Пароль скрещенных антенн - Иосиф Халифман

Но это стало видно утром, а ночью, в грохоте рушившихся зданий, в пыльном удушье, все было необъяснимо и чудовищно. Подземные удары расшатывали, крушили, ломали, разбивали стены и перегородки жилых домов и строений, сминали полы и потолки, низвергали кровли, опрокидывали заборы.

Вокзала аэропорта в Ашхабаде уже не существовало. Пассажиры, ожидавшие на вокзале утренних самолетов, пилоты, бортмеханики, радисты, стюардессы выбирались из-под обломков здания, откапывали товарищей, оказывали первую помощь пострадавшим. А бортрадист с «ИЛ-12» с трудом пробрался к своему самолету и передавал в эфир сигнал бедствия:

— Землетрясение…

Землетрясение, сила которого составляла 9 баллов, в несколько секунд, последовавших за первым ударом, вывело из строя электростанцию, радиоцентр, водопровод, уничтожило огромное число общественных сооружений, жилых домов и нежилых строений, засыпав развалинами людей. Не всем удалось выбраться из-под обломков, не всех удалось спасти.

Еще затемно стали подниматься в воздух машины, увозившие раненых в Ташкент, в Баку, в Чарджоу. Летчики торопились эвакуировать из Ашхабада пострадавших, освободить место на аэродроме: с рассветом на посадочную площадку перед развалинами аэровокзала стали приземляться самолеты с врачами и медикаментами из Красноводска, Ташкента, Баку. Утром прибыли первые московские санитарные машины.

Вскоре в небе над городом, не затихая, гудели самолеты. Для посадки многих машин на аэродроме не было места, и они сбрасывали контейнеры с пенициллином, консервированной кровью, противостолбнячной сывороткой для раненых, с лекарствами для больных, с хлебом, концентратами и другими продуктами, с палатками, теплыми одеялами, с водой. Парашюты с тюками, ящиками, бочками медленно приземлялись среди развалин.

Писатель П. Скосырев в книге «Туркменистан» рассказывает:

«По воздуху и по железной дороге, движение на которой возобновилось в 7 часов утра 8 октября, продолжали прибывать грузы. Страна слала Ашхабаду все, в чем только мог нуждаться пострадавший город. Шли машины, продовольствие, стройматериалы, одежда, медикаменты. Прибывали люди разных профессий и специальностей — врачи, инженеры, проектировщики будущих зданий.

В адрес правительственных учреждений и частных лиц непрерывно поступали телеграммы — приглашения от тысяч и тысяч советских граждан, колхозов, предприятий. Вся советская огромная страна открывала объятия гостеприимства своим пострадавшим братьям.

Но ашхабадцы и не помышляли о том, чтобы оставить родной город. Даже раненые, если раны были нетяжелыми, просили не эвакуировать их…»

В те горькие дни и выросло под Ашхабадом кладбище, которое лежит в начале автомобильной трассы, ведущей в сторону Гяурской равнины.

Оставшиеся в живых расчищали развалины и строили укрытия: была уже середина октября, требовалось сделать все возможное, чтобы зиму встретить не в палатках.

«Восстановим любимую столицу республики!», «Все силы на восстановление Ашхабада!» — звали лозунги, написанные на обломках стен, на плитах тротуаров.

Бригады мужественных людей восстанавливали электрическую сеть, водопровод, школы, больницы, столовые, собирали стандартные дома, возводили жилые кварталы, а вечерами, после работы, готовили саман, искали среди обломков разрушенного все хоть сколько-нибудь годное для сооружения временного крова.

Мужчины, женщины, старики, дети собирали обломки досок, балок, столбиков, оконные и дверные переплеты, ставни, двери, чтобы вновь пустить их в дело.

Кто знает, сколько еще лет или десятилетий простояли бы все эти дома, заборы, ограды! Они мирно несли бы свою службу, и кому пришло бы в голову сопоставлять и связывать между собой единой причиной множество разных фактов — истлевшую скамью в саду или источенные неизвестной пакостью листы книги, сломанное или упавшее, изъеденное изнутри дерево, рухнувшую стену забора, проваливающуюся кровлю дома или сломанную ножку стула… И все это в разных местах, в разное время.

Деревянные каркасы множества старых строений и все сооружения из самана давно были обжиты Анакантотермес. Не выходя на поверхность и не обнаруживая себя, они проложили внутри стен свои ходы и ниши. Здесь были источены столбы, балки, скреплявшие стены, там — стропила, несшие на себе основную тяжесть кровли, или перекрытия, полы.

На протяжении многих лет изучавший термитов Туркмении ашхабадский врач Н. А. Синельников еще в 1950 году писал в журнале «Известия Туркменского филиала Академии наук СССР»:

«Наиболее наглядно выявилось действие термитов на древесину после известного ашхабадского землетрясения осенью 1948 года, когда в разрушенных глинобитных строениях обнаруживалась изъеденность деревянных деталей и глиносырцовых блоков в старых постройках…»

Уже знакомая читателям этой книги А. Н. Луппова в своем сочинении «Термиты Туркмении» подтверждает, что «после землетрясения в 1948 году в развалинах старых построек Ашхабада обнаружились ранее скрытые повреждения, показавшие с особенной ясностью, насколько вредными являются здесь эти насекомые и насколько важно их детальное изучение».

Рисуя бедствия, обрушившиеся в 1875 году на остров Святой Елены, Д. С. Меллис писал, что уничтоженный термитами Джемстаун выглядел как город, разрушенный землетрясением.

Советские специалисты и ученые, исследуя обстоятельства бедствия, обрушившегося в 1948 году на столицу Туркмении, находили, что город, разрушенный землетрясением, был подготовлен к катастрофе той болезнью строений, которую французы назвали «термитозом».

И однако же даже сейчас, когда шквал подземной бури, ударившей так внезапно, в несколько секунд уничтожил и сокрушил все, что было давно источено и изглодано фуражирами Анакантотермес, этот враг все еще не назван в полный голос.

КОГДА НАЧНЕТСЯ НАСТУПЛЕНИЕ

ОБЫЧАИ народов тропической Америки или Центральной Африки редко запрещают употреблять в пищу крылатых. Их собирают во время роения с помощью разнообразных ловушек, хитроумно сплетенных из пальмовых волокон. Но у тех же народов сохранились верования и обычаи, поддерживающие в людях страх перед обитателями термитников, убеждающие в безрассудности, бесполезности и опасности попыток борьбы с этими коварными созданиями.

Если в прошлом спрашивали африканского негра, индонезийца, южноамериканского индейца или австралийца, на чем основаны такие верования, то можно было услышать в ответ бесхитростную, но правдивую историю:

«Приезжали белые собирать насекомых. Взяли из селения людей, ушли в лес. А там одного из наших сразу зашибло срубленным деревом. Ему было всего лишь семнадцать лет… Дерзкий юноша не побоялся по приказу начальника перепилить термитный столб…»