ветеранами, боевыми товарищами. Он победил Мария, Марий убежал и погиб где-то в Африке, за развалинами Карфагена. И тогда Сулла сказал: «Нет! Такого безобразия, как Марий, я не допущу. Я знаю, кого надо убивать. Вот списки людей, которых надо убить, – проскрипции; вот этих можно, а всех прочих – нельзя». Но в проскрипциях было столько людей, что хватило надолго. Перебили. Сулла был объявлен пожизненным диктатором Рима. Некоторое время побыл им, и любопытно, чем он кончил? Он сказал: «Теперь порядок наведен, мне надоело вами управлять, я пойду домой. Возвращаю власть Сенату, восстанавливаю Республику». Сложил с себя власть и пошел домой пешком. Какой-то молодой хам стал его страшно поносить. Сулла только посмотрел на него и говорит: «Знаешь, из-за таких, как ты, следующий диктатор уже не снимет с себя власть». И ушел домой, где довольно быстро умер.

Тот же самый вопрос: для чего он все это затевал? Чего ему надо было? Он объяснил это сам, и Плутарх записал: зависть у него была сначала к Марию, а потом, во время Восточного похода, к Александру Македонскому. Он хотел превзойти Александра Македонского. Это, конечно, было невозможно, но, во всяком случае, желание такое у него было, и ради этого он пожертвовал и Афинами, и Пергамом, и жизнью многих греков, и своими друзьями, и своими легионерами, и всем на свете пожертвовал бы.

А потом, когда он удовлетворил свое желание и решил, что о нем уже не забудут (и ведь действительно не забыли, помним), он пошел домой. И там тихо и спокойно развлекался, как всякий богатый римлянин: вино пил, принимал у себя гостей, сам ходил в гости. И вскоре умер, потому что заразился на Востоке очень тяжелой инфекционной болезнью. Он даже жизнью пожертвовал для удовлетворения… чего? Своей прихоти? Но ведь из-за этого какие события произошли – грандиозные!