1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров

Но подобное стремление за все неприятности взваливать вину на врагов народа отмечалось и позднее. Осенью 1939 г. в связи с указом Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации запасников красноармеец в/ч 4809 (ЛВО) Штылев бросил реплику: «Этот закон вредительский». На возражения присутствовавших Штылев сказал: «Враги народа – Тухачевский, Уборевич тоже подписывали разные приказы. Я этому указу не верю»127.

Осенью 1940 г. секретарь редакции газеты «Правда» переслал в Наркомат обороны СССР два анонимных письма, полученных из Перемышля. В одном из них, адресованном «в Политбюро ЦК, тт. Сталину и Ворошилову», содержались следующие положения: «Мы, группа комсостава Красной армии, обращаемся к Вам с двумя очень важными вопросами, от которых, считаем, в большинстве зависит боеспособность Красной армии:

1) Об авторитете комсостава Красной армии в государстве —…Авторитета комсостава в государстве нет. Это, конечно, незаметно высшему комсоставу… У нас командира можно оскорбить, унизить, насмеяться над ним, а в некоторых случаях и обругать… Комсостав материально обеспечен плохо, культурно еще хуже. Семейной жизни у него нет и даже совестно вспомнить насчет формы… Средний комсостав занимается не тем, чем следует, поэтому мы очень бескультурны… Войсками управлять не можем, требовать не можем с подчиненных, вести себя в обществе не можем, самолюбия своего не имеем и умирать с честью не умеем. Это мы особенно обнаружили, когда столкнулись с офицерами других армий. Сколько мы офицеров ни видели, и бескультурней, неграмотней, невежливей нашего нет.

…2) Патриотизма комсостав не имеет, командиры не гордятся, что они командиры, как это гордится офицер… Большинство командиров недовольны своей судьбой, они проклинают свое положение… Большинство комсостава ожидают только войну. Войну ждут, как какое-то загадочное счастье…»128.

В другом письме «в ЦК ВКП(б), т. Сталину» звучали те же мотивы: «Просим и требуем от Вас, чтобы Вы в государстве улучшили жизнь во всех отношениях комсостава, а также авторитет комсостава в государстве…. Красноармеец командира обругает, оскорбляет, бьет в лицо кулаком – на инспекторском смотре в 72 сд в 9 ап 20.10.40 г. красноармеец ударил лейтенанта в лицо кулаком за то, что тот начал его будить и хотел заставить оборудовать наблюдательный пункт»129.

В ходе и под влиянием процесса массового истребления военных кадров происходило снижение нравственного уровня значительной части личного состава РККА. Кстати, проблема нравственного облика командиров и бойцов Красной армии на различных исторических этапах ее существования еще не стала объектом научного исследования. Немногочисленные публикации носят в основном панегирический характер. В действительности же в нравственном опыте Красной армии было всякое – немало хорошего, но хватало и противоположного. Само отрицание общечеловеческой нравственности приводило к определенному моральному релятивизму, вплоть до революционного аморализма («ничто не грех»), а провозглашение интересов, блага пролетарской революции высшим принципом «новой» морали неизбежно доходило до фактического признания зловещего тезиса Никколо Макиавелли и Игнатия Лойолы «Цель оправдывает средства».

С первых дней прихода к государственной власти большевистское руководство абсолютно бесцеремонно относилось к соблюдению законов, в том числе и установленных им самим. Оно всегда считало, что ему все можно. Сохранилось свидетельство комиссара госбезопасности 2-го ранга Л.Г. Миронова, присутствовавшего при встрече группы членов Политбюро ЦК ВКП(б) с подследственными Каменевым и Зиновьевым летом 1936 г. Последние настаивали на каких-то гарантиях обещанного им сохранения жизни. Сталин назвал их за это обывателями: «Как будто мы не можем расстрелять их без всякого суда, если сочтем нужным»130. Вот таков менталитет «великого гуманиста»! На примере массовых расстрелов в 1937–1938 гг. многие сотни тысяч воинов РККА убедились, что да, действительно, с каждым из них начальство может поступить как только ему захочется.

В грохоте непрерывной пропагандистской трескотни многие люди не могли не расслышать звуков, заявлений фарисейских. Тогда «ложь подменила воздух» (Борис Чичибабин). Со всех перекрестков бесконечно повторяли слова Сталина о том, что с кадрами надо обращаться бережно, пестовать их, как садовник выращивает любимое дерево. А на встрече с выпускниками военных академий 5 мая 1941 г. Сталин похвалялся тем, что в Советском Союзе прямо-таки лелеют Красную армию и ее кадры. И многие, особенно молодые, искренне верили этому «госвранью». А что думали те, которые хоть что-то знали о многих тысячах военных, безвинно брошенных в казематы, а то и расстрелянных и зарытых неизвестно где? «Не скажет ни камень, ни крест, где легли…»

Как-то сморщилось, я бы сказал – скукожилось самое понятие о чести и достоинстве воина РККА, особенно ее командира. На деле подтвердилась правота слов одного из героев алдановского «Бегства»: «Честь и совесть вытравляются без особого труда, – лишь бы у вытравляющих была готовность идти решительно на все»131. А тогдашние высшие эшелоны власти были готовы абсолютно на все, лишь бы даже мысли о чести и достоинстве воина РККА задушить в самом зародыше. Чтобы вытравить даже память о некогда прославленных военачальниках, иногда уничтожали не только их самих, но и всех родных. Маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского «именем Союза Советских Социалистических Республик» осудили и казнили в июне 1937 г., а в декабре приговорили к расстрелу его братьев – старшего, Николая, майора запаса, и младшего, Александра, военинженера 2-го ранга запаса. В октябре 1941 г. расстреляли вдову покойного маршала Нину Евгеньевну. Три младшие сестры и единственная дочь Светлана были брошены в лагеря; там же погибла и его престарелая мать. Как же невыразимо трудно было бороться за честь и достоинство лейтенанту и красноармейцу, если так поступали с маршалами?

Стало насаждаться и оказалось в чести угодничество, доходящее до холопства, нерассуждающая готовность к участию в устранении неугодных. Заместитель командующего войсками ЛВО пятидесятилетний беспартийный генерал-лейтенант артиллерии К.П. Пядышев говорил в июне 1941 г. (в узком кругу): «Теперь нетрудно стать комдивом, лови только шпионов да врагов народа, а больше ничего не надо…»132

Как именно воздействовала атмосфера полного беззакония и повальных расстрелов на психику некоторых представителей высшего комсостава, можно судить по письму комкора Д.Г. Павлова Ворошилову. В 1938 г. вместе с Куликом, Савченко и Аллилуевым он обратился к Сталину с настоятельным предложением прекратить репрессии относительно комсостава Красной армии, поскольку они могут совсем загубить армию. Эта четверка даже представила проект решения Политбюро ЦК ВКП(б) по этому вопросу. Но проект не был принят. И, очевидно, изверившись в возможности остановить беспредел в действиях особых отделов, он решил предложить наркому действовать такими же методами и на войне. 21 декабря 1939 г. он собственноручно пишет Ворошилову: «В отношении использования авиации осмеливаюсь сделать след. свои соображения:

1) Идет война, значит, надо к врагу быть беспощадным.

2) Надо потрести безпощадно всю Финляндию чтобы другим неповадно было. Я уверен что как кончим с Финляндией (независимо от применения средств и способов так про нее забудут и англичане и французы).

Выходя из этого считаю, что можно и должно подвергнуть полному разрушению все ж. д. узлы, гавани и административные центры управления страной. Разрушить военные заводы, посеять смертельный страх на дорогах днем и ночью. А для этого бросить всю авиацию страны (кроме Дальнего Востока) и дать ей полную нагрузку.

Я убежден, что если это будет сделано то мы убережем свою страну от будующей войны на более длительный срок и скорей кончим сдесь»133 (сохранены орфография и пунктуация подлинника. – О.С.). Вот до какого уровня готтентотства докатились далеко не худшие командиры.

Г.К. ЖУКОВ: «НАБЛЮДАЛОСЬ СТРАШНОЕ ПАДЕНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ»

Колоссальное, в конечном счете, решающее значение воинской дисциплины в жизни любой армии общеизвестно. Это прекрасно понимало высшее руководство РККА на протяжении всего ее существования. Так, в письме Главного военного совета РККА от 8 апреля 1938 г. говорилось: «Армия без твердой дисциплины существовать не может. От состояния дисциплины зависит боеспособность частей. Дисциплина во время войны закладывается сегодня»134. Повторяя и конкретизируя эти требования, нарком обороны СССР в своем приказе № 113 (1938 г.) справедливо утверждал, что «твердая, железная дисциплина во всех без исключения частях нам нужна как воздух», подчеркивал, что «без твердой дисциплины немыслима победа над врагом малой кровью»135 и в общем верно выступал против реально существовавших весьма опасных крайностей в насаждении дисциплины: как против панибратства, так и за полное искоренение «унтерпришибеевских методов в дисциплинарной практике»136.