Клич войны - Уилбур Смит

Она снова ткнула его, на этот раз сильнее.

- Прекрати это делать!’

‘О, разве тебе не нравится, когда к тебе приходит девушка? Ну, я не могу сказать, что меня волнует, что тебе нравится или не нравится. Мой отец, твой брат, лежит в больнице с раздробленной ногой. Он может больше никогда не ходить ... из-за тебя.’

Черт побери, она снова меня ткнула! - Фрэнсис задумался. - Я сказал, прекрати!- рявкнул он, разозлившись по-настоящему. Он сделал шаг к ней, делая это угрожающе, ожидая, что она отступит.

Шафран стояла на своем.

‘Я тебя не боюсь. Я была на войне, в настоящих боях, таких, каких ты никогда не видел. Меня, знаете ли, наградили орденом Георга за исключительную храбрость перед лицом вражеского огня. Они приходили к нам снова и снова, ты знаешь, немцы ... те, кто каким-то образом точно знал, где мы находимся ... кто выбрал "Звезду Хартума" из всех других кораблей, отчаянно отплывающих из Греции, пытаясь вернуться в Алексу ... и все это было ...

Удар!

‘Потому что …’

Удар!

- О тебе!’

Она снова ткнула в него рукой, но на этот раз он отмахнулся.

Шафран сильно ударила его по лицу, дернув головой и заставив почувствовать головокружение, когда он отшатнулся от силы удара.

Господи! Не слишком ли сильно я его ударила? - Подумала Шафран. Ее дядя казался ошеломленным, потерянным. Нет, брось, ты не можешь сдаться сейчас! Ты не должен!

И тогда гнев в нем прорезал его неспособность, а адреналин обострил его ум и придал ему немного новых сил.

‘Я достану тебя за это, маленькая сучка!- прорычал он. И он набросился на нее, ударил кулаком, целясь в ее красивое лицо, желая разбить его, загнать обратно в комнату.

Шафран подняла руки, чтобы защитить голову, и поморщилась, когда его удары ударили по ее плоти и ударили по костям.

- Да! - Крикнул Фрэнсис, подчеркивая свои слова кулаками. - Я все рассказал немцам! Я хотел, чтобы ты умерла! Вы оба!’

Затем, без предупреждения, Фрэнсис изменил направление атаки и нанес короткий, сильный удар под поднятые локти Шафран, так что удар пришелся ей в солнечное сплетение. Она задохнулась, когда воздух вырвался из ее тела, и, отчаянно пытаясь отдышаться, потеряла бдительность.

‘Я хочу, чтобы ты умерла! Фрэнсис снова закричал и ударил ее прямо в рот, разбив губу и зацепив нос.

Шафран вскрикнула от боли, когда кровь хлынула из ее ноздрей и рта. Она отшатнулась назад, зацепилась ногами за край дивана и упала на него, приземлившись рядом со своей сумкой.

Она подняла глаза и увидела, что Фрэнсис идет к ней. Выпивка, которую он выпил, сделала его шаги неуверенными, но это было слабым утешением для Шафран. Теперь она видела, как он схватил настольную лампу, стоявшую рядом с его креслом. Когда она попятилась на диван, волоча за собой сумку, он выдернул вилку из розетки, снял абажур с крепления и схватил лампу чуть ниже лампочки. Теперь он размахивал им, как мраморной дубинкой, с толстым квадратным основанием, напоминающим наконечник булавы.

Фрэнсис был полностью во власти своей ярости, бессвязно бормоча что-то, пока шел к дивану. Шафран сунула правую руку в открытую сумку.

Он поднял лампу над головой. Он наполовину изогнулся, готовясь вложить всю свою силу в удар, от которого каменная колонна размозжит ей череп.

И тогда Шафран вытащила правую руку из сумки, схватила ее левой, подняла обе руки и, когда его глаза расширились от ужаса при виде пистолета, который она держала, выстрелила Фрэнсису Кортни прямо между глаз.

Шафран глубоко вздохнула и огляделась. Она ожидала, что ей придется придумать сцену, соответствующую той истории, которую она хотела рассказать. Но дядя Фрэнсис, сам того не ведая, сыграл свою роль с таким совершенством, что никакого обмана не потребовалось. Удар пули в упор отбросил его назад, и он выронил лампу. Но она лежала рядом с его телом, что подтверждало ее рассказ о том, что произошло. Между тем, кровь все еще текла от удара к ее лицу. Она провела языком по задней поверхности зубов, осторожно проверяя, не шатаются ли они. Ни один из них не пострадал, и когда она приложила платок к лицу, чтобы вытереть немного крови, ее нос был разбит и кровоточил, но на самом деле не сломан. Это было облегчение. Разбитый нос придавал мужчине некое плутовское очарование, но ни одна молодая женщина не хотела бы ему подражать.

Убедившись, что все в порядке, она позвонила в полицию. Шафран задумалась, не стоит ли изобразить из себя паникующую, истеричную женщину, но передумала. Она была известна тем, что держала голову под огнем. Она, конечно, должна была казаться расстроенной тем, что произошло, но никто не удивился бы, что она все еще была в здравом уме.

‘Я хочу сообщить о насильственной смерти, - сказала она, когда ее соединили с дежурным офицером, который был англичанином, поскольку полиция действовала в Египте, как и во всей империи, с местными младшими чинами под британским командованием.

- Это мой дядя. Мы поссорились, - объяснила Шафран. ‘Он был очень пьян и вышел из себя. Это было ужасно ... он напал на меня и ударил кулаком в лицо. Потом он попытался убить меня мраморным подсвечником, и я ... Я застрелила его. И я думаю, что он мертв.’

- Оставайтесь там, Мисс, мы мигом придем. Ничего не трогайте и не двигайте. Где же тело?’

‘В гостиной.’

‘Тогда я предлагаю вам пойти на кухню и подождать там. Я настоятельно советую вам не пытаться покинуть помещение, Мисс. Иначе мне придется выписать ордер на ваш арест, а мы этого не хотим, не так ли?’

Шафран сделала, как ей было сказано. Она почти ожидала услышать, как кто-то из соседей колотит в дверь, гадая, что происходит. Но дом был построен с учетом личной жизни его обитателей, поэтому стены были толстыми. И был только один выстрел. Любой, кто слышал его, заключила Шафран, вполне мог не знать, что это был за звук, и, вероятно, подождал бы, чтобы увидеть, есть ли другие звуки, прежде чем что-то делать. Поэтому, когда в дверь наконец постучали, это была полиция. Шафран, которая проверила свою внешность в зеркале прихожей, прежде чем