Рассмешить богов - Оксана Панкеева

Если бы зоркий лондриец не был таким дисциплинированным, а остался бы на стене и посмотрел на поле боя, он бы понял, почему противник прекратил стрелять. Почему замолчали минометы и танки и даже простые стрелки опустили оружие, поставив на предохранители. Если все, что говорили о необыкновенном зрении Джеффри Стоунбриджа, было правдой, он бы точно увидел то, чего на таком расстоянии никак не могли видеть Кантор и его товарищи.

Как возникают следы на пыльной земле и приминаются невидимым сапогом пучки пожелтевшей травы неподалеку от стоящих танков. Каким образом они пересекают поле битвы, перепрыгивая через тела погибших и брошенные при отступлении щиты, приближаясь к стенам со скоростью спешно шагающего человека.

Как верно заметил когда-то принц-бастард Элмар, при необходимости хорошего некроманта действительно можно было нанять чуть ли не на улице. Если, конечно, знать нужные улицы. Дядя Гриша, проработавший в Поморье почти четверть века, давно уже завел нужные связи в самых разных сферах местного быта, и у мэтра Харлампия был, можно сказать, постоянным клиентом. Как и все практикующие некроманты, официально уважаемый магистр принадлежал к легальной школе Пяти Стихий и был известен в столице как специалист по сердечно-сосудистым заболеваниям (пятая стихия) и пространственному поиску (стихия воздуха). Как все некроманты, вел двойную жизнь и двойную бухгалтерию.

Клиенты, которым случалось обратиться к мэтру Харлампию впервые, поначалу терялись, ибо привыкли представлять себе некроманта тощим, согбенным старцем (старухой) с непременным зловещим огоньком в глазах и маниакальным пристрастием к похоронной символике. Здоровенный румяный детинушка, большой любитель выпить и закусить, весельчак и балагур мэтр Харлампий абсолютно не соответствовал этому описанию. Однако действительно являлся магистром некромантии третьей ступени и не раз помогал бравому капитану в некоторых щекотливых вопросах. Одно лишь неудобство имелось — проклятиями мэтр не занимался принципиально. Вернее, занимался, но только снятием. Наложение оных было противно его жизнелюбивой натуре, как он сам однажды признался. Если же требовалось найти человека или выяснить, жив ли этот человек, мэтру Харлампию не было равных во всей поморской столице.

Именно к нему и принес агент Соколов два пучка волос, добытых с расчесок пропавших региональных координаторов, и задал обычный для мага вопрос — живы ли эти люди, а если да, то где их следует искать.

На поиск Харлампий работал без всякой дымовой вспомогаловки, на чистой Силе, так как эта отрасль магической науки была его специальностью и давалась без особого напряжения. Едва подержав в пальцах материал, он тут же с уверенностью сказал, что этот человек жив. Чем сильно огорчил клиента, поскольку живой дед Макс не сулил клиенту ничего приятного.

— А точнее можно? — попросил Соколов, не особенно надеясь, что ему сейчас выдадут диагноз с прогнозом.

— Отчего же нельзя, — добродушно согласился маг и сосредоточенно прикрыл глаза. — Вот, можно точнее. Жив твой знакомец, но без памяти. Лежит где-то. Хорошо так лежит, удобно… Видно плоховато. Маг он, что ли?

— Маг, — кивнул клиент, не вдаваясь в подробности.

— То-то так плохо видно, щиты на нем. Сыскать не смогу, уж не обессудь. От поиска он закрыт, крепко так закрыт, будто нарочно не хочет, чтоб его нашли. Зеркало и работать не станет.

Понятное дело, не закрывайся Макс постоянно своими щитами, его б давно уже нашли старые знакомые, огорченные пропажей коллеги.

— Ну что тебе еще сказать… — продолжал маг. — Лежит, значит, без памяти… Худо ему совсем… что-то с головой, не вижу, что именно… девку вижу рядом.

— Девку? — потрясенно переспросил дядя Гриша, отказываясь верить, что Макс даже «без памяти» как-то ухитрился подцепить даму.

— Вроде девка… молодая… Ан нет, баба. Беременная. Красивая, грудастая, справная такая… сам бы не отказался…

Мэтр неожиданно осекся и несколько секунд подбирал слова. Потом уже совсем другим тоном добавил:

— Одного глаза у нее нет.

— Хоть примерно можешь сказать где? — почти взмолился клиент, не видя возможности логически объяснить невероятный факт, что Макс каким-то образом оказался рядом с пропавшей королевой Ортана. — Не в Мистралии?

— Не могу. Кажется, еще дальше Мистралии. Но не уверен. Ничего толком не скажу. Вот разве что могилка там неподалеку есть… Покойничка чую. Маг похоронен. Давно, несколько веков уж лежит.

— Спасибо, — вздохнул дядя Гриша и протянул второй трофей. — Оставь, раз уж там щиты… Вот этого погляди, будь добр. У него точно никаких щитов нет.

— И этот живой! — охотно откликнулся специалист. — Верно, никаких щитов. Можно зеркалом поглядеть. Только не нравится мне что-то… Гм… Парамоша, а тебе этот знакомый очень дорог?

— То есть?

— Ты сильно расстроишься, если я скажу, что там дело пахнет палачом? Только на это лучше не смотреть, — предупредил Харлампий.

— Показывай, — категорически потребовал клиент, уже просчитывая возможные неприятности, в которые мог попасть самонадеянный Жорик. — Я тебе не шут придворный, а боевой офицер!

— Ну как знаешь, воля твоя… — Мэтр Харлампий отложил «материал» и снял покрывало с рабочего зеркала. — Давай поглядим.

Полированная гладь стекла прояснилась, явив наблюдателям солидную, прекрасно оснащенную пыточную камеру. Региональный координатор Бранкевич, растянутый нагишом на четырех веревках, выглядел убого и непредставительно. Голос его, сулящий палачу всяческие соблазнительные перспективы, был жалок и плаксив. Палач невозмутимо курил, не обращая внимания на нытье объекта.

— Зря старается, — заметил маг, прислушиваясь к чему-то недоступному простым смертным. — Палач его не слышит. Он глухой.

— А можно уточнить, где это все происходит? — попросил дядя Гриша, чувствуя что-то вроде злорадства при виде бедственного положения коллеги. На его взгляд, подобный опыт пошёл бы Жорику только на пользу. Господам с завышенной самооценкой полезно прочувствовать собственную ничтожность и бессилие перед обстоятельствами. Но это в случае последующего удачного спасения, а если этого дурня там до смерти замучают, то ничего полезного он не почерпнет…

— Сейчас скажу, отчего ж нет… Ортан. Даэн-Рисс. Где-то… э-э… сейчас, попробую направление определить…

Дверь камеры отворилась с громким стуком — и в кадре на мгновение мелькнула знакомая долговязая фигура, а также известная всему континенту антиобщественно короткая стрижка. И зеркало погасло.

— Харлампий! — вскричал агент Соколов, понимая, что сейчас пропустит самое важное. — Что случилось? Я должен это видеть! Мне нужно знать, что он скажет!