Европейская поэзия XIX века - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПОЛЬ ВЕРЛЕН
Поль Верлен (1844–1896). — Поэт требовал от поэзии умения схватывать тончайшие оттенки чувств и настроений, почти неуловимые приметы внешнего мира и добиваться этого без риторических ухищрений, самой музыкой стиха. Один из лучших его сборников так и называется — «Романсы без слов» (1874). Завораживающе мелодичные стихи Верлена порой прорезаны рыданием, в котором звучит смятение и боль всей его нескладной, исковерканной жизни, — жизни, где были мучительная близость и громкий разрыв с Рембо, годы тюрьмы, обращение к богу, попытки вернуться в лоно добропорядочного семейства, медленное угасание поэтического дара и под конец падение на самое дно парижской богемы. Лирика Верлена составила несколько книг; среди них «Сатурновские стихотворения» (1866), «Галантные празднества» (1870), «Мудрость» (1881), «Далекое и близкое» (1884).
МОЙ ДАВНИЙ СОН
Перевод А. Гелескула
Я свыкся с этим сном, волнующим и странным,В котором я люблю и знаю, что любим,Но облик женщины порой неуловим —И тот же и не тот, он словно за туманом.
И сердце смутное и чуткое к обманамВо сне становится прозрачным и простым,—Но для нее одной! — и стелется, как дым,Прохлада слез ее над тягостным дурманом.
Темноволоса ли, светла она? Бог весть.Не помню имени — но отзвуки в нем естьОплаканных имен на памятных могилах,
И взглядом статуи глядят ее глаза,А в тихом голосе, в его оттенках милых,Грустят умолкшие, родные голоса.
ЗАКАТЫ
Перевод В. Портнова
Заря ослабевает,И полевую дальДо края заливаетЗакатная печаль.И сердце остывает,И ничего не жаль,Чуть только запеваетЗакатная печаль.
И странные виденьяСквозят невдалеке,Как розовые тени,Что гаснут на песке,Живут одно мгновенье,Слетаются в тоскеИ гаснут на песке,Как розовые тени.
ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
Перевод А. Гелескула
ИздалекаЛьется тоскаСкрипки осеннейИ, не дыша,Стынет душаВ оцепененье.
Час прозвенит —И леденитОтзвук угрозы,А помянуВ сердце весну —Катятся слезы.
И до утраЗлые ветраВ жалобном воеКружат меня,Словно гоняС палой листвою.
СОЛОВЕЙ
Перевод А. Гелескула
Тревожною стаей, слепой и шальной,Крылатая память шумит надо мнойИ бьется и мечется, бредя спасеньем,Над желтой листвою, над сердцем осенним,А сердце все смотрится в омут глухой,Над Заводью жалоб горюя ольхой,И крики, взмывая в тоскующем вихре,В листве замирают — и вот уже стихли,И только единственный голос родной,Один на земле, говорит с тишиной —То голосом милым былая утратаПоет надо мною, как пела когда-то,Поет надо мной — о, томительный звук! —Печальная птица, певунья разлук;И ночь под луной, ледяной и высокой,Неслышно и грустно приходит с востока,И, тронуть боясь этот синий покой,Ночная прохлада воздушной рукойБаюкает заводь и в сумраке прячет,А листья все плещут и птица все плачет.
ГОСПОДИН ПРЮДОМ[319]
Перевод В. Шора
Порядок любит он и слог высокопарный;Делец и семьянин, весьма он трезв умом;Крахмальный воротник сковал его ярмом,Его лощеные штиблеты лучезарны.
Что небеса ему? Что солнца блеск янтарный,Шафранный, золотой? Что над лесным прудомВеселый щебет птиц? Ведь господин ПрюдомОбдумывает план серьезный и коварный:
Как в сети уловить для дочки женишка;Есть тут один богач, уже не без брюшка,Солидный человек, — не то что сброд отпетый
Стихослагателей, чей заунывный войПрюдома более допек, чем геморрой…И шлют вокруг лучи лощеные штиблеты.
* * *«В трактирах пьяный гул, на тротуарах грязь…»
Перевод Бенедикта Лившица
В трактирах пьяный гул, на тротуарах грязь,В промозглом воздухе платанов голых вязь,Скрипучий омнибус, чьи грузные колесаВраждуют с кузовом, сидящим как-то косоИ в ночь вперяющим два тусклых фонаря,Рабочие, гурьбой бредущие, куряУ полицейского под носом носогрейки,Дырявых крыш капель, осклизлые скамейки,Канавы, полные навозом через край,—Вот какова она, моя дорога в рай!
* * *«Это — желанье, томленье…»
Перевод Э. Линецкой
Это — желанье, томленье,Страсти изнеможенье,Шелест и шорох листов,Ветра прикосновенье,Это — в зеленом плетеньеТоненький хор голосов.
Ломкие звуки навстречуШепчут, бормочут, лепечут,Словно шумят камыши,Глухо, просительно, нежно…Так под волною прибрежнойТихо шуршат голыши.
В поле, подернутом тьмою,Это ведь наша с тобою,Наша томится душа,Старую песню заводит,В жалобе робкой исходит,Сумраком теплым дыша.
* * *«И в сердце растрава…»
Перевод Б. Пастернака
Над городом тихо накрапывает дождь.
Артюр РембоИ в сердце растрава,И дождик с утра.Откуда бы, право,Такая хандра?
О дождик желанный,Твой шорох — предлогДуше бесталаннойВсплакнуть под шумок.
Откуда ж кручинаИ сердца вдовство?Хандра без причиныИ ни от чего.
Хандра ниоткуда,Но та и хандра,Когда не от худаИ не от добра.
* * *«Средь необозримо…»
Перевод Б. Пастернака
Средь необозримоУнылой равниныСнежинки от глиныЕдва отличимы.
То выглянет бледноПод тусклой латунью,То канет бесследноВо мглу новолунье.
Обрывками дымаСо стертою граньюДеревья в туманеПроносятся мимо.
То выглянет бледноПод тусклой латунью,То канет бесследноВо мглу новолунье.
Худые вороныИ злые волчицы,На что вам и льститьсяЗимой разъяренной?
Средь необозримоУнылой равниныСнежинки от глиныЕдва отличимы.
* * *«О душа, что тоскуешь…»
Перевод Э. Линецкой
О душа, что тоскуешь,И какой в этом толк?И чего ты взыскуешь?Вот он, высший твой долг,Так чего ты взыскуешь?
Взгляд бессмысленно-туп,Перекошена в мукеЩель искусанных губ…Что ж ломаешь ты руки,Ты, безвольный, как труп?
Или нет упованья,Не обещан исход,И бесцельны скитанья,И неверен оплот —Долгий опыт страданья?
Отгони этот сон,Плач глухой и натужный,—Солнцем день озарен,Ждать нельзя и не нужно:В небе алый трезвон,
И рукой беспощаднойОбличительный светЧертит хмурый, нескладныйТеневой силуэт,Необъятно-громадный —
Долг, твой долг. Он зовет,И не надо бояться.Ближе, ближе — и вотОчертанья смягчатся,Чернота пропадет.
Он тайник озарений,Страж любови твоей,Твой спасительный гений —Нет опоры верней,Нет сокровищ бесценней.
И яснее черты,И безмерней блаженство,Больше нет черноты,Только мир, совершенствоИ забвенье тщеты.
И забвенье тщеты.
* * *«Ложится на дни…»
