1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров

В ходе военных действий командование не останавливалось перед самыми драконовскими мерами. За малейшее проявление критичности, недовольства – стрелять и стрелять! 7 марта 1940 г. главный военный прокурор доносил в Политуправление РККА о том, что за последнюю декаду февраля 1940 г. в войсках, действовавших против Финляндии, имели место 23 случая «контрреволюционных выступлений» (22 красноармейца и 1 младший командир). Все они арестованы, из 15 уже рассмотренных 11 приговорены к высшей мере наказания. Вот три человеческих судьбы.

– Красноармеец 64 сд Басит Сандханов, 1917 г. р., узбек со средним образованием, высказывал «пораженческие взгляды»: «пока мы построим коммунизм, то половина нашего населения погибнет от нелепой войны… в случае боя… я лучше сдамся в плен». Военным трибуналом осужден к расстрелу.

– Красноармеец 158 ап Прокофий Тихонович Дубенков, беспартийный колхозник 1910 г. р. – вел «контрреволюционную агитацию» среди красноармейцев против мероприятий правительства в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии, о положении рабочего класса и колхозного крестьянства и о печати, распространял «антисоветские» стихи об армии. 26 февраля военным трибуналом 14-й армии приговорен к расстрелу.

– Красноармеец 609 сп 139 сд Василий Иванович Сосин, беспартийный колхозник 1921 г. р., находясь в госпитале, проводил «контрреволюционную агитацию», восхваляя жизнь трудящихся «в белой Финляндии» и белофинскую армию, выступал против налоговой политики советского правительства, восхвалял налоговую политику белофинского правительства. 27 февраля военным трибуналом 8-й армии осужден к расстрелу165.

Будучи бессильным обеспечить должный уровень дисципилины в армии, да и в стране, нормальными средствами, руководство партии и страны все больше склоняется к принятию экстраординарных насильственных карательных мер. 16 июня 1940 г. комиссия ЦК ВКП(б) представляет проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за воинские преступления». В архиве сохранился экземпляр этого проекта с правкой Мехлиса. Там часто употреблялся термин «лишение свободы» (как меры наказания). Так вот, начальник Политуправления не поленился и везде заменил его более устрашающим термином: «тюремное заключение». И так 56 раз!166

На обеспечение дисциплины любой ценой, «хотя бы путем применения репрессий», было нацелено и секретное постановление пленума ЦК ВКП(б) от 31 июля 1940 г. «О контроле над проведением в жизнь Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений».

В приказах НКО и НКЮ резко осуждались любые проявления «гнилого либерализма» в борьбе с нарушителями воинской дисциплины. Один из пунктов приказа наркома юстиции СССР Н.М. Рычкова № 0193 от 31 августа 1940 г. гласил: «5. Предупредить работников военных трибуналов, что за либеральное отношение к дезорганизаторам воинской дисциплины и допущение волокиты с рассмотрением дел виновные будут подвергаться строгому взысканию»167.

По-разному воспринимались и решительные меры нового наркома обороны маршала Тимошенко по укреплению дисциплины. Красноармеец Гармаш (163 ап ЗапОВО) говорил: «Дисциплина в армии вводится как при Петре I, устранение всяких недочетов путем репрессии, а наиболее опасные – физическим способом, без всякой воспитательной работы»168. Ему вторил курсант полковой школы 193 зенартполка 1-го корпуса ПВО (МВО) Грызлов: «К нам относятся как к скотине. На что наше Правительство рассчитывает в будущей войне?»169

Это говорилось летом 1940 г. А осенью этого года, особенно в недавно созданных дисциплинарных батальонах, были зафиксированы прямо-таки чудовищные извращения дисциплинарной практики. Это не могло не вызывать чувства протеста со стороны красноармейской массы. По данным Главной военной прокуратуры, в Красной армии в течение 1940 г. имело место 123 случая угроз со стороны подчиненных своим начальникам[83], из них 11 закончились покушением на избиение170.

Наблюдалась и противоположная тенденция – своеобразная пассивность некоторых командиров и даже заигрывание с нарушителями, отчего разгильдяи, как правило, лишь еще больше наглели. Врид главного военного прокурора Красной армии П.Ф. Гаврилов в своем докладе от 28 октября 1940 г. привел такой факт. Красноармеец 195-го отдельного батальона связи (СибВО) Потылицин в течение апреля – июня 1940 г. не выполнил 11 приказаний командиров, совершил 6 самовольных отлучек. И все ему сходило с рук. Дело дошло до того, что Потылицина по утрам поднимали на занятия командир батальона и его заместитель. Младшие командиры от него отступились и никаких приказаний Потылицину уже и не отдавали, зная, что он все равно не будет их выполнять. И только в конце июня 1940 г. командование наконец-то решилось отдать Потылицина под суд171.

Дисциплину пытались поднять по-разному. Кое-где укоренилась явно неправильная «поощрительная» практика, когда поощрений раздавалось чересчур много. Например, за шесть месяцев 1940 г. в ЗабВО было дано 206 858 поощрений (большая часть – за хозяйственные работы). Количество поощрений значительно превышало численный состав округа172.

При самом критичном подходе к деятельности ВКП(б) накануне войны, надо признать, что в целом под руководством ее Центрального комитета командиры, политработники, партийные и комсомольские организации систематически вели огромную напряженную, разнообразную и непрерывную работу по всемерному поддержанию и укреплению советской воинской дисциплины. И надо со всей определенностью отметить, что особенно с назначением маршала С.К. Тимошенко на пост наркома обороны СССР были осуществлены некоторые позитивные сдвиги в насаждении дисциплины. Но в то же время приходится констатировать, что несмотря на эту работу, даже на самом пороге войны воинская дисциплина в Красной армии далеко не соответствовала требованиям, предъявляемым к ней тогда современной войной (см. табл. 20).

Таблица 20[84].

Самым тяжелым последствием низкого уровня дисциплины в армии, проявлявшемся непосредственно, были значительные людские потери даже в мирное время. В результате чрезвычайных происшествий в 1940 г. выбыло из строя 10 048 человек (из них: убито – 2921 и ранено 7127 человек). За первый квартал 1941 г. выбыло из строя еще 3244 человека (убито – 954 и ранено 2290). Ежедневно Красная армия теряла убитыми и ранеными в 1940 г. 27–28 человек, а в первом квартале 1941 г. по 36 человек173.

Заключение

В июле 1853 г. Карл Маркс полагал, что «человеческий прогресс перестанет уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепа убитых», лишь после того, как великая социальная революция овладеет всеми достижениями буржуазной эпохи, мировым рынком и современными производительными силами, подчинив их «общему контролю наиболее передовых народов»1. С тех пор прошло почти полтора столетия, мировой социальной революции не произошло, и сейчас даже самые крайне левые теоретики к ней не призывают. Как было бы после победы «великой социальной революции» в мировом масштабе, мы сказать не можем.

Но вот что касается одного из первых этапов ее – Октябрьской революции 1917 г. и созданного, вследствие ее победы, советского государства, то на основе ставших теперь известными неопровержимых документов можно совершенно уверенно утверждать, что каждая капля нектара человеческого прогресса (который, разумеется, имел место и в советской истории) выпивалась непременно из черепа убитых «классовых врагов», «классово чуждых», в том числе и объявленных «врагами народа» многих тысяч командиров и бойцов РККА. Они были оклеветаны, унижены, опозорены, прокляты и тайно умерщвлены от имени партии, правительства и всего советского народа.

Прошло целых 60 лет с тех кровавых времен. (Увы! Кровь человеческая и ныне продолжает литься рекой.) И находятся люди, которые пытаются как-то реанимировать усиленно насаждавшиеся тогда утверждения Сталина, Молотова, Ворошилова, Ежова, Берии, Вышинского и им подобных о том, что чистка армии имела оздоровительное значение, поскольку, мол, она помогла избавиться от гитлеровской «пятой колонны». Конечно, в армию проникали и иногда попадались и натуральные агенты иностранных разведок. Но в целом метод сталинской чистки для укрепления боеспособности армии, точно такой же, «как каннибализм – метод перехода на улучшенное питание»2.

Большая война стояла у порога страны. Советские люди от мала до велика не покладая рук трудились над тем, чтобы укрепить свою родную армию, верили, что в ней они имеют надежную краснозвездную защитницу. А армия оказалась полусмертельно больной – и физически, и нравственно. К этому выводу на склоне своих лет пришел и такой вдумчивый и наблюдательный современник, как К.М. Симонов: «Речь идет не только о потерях, связанных с ушедшими. Надо помнить, что творилось в душах людей, оставшихся служить в армии, о силе нанесенного им духовного удара. Надо помнить, каких невероятных трудов стоило армии… начать находить в себе силы после этих страшных ударов. К началу войны этот процесс еще не закончился. Армия оказалась не только в самом трудном периоде незаконченного перевооружения, но и в не менее трудном периоде незаконченного восстановления моральных ценностей и дисциплины»3.