Мое сердце - Смолл Бертрис

Алекс улыбнулся женщине.

— Велвет, это Мораг Геддес.

Велвет внимательно посмотрела на женщину и, внезапно уловив сходство, воскликнула:

— Вы мать Дагалда?

— Точно так, — ответила та. — и мой сын сказал, что мы в большом долгу у вас за спасение моего единственного внука.

— Но как вы узнали об этом? — удивилась Велвет. Мораг Геддес рассмеялась.

— Ну, в этом никакого колдовства нет, миледи. Просто Дагалд прискакал первый и подготовил меня к удивительному сюрпризу. Он говорит, что парень похож на него как две капли воды. Это правда, миледи?

— Да, — улыбнулась Велвет. — и вообще он прелестный малыш.

— Ну что же, — ответила женщина, — тогда, может быть, я и приму эту английскую девицу, на которой женился мой сын.

— Я знаю Пэнси всю жизнь, — сказала Велвет, пряча улыбку, — и уверена, что вы полюбите ее, тем более что она любит Дагалда.

— Да, это, пожалуй, веский аргумент, — согласилась Мораг. Кухню наполняли восхитительные запахи, напомнившие Велвет, что она очень голодна. Но Алекс хотел показать ей второй этаж замка со всеми его покоями.

— Я велел переделать апартаменты графини еще до того, как первый раз поехал в Англию за тобой, — сказал он с какой-то мальчишеской ноткой в голосе, явно ожидая ее одобрения. — — Я уверена, они понравятся мне, — сказала она в ответ. Когда же она проследовала за ним в покои, ч о была ошеломлена и обрадована.

Сами по себе комнаты были не очень велики, но окнами выходили в сад, и из них открывался вид на горные массивы на юго-западе. В каждой комнате было по большому камину: по бокам того, который был в гостиной, стояли каменные псы, а камин в ее спальне охраняли крылатые ангелы. В комнатах поверх каменных полов были настелены деревянные, а на них брошены красивые толстые индийские ковры вполне приличного качества. С внезапной острой болью Велвет вспомнила, как ее босые ноги утопали в таких же коврах. Она уже хотела спросить, где он их достал, но вовремя спохватилась. Она никогда не спросит об этом.

Окно в гостиной было сделано в форме арки. Портьеры и обивка на мебели — из кораллово-красного бархата, расшитого золотыми нитями. В центре комнаты стоял прелестный прямоугольный стол из полированного дуба с бело-голубой фарфоровой вазой, в которой красовался вереск. С каждой стороны камина расположилось по резному креслу с мягкими подушками.

У одной стены стоял дубовый буфет на резных ножках, отражая полированной крышкой мягкий свет свечей из двух канделябров, висевших по его бокам. У другой стены возвышался высокий двустворчатый дубовый шкаф. Стены обшиты панелями, а потолок — мореным дубом. Над камином висел прекрасный гобелен, изображавший красивого охотника, окружившего со своими собаками огромного оленя. В облике этого человека было что-то знакомое.

— Гобелен выткала моя бабушка Александра Гордон. Она работала над ним два года. Как раз когда жила с королем Джеймсом V. Он изображен в образе охотника.

— В этих комнатах она и жила?

— Да. Говорят, король частенько наведывался сюда.

— Как романтично! — задумчиво проговорила Велвет. — И мне очень нравится комната, Алекс!

— Пойдем посмотрим другую комнату, дорогая, — пригласил он.

К удовольствию Велвет, ее спальня была так же прелестна, как и гостиная. Только драпировки здесь были из переливчатого голубого бархата. В комнате стояла прекрасная большая кровать с занавесками на серебряных кольцах. На постели лежало лисье покрывало. Сбоку кровати стоял напольный канделябр, а у одной из стен — большой резной дубовый шкаф. Окно с арочным проемом было близнецом окна в гостиной и тоже снабжено широким подоконником, рядом расположился круглый стол, на котором стояла оловянная ваза с поздними розами. Над камином висел второй гобелен, изображавший пару возлюбленных, сидевших на склоне холма.

Велвет взглянула на него:

— Этот гобелен, конечно, ткала уже не леди Александра.

— Это работа моей матери, — ответил он. — Эти комнаты стали ее, после того как она вышла замуж за моего отца. Она работала над ним в первые годы своего замужества. Она считала историю моей бабки очень романтичной и печальной. Возлюбленные на гобелене, судя по всему, Джеймс и Александра.

Через два года после того как родился я, у матери умерли двое близнецов. Она несколько месяцев сильно болела. У нее было много свободного времени, которое она и посвятила работе над этим гобеленом. — Он обнял свою жену и привлек ее к себе. — Что-то мне не хочется думать о всех этих бывших любовниках, дорогая, — прошептал он ей в ухо. Его руки скользнули вверх и обхватили ее груди. — Вы так соблазнительны, Велвет Гордон.

Она легонько затрепетала от его обольстительной ласки, но потом вздохнула и сказала:

— Я голодна, Алекс, — и попыталась высвободиться.

— Я тоже, — ответил он, прижимая ее к себе крепче. А затем повернул к себе лицом и сказал, глядя на нее:

— Я хочу любить тебя, моя прелестная женушка. — Его пальцы уже расстегивали ее одежду. — Мы наконец-то дома, моя любимая Велвет. Дома! Я мечтал об этом больше двух лет, дорогая. Мечтал, как мы будем здесь вдвоем, в этой комнате. — Он коснулся губами ее виска. Ее шелковая блузка соскользнула на ковер. К этому времени он уже успел снять свой камзол и пояс.

Глаза Велвет закрылись сами собой, по всему телу разлилась истома. Она чувствовала, как его руки снимают с нее рубашку, и вот уже ее груди обнажились. Он опустил голову и взял ее мягкий сосок в свой теплый рот. Она пробормотала что-то неразборчивое, какие-то невнятные ласковые звуки, которые только усилили его желание, и погладила его по голове. Мысли о еде были забыты, другой голод овладел ею. Она помогла ему снять то немногое, что еще оставалось на ней, и потом, голая, начала раздевать его.

Желание затопило его, пока она шаловливо расстегивала его шелковую рубашку. Он чувствовал, как весь напрягся, когда ее мягкие пальчики коснулись его широкой груди. Ее прикосновения, казалось, даже причиняли ему боль — Так велико было его желание. Он не мог больше ждать и с нетерпеливым рычанием почти сорвал с себя остатки одежды.

Улыбнувшись, Велвет взяла его за руку и повернула так, чтобы они могли видеть свое отражение в высоком, окантованном серебром зеркале.

— Разве мы не красивая пара, мой дикий шотландский муж? — прошептала она, пока они разглядывали себя.

Они стояли к зеркалу боком, его руки лежали на ее талии. Роскошные полные груди Велвет вызывающе упирались в его широкую волосатую грудь, а ее круглая попочка выглядела, на его взгляд, очень и очень соблазнительно. Когда Велвет просунула руку между их телами и поймала его напряженный член, он громко застонал; но она не обратила на это внимания, продолжая ласково поглаживать его, что отзывалось маленькими взрывами страсти во всем его теле и мозгу.

— Господи, дорогая! — едва проговорил он сквозь стиснутые зубы. — Ты сводишь меня с ума!

— Да неужели? — поддразнила она его. — Мне так нравится, когда он становится таким твердым в моей руке, Алекс. — Привстав на цыпочки, она легонько куснула его за мочку уха, прошептав:

— И я люблю, когда он глубоко входит в меня. Ты уже хочешь, да? — усмехнулась она.

— Ты настоящая ведьма, — мягко проговорил он. Затем поднял на руки и быстро отнес на кровать. Какое-то мгновение он наслаждался красотой ее белоснежного тела, раскинувшегося на рыжем лисьем меху, потом сам лег рядом с ней. — Хитрая похотливая ведьма, вот ты кто, моя дикая шотландская жена.

Ее изумрудные глаза сверкнули, и маленький язычок облизнул губы.

— Посмотрим, сможешь ли ты приручить меня, Алекс. Ленивая улыбка промелькнула в его янтарных глазах.

— Не сомневайся, дорогая, — медленно сказал он. — Я думаю, на это меня хватит.

Он наклонился и по очереди поцеловал ее груди. Потом, скользнув между ее бедер, он неожиданно раздвинул и поднял ей ноги, опустив их себе на плечи и нырнув головой в самое ее потайное место.

Велвет почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она вообще не могла дышать, ощутив его язык на своей обнаженной плоти. Он медленно водил им по внутренней поверхности ее атласных бедер. Его язык пробежал по всем изгибам каждой ноги и наконец коснулся ее припухших розовых венериных губ, прошелся поперек этого восхитительного соблазна, ища влажную щель, которая вела к еще большему восторгу. Ничуть не стесняясь, она нетерпеливо ждала его дальнейших прикосновений, едва дыша, запустив пальцы в его волосы. Когда наконец его язык нашел эту чувствительную маленькую драгоценность, у нее внутри взорвался огненный шар. Удовольствие было нестерпимым и казалось бесконечным. Она застонала от дикого восторга, пока его рот повергал ее нежное тело в сумятицу страсти.