Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - Александр Мазин

То есть это был сюрприз не только для Августа, но и для всей столицы, но во дворце его прочувствовали особенно остро.

Надо полагать, царедворцы даже испытали некоторое облегчение, узнав, что это не воины Ардашира, чудесным образом перенесенные в Вечный Город, а всего лишь когорты Первого Германского легиона.

Матушка императора тут же слилась в дальний чулан (дескать, решать подобные вопросы – дело мужчин) и там притихла.

Так что выстраивать диалог между властью и армией вышел префект претория.

Гордо так выступил, в окружении доброй полусотни подчиненных.

– Я – Гай Фурий Сабин Аквила Тимесифей! – провозгласил командир преторианцев[187]. – А тебя, легат, я не знаю!

– Это легко исправить, Гай Фурий… прости, забыл, как дальше. Мое имя Алексий Виктор Мильв, легат Первого Германского легиона. Ты удовлетворен?

– Первого Германского Императорского легиона! – внес поправку префект претория. – Хочу тебя огорчить, Алексий Виктор Мильв – ты более не легат! Император уже назначил другого легата, который…

– … который будет никудышным командиром! – подхватил Коршунов. – Так что не думаю, что это – хорошая идея.

– Почему это – никудышным? – Кажется, префект претория удивился. – Ты знаешь, кто это будет?

– Я думаю, – с улыбкой произнес Алексей, – не может получится хороший легат из мертвеца. Так что я еще немного покомандую своим легионом. Что же до императоров, то меня сделали легатом целых два Августа: Бальбин и Пупиен. Я слыхал, их убили твои солдаты, префект? – Тимесфий побагровел открыл рот… Но Коршунов не дал ему высказаться. – Впрочем, здесь в Риме императоров убивают часто. Я бы, пожалуй, не согласился стать императором. А ты, Гай? Ты – хочешь?

Судя по выражению лица префекта, единственное, чего он сейчас хотел, это отделить голову Коршунова от туловища. Но с одной когортой преторианцев (вряд ли он располагал сейчас большими силами) выступить против целого легиона – это даже не смешно.

Вот почему префект взял себя в руки, а быка – за рога:

– Так чего же ты хочешь, легат?

– Для начала – поговорить с новым императором! – спокойно сообщил Коршунов и подмигнул префекту.

Тот сделал каменное лицо. Ей-Богу, мужик отлично держался. Алексей его даже зауважал.

– Потом, если мы договоримся, – ровным голосом продолжал Коршунов, – я бы хотел накормить моих людей. Мы ведь не на войне, префект, верно? – Алексей сделал многозначительную паузу. – А раз так, что завтрак должен происходить вовремя. Надеюсь, моим воинам сегодня не придется самим добывать себе завтрак?

Вдоль железных шеренг будто ветерок пробежал. Легонький такой гул сотен негромких, приглушенных масками-забралами голосов. Ах, с каким бы удовольствием эти парни, с храбростью которых могла конкурировать только их алчность, поискали бы себе завтрак в этих прекрасных дворцах!

Судя по физиономиям преторианцев, зловещий гул не прибавил им оптимизма. Но лицо префекта осталось непроницаемым.

– Я спрошу принцепса, захочет ли Он говорить с тобой!

– Уж будь любезен! И пожалуйста поторопись! Мои люди голодны!

И вот теперь единовластный (во всяком случае – юридически) господин Великой Римской империи стоит перед восседающим на коне мятежным легатом и очень-очень беспокоится! Нет, всё-таки они обнаглели от собственной мировой власти, эти могучие римляне! Город – без стен. Император – практически без охраны…

– Геннадий Павел Кальва! – четко произносит Коршунов. – Немного загостился в твоем доме, принцепс! Он опоздал на нашу встречу, однако я готов подождать его еще… – Коршунов достал из сумки соларио[188], карманные часики жителя столицы. – Еще некоторое время. Не более часа.

Сделал знак рукой – и опущенные копья единым движением обратились к небу.

Преторианцы сомкнулись вокруг Гордиана, и император удалился.

Время пошло…

Глава восьмая

Палатин. Переговоры на высшем уровне

– Сальве, совершенный муж!

«Надо же, – подумал Черепанов. – Какие мы стали вежливые! „Совершенный муж“. Неплохая карьера для государственного преступника. Надо полагать, Лёха с братвой уже здесь?»

– Твои вещи, совершенный муж!

Вчера у него забрали всё, кроме туники и набедренной повязки. И даже пожрать не дали! А ведь это законное право осужденного на смерть.

Ого! Вернули не только одежду, но и драгоценности. Даже кинжал. Что же, мы больше не в опале?

– Позволь, я помогу тебе надеть тогу!

Черепанов благосклонно кивнул. Его домашний раб справился бы с этим делом намного лучше, чем преторианский опцион, однако сам Геннадий не справился бы вовсе.

– Принцепс желает тебя видеть. Следуй за мной, совершенный муж!

Принцепс или его мамаша? Или оба вместе? Хотя какой смысл гадать? Скоро всё станет ясно.

И стало.

– Я в затруднении, Геннадий Павел, – мягким, почти нежным голосом произнес повелитель Великой Римской империи.

Гордиан Третий, самый Младший принимал своего наместника в Сирии в тронном зале, но без лишней помпы: пяток преторианцев, ихний кентурион из старших, как его, Тимесфей, кажется… Судя по тому, что о нем говорили, нормальный мужик. В смысле, злой, честолюбивый, алчный… Парочка сенаторов… Смутно знакомых. Эх, не хватает секретаря! Они здесь – вроде живой записной книжки. Что особенно приятно – мамаша отсутствует. Уже плюс.

Молчание затягивалось. Юный[189] принцепс явно не знал, с чего начать. Черепанов помогать ему не собирался.

– Здесь легион германских варваров, – выручил Тимесифей.

– Здесь – это где? – уточнил Геннадий.

– Здесь, в Палатине!

Ай да Лёха! Ай да сукин сын!

Черепанов изобразил озабоченность:

– Многих они убили?

– Пока – никого.

Геннадий покачал головой.

– Очень хорошо. Значит, еще не всё потеряно. Однако было большой ошибкой – пустить их сюда, принцепс! Они отменно служили Риму, но в душе по-прежнему остались варварами. Богатство, я имею в виду – чужое богатство, сводит их с ума. Нет, не стоило их сюда пускать, ведь на Палатинском холме богатств – много. А защитить их… Не держи обиды за мою прямоту, префект, некому. И еще я опасаюсь: если варвары начнут грабить Палатин, римская чернь тоже не останется в стороне. Ты знаешь, принцепс, черни только дай повод…

– Они пришли сюда не за золотом! – перебил Тимесифей. – Они пришли за тобой!

– Верю, – Черепанов одарил префекта ледяной улыбкой. – Но они уже пришли. И меня они получат. Но уйдут ли?

– Может, предложить им тебя не совсем целиком: например, только голову? – Кажется, префект начал сердиться.

– Это бы меня очень огорчило, – покачал головой Черепанов. – То есть мне наплевать, что после такого предложения ты, Тимесифей, будешь умирать очень долго и мучительно. Но за что же обрекать на гибель всех остальных обитателей Палатина? Может, лучше предложить им твою голову? Допустим, принцепс оповестит всех, что имел место заговор против императора и ты – его глава. Чтобы я не раскрыл этот заговор, ты самовольно арестовал меня, но я, – Черепанов в очередной раз одарил префекта ледяной улыбкой, – все-таки сумел предупредить императора, и теперь всё хорошо: злодей наказан, добродетель достойно награждена…

– О какой сумме идет речь? – деловито поинтересовался один из сенаторов. Надо полагать, не слишком любивший префекта претория.

Тимесфей обернулся стремительно, набрал воздуха в грудь… Но высказаться не успел.

– Довольно! – тонким голосом выкрикнул Гордиан. – Выйдите все! Немедленно! Все, кроме Геннадия Павла!

Присутствующие подчинились. С явной неохотой. Особенно – Тимесифей. Но наконец убрался и он.

– Ты можешь сесть, – Гордиан Третий кивнул на небольшую скамеечку напротив трона.

Я в долгу перед тобой, Геннадий Павел, – буркнул юный император, когда Черепанов воспользовался разрешением. – Ты спас мне жизнь. К тому же ты – мой родственник. Что я могу сделать для тебя?

– Для начала – научиться правильно выбирать себе советников, – вполне серьезно произнес Геннадий.

– Тимесифей – верный человек!

– Я говорю не о нем. Я говорю о твоей матери, принцепс. Женское правление уже принесло много несчастий Риму. Вспомни хотя бы Мамею, мать Александра Севера… Если бы Александр не слушал ее советов, то, не исключаю, до сих пор оставался бы принцепсом. Та политика, которую она пытается проводить в отношении Сирии, может стоить Риму больших потерь. И уже стоила бы – если бы я подчинялся тем приказам, которые получал из Рима. Ардашир – опаснейший враг. И у него есть союзники. Тот же Септимий Оденат. Поверь, всё, что я делал – на благо империи!

– Но ты не платил налогов, так мне сказали! – возразил Гордиан Третий. – И еще говорят: ты задержал суда с египетским зерном.