Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие - Джон Руссо

В ангаре было темно, значит, внутри мало активных бабочек. Следовательно, входить в самолет будет безопасно. Гарри подошел к служебному входу и открыл его, потом выждал, пока подойдут остальные. С Фредом что-то случилось, видимо, он изнемог от усталости, и теперь тащился позади всех.

— Что с тобой? — спросил Гарри, когда Фред наконец подошел.

— Все в порядке.

Гарри кивнул. Хорошо, если у них все в порядке, следующий шаг — выбрать самолет. Они вошли в темный ангар.

Даже при тусклом свете взошедшей луны Гарри отчетливо различал контуры самолетов. Он подошел к самому первому из них и, увидев, что тот с легкостью поднимет всех пятерых, вскарабкался по крылу и открыл кабину. Включив приборную доску, он убедился в том, что самолет заправлен и все остальное у него тоже в порядке. Ну хорошо, тогда почему бы не выбрать его?

Гарри высунулся из кабины и сказал Джиму, чтобы тот открыл ворота, а потом велел всем влезать в самолет. Пока Джим распахивал тяжелые створки ворот и все занимали места в салоне, Гарри еще раз проверил приборы и стал готовить самолет к взлету. Так много всяких мелочей надо было проверить и перепроверить еще раз!.. Раньше он никогда не летал на таких самолетах. Но самолет есть самолет, думал он, неважно, два у него двигателя или один. Конечно же, все будет хорошо, уверял он себя. Но только все было не так-то просто. Была все-таки очень существенная разница между одномоторными и двухмоторными самолетами. Но, невзирая на это, был ли у него опыт полетов на двухмоторных машинах или нет, Гарри твердо решил лететь и вывезти их отсюда.

Джим забрался в кабину и нашел свободное место. Гарри закрыл за ним дверь и теперь, когда они уже были отрезаны от внешнего мира, начал яростно срывать обертку, покрывающую его голову.

— Что ты делаешь?! — закричал Джим.

— Снимаю этот проклятый скафандр, — спокойно ответил Гарри.

— Я вижу. Но почему?

— Послушай, Джим, мы уже в безопасности. Сейчас мы вырулим и взлетим. Нет больше смысла находиться в этом барахле.

— А ведь ты прав!

И все начали снимать с себя предохранительные оболочки. Гарри вздохнул с огромным облегчением, когда голова его очутилась на свежем воздухе. Наконец-то маска была снята и он мог нормально дышать! Остальную часть покрытия снимать было труднее, но он накинулся на нее с таким рвением, что через несколько минут уже полностью был свободен.

Вся его одежда насквозь промокла от пота, и от прохладного ночного воздуха он покрылся мурашками, но сейчас все это было очень даже приятно. Гарри ослепительно улыбнулся и повернулся к друзьям.

— Какое облегчение!

— И не говори. Я уж думала, что никогда больше не выберусь из оберток. Весь последний час я только и мечтала об этом, — ответила Филлис.

— Оо-оо! — простонал Фред. — Слушайте, как это все- таки здорово.

— А все же обертки нам помогли, не так ли? — гордо спросила Лиз.

— Конечно, дорогая, как ничто другое в мире не смогло бы помочь, — обнял ее Фред.

— Мы выбрались! — радостно воскликнул Джим.

— Придержи свое восхищение, — заворчал Гарри. — Мы еще далеко не выбрались. Мы выбрались только к самолету, а теперь он нас повезет дальше.

— Это ты нас повезешь, — сказал Джим, продолжая улыбаться.

— Надеюсь на это.

— Ты же частенько летал на этой штуковине и знаешь, как это делается. В чем сомнения? — удивился Фред.

Гарри посмотрел на Филлис.

— Это не наш самолет, — сказала она.

— Чей? — не понял Фред.

— Это не наш самолет, — повторила она. — И Гарри на таком раньше не летал.

— Это правда? — спросил Джим.

— Правда, — ответил Гарри.

— Но почему? Почему же мы сели не в твой самолет? — не унимался Джим.

— Особенно в такое время… — пробурчал Фред.

— Спокойно, — сказала Лиз. — У него наверняка есть причины. Гарри не делает глупостей, раз он так поступает, значит, у него есть на это серьезные причины. Правда, Гарри?

— И самая серьезная из них, — угрюмо ответил Гарри, — это то, что мой самолет не взлетит со столькими пассажирами на борту. Если бы мы сели в мой, то скорее всего вообще не долетели бы. А в этом самолете у нас куда больше шансов.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила Лиз.

— А вот что: выбор такой — или сесть в этот самолет, или оставить кого-то из вас здесь. Мой самолет слишком маленький, он не вместит пятерых. А этот может вместить и поднять гораздо больше людей, он более мощный, — сказал Гарри.

— Вот видите? Я же говорила, что он знает, что делает, — успокоилась Лиз.

— Поэтому я и вышла за него замуж, — улыбнулась Филлис.

— Хорошо, тогда давайте поскорее выберемся отсюда, — предложил Фред, — и у нас с Гарри будет по второму медовому месяцу.

Все рассмеялись, и Гарри завел моторы. Сначала они никак не хотели включаться, чихали и кашляли, но потом разошлись и заработали так громко, что у них чуть не лопнули барабанные перепонки. Гарри знал, что когда они выедут из ангара на открытую местность, шуму поубавится. А когда поднимутся в воздух, рев двигателей покажется и вовсе приятным бархатным рокотом, напоминающим о постоянном приближении к безопасности и свободе.

Он прибавил газу, чтобы самолет прогрелся, проверил руль направления, элероны, рули высоты, а затем снял тормоз, и они легко выкатились из ангара на бетонное поле

— Не могу поверить, что сделали эти бабочки с бедными людьми, — вздохнула Лиз.

— Лучше уж с ними, чем с нами, — ответил Фред.

Никто не стал продолжать разговор. Об этом было страшно вспоминать, хоть все это и было правдой, и все они еще чувствовали этот страх, думали об этом и надеялись на скорое избавление.

Гарри вырулил к началу взлетной полосы. Бетонка была прямая и чистая, никаких помех на ней не было видно. Он поставил самолет на тормоз и еще раз проверил моторы, убеждаясь, что они исправны, прежде чем доверить им свою жизнь и жизнь своих товарищей. Гарри внимательно изучил показания приборов — все казалось нормальным. Все, кроме давления в левом масляном коллекторе. Оно было низковато, но все же в пределах нормы. Гарри посмотрел из окна на крылья, на вращающиеся винты, улыбнулся, мысленно перекрестился и снял тормоз. Все затаили дыхание.

Самолет быстро набирал скорость, и прежде чем они успели опомниться, Гарри потянул штурвал на себя, и колеса оторвались от бетона. Машина мягко поднялась в воздух — легко, плавно