Одна жизнь — два мира - Нина Алексеева

Вскоре он весело объявил всем, что едет в командировку в Сталинград.

— Я уже сейчас начинаю волноваться, ведь прошло столько времени, как я не видел семью, сколько раз за это время меня могли убить?.. Я даже не знал, где они, и вдруг увижу жену, детей, да еще нового члена семьи.

— Виктор Павлович, вы едете поездом или на машине?

— Кажется, на машине, а что?

— Да ничего особенного, а вот просто удобно, прихватите с собой немного продуктов. У жены грудной ребенок, ее подкормить не мешает, да и детишки рады будут гостинцам, — посоветовала я.

Он нахмурился:

— Нина Ивановна, что вы, я знаю…

— Собственно, как хотите, это ведь я так, по-женски.

К нам подошел красивый молодой его друг, будучи холостым, он создавал впечатление веселого беззаботного человека.

Слушая наш разговор, Олег поддержал меня:

— А знаешь, Виктор, Нина Ивановна дело говорит, ты и впрямь, прихвати свой паек за месячишко — и с женой веселее встреча будет.

Но Виктор только отмахнулся от нас и, прихватив свой паек только на несколько дней уехал.

Как только вернулся Виктор, все вечером собрались вокруг стола. Петьке был заказан «шашлык» по случаю возвращения Виктора. Вино было цимлянское, которое вытаскивали из Дона в бочках.

После второго или третьего тоста, поднялся Олег:

— Товарищи, я хочу выпить за наших героев, за героев-женщин. Как и во всякую войну, а в эту особенно, вся тяжесть легла на плечи наших женщин, их оторвали от родных очагов и разбросали с детьми по свету, их заботы удесятерились. Нас кормят, мы сыты, а они должны работать за нас, содержать семью, растить детей и наперекор ужасу войны, уносящей сотни, тысячи, миллионы людей, создавать новую жизнь. Что мы можем поставить наперекор смерти, кроме своей головы — ничего, а они, смеясь смерти в глаза, пополняют жизнь новыми людьми. Не мы, товарищи, герои, даже если погибнем. Умереть — просто. Герои — они. Так выпьемте друзья, за женщину в бою, идущую с нами плечом к плечу. За женщину, работающую день и ночь на оборону, женщину, болеющую за нас душой, борющуюся за жизнь жестоко. Виктор, — оглянулся Олег, — так выпьем за твою жену и за твою новорожденную дочь!

Тост был замечательный и запомнился мне на всю жизнь.

Но Виктора за столом уже не было. Он сидел в темном углу, угрюмо уставившись в одну точку.

Все неловко опустили стаканы. Я подошла к нему:

— Виктор Павлович, о чем это вы?

Через некоторое время Виктор, овладев собой, произнёс:

— Простите, то, что вы мне говорили, что Олег говорил мне перед отъездом в Сталинград, все это правда. А я то думал…

Я не спрашивала, что он думал. Я знала, что он думал, что кто-то позаботится о семьях военнослужащих.

— Вы помните, как я уезжал? — начал вспоминать Виктор. — Приехал в Сталинград, застал семью в полутемной подвальной комнате, жена больная, еще не оправилась после родов. В этой же комнате жена еще одного командира, который погиб под Дебальцево у меня на руках. Женам военнослужащих выдают хлеб по карточкам и кое-что еще из продуктов, но за ними нужно становиться в очередь ночью, а под утро уже все кончается, но женщины не расходятся, они остаются ждать, может быть, подбросят еще. Денег, которые получает жена по аттестату, не хватает даже на молоко дочери, — горько улыбнулся он. — Я хотел помочь жене выехать из Сталинграда, но все что смог сделать, это поставил ее на очередь на выезд. А что же она может сделать с тремя ребятишками? В сумке у меня нашлось пять кусочков сахара, какой это был праздник для ребят… Они долго договаривались, как их разделить поровну. К черту вино — водку… Да полнее стакан, — и быстро выпил до дна.

Все зашевелились, Олег повеселел и хотел, пошутить. Я его одернула, и он принялся за анекдоты. Но в этот вечер все пили угрюмо.

— Нам бы скорее выгнать «фрицев», — сказал угрюмо Николай, — а там видно будет, все по-другому устроим.

— Нам бы их до своих границ погнать, отвоевать свою родную землю, а потом черт с ними, свою жизнь налаживать начнем, — вставил Василий.

Но главное, все были уверены, крепко уверены в том, что «фрицев» мы все-таки выгоним.

Хорошие новости

И вдруг все 15 человек появились радостные, как именинники, оказывается, приятные новости стали поступать отовсюду.

Дела нашего Южного фронта шли к улучшению, 29 ноября 41 года, освободив Ростов-на-Дону, перешли в контрнаступление и погнали 1-ю немецко-фашистскую армию до самой реки Миус, и находившиеся в Морозовской войска тоже с часу на час ожидали распоряжения двинуться вперед, обратно в Ростов-на-Дону.

Под Москвой наши войска так же отбросили немцев от Москвы, где они находились в 27 километрах от центра столицы, и где стремились «расположиться на зимних квартирах», и 5 декабря 1941 года даже пошли в контрнаступление.

Эти свежие сообщения были не просто сообщения, это были прямо героические достижения после бесконечных утверждений о непобедимости немецких войск, они приподняли настроение у всех, так как это значило, что немцы могут не только наступать, а также могут и отступать под давлением нашей Красной армии.

С утра мы уже настроились празднично, решили искупаться. Задача эта была нелегкая, так как на всех было одно-единственное ведро, две кастрюли, — все наше незатейливое имущество. Нам же надо было натаскать ледяной воды из колодца и плюс разделить микроскопический кусочек мыла на всех.

С наступлением холодов купанье стало редкой роскошью. Летом грели воду на солнце, но зимой надо было расходовать драгоценное топливо.

После ужина стало шумно, весело. Дети долго резвились вокруг нас. Володюшка, взобравшись на стул, взял кружку в руки и, подражая взрослым, произнес тост: «Ну что ж выпьем, грохнем по махонькой!» что привело всех в дикий восторг. Мы с трудом уложили их спать.

В этот вечер решили потанцевать. Ребята притащили патефон и несколько патефонных пластинок, вывезенных еще из Бендер. В кухне устроили танцевальный клуб, сложили в сторону кухонную утварь, притащили откуда-то дрова, затопили печь, керосиновая лампа без стекла, освещая наше торжество, больше дымила, чем светила. В этот вечер всем было уютно, тепло и весело. На дворе бесновалась вьюга, бросая снег, как песок, в окна и с визгом гоняясь вокруг дома.

Мама даже печенье испекла по поводу этого торжественного случая и устроила нам чай с печеньем. Все были растроганы ее вниманием и на несколько минут даже притихли, устремив свои глаза на праздничный домашний стол, на котором вместо стаканов и чашек красовались походные военные кружки.