Творения. Том II - Ефрем Сирин

(Евр. 1, 3), седящий одесную величествия Его, непостижимый Сын Божий, неиспытуемый Христе, похвала и радость любящим Тебя, жизнь моя, свет мой, Христос мой; не презри меня, уничиженного, не отринь меня, мерзкого, потому что крайне приятно врагу моему, когда отчаиваюсь в себе, по причине окружающей меня мглы порока. Тому только и радуется он, когда видит, что отчаяние делает меня пленником его. Но Ты, по сердоболию Своему, посрами его надежду, исхить меня из зубов его, избавь от злокозненного умысла его, от всего, что воздвигает он против меня, потому что многим ополчается он на меня. Даруй мне, Господи, просвещение к познанию козней сопротивника и ненавистника добра, потому что ставит мне на пути бесчисленное множество случаев к поползновению и соблазнов, и ущерб, и многостяжательность, и рассеянность века сего, и плотское удовольствие, и долговечность настоящей жизни, робость к подвигам, леность к молитвам, сон и телесный покой во время псалмопения.

Сколько старается враг о моей погибели, столько я, бедный, предаюсь беспечности и нерадению. И чем более ставит он мне сетей, тем более я небрежен. Будь внимательна, душа, попекись о совести; не обращай внимания на падения других, но будь лучше внимательна к своим падениям. Не обращай внимания на сучец в глазу брата и ближнего, но наблюдай непрестанно бревно в своем глазе. Спеши, предупреждай, примирись со Христом, распятым за тебя плотью. Если сами себя осуждаем, то не будем, может быть, осуждены там, где великое и нескончаемое осуждение.

Умилосердись ко мне, Господи, по благоутробию Твоему, и спаси меня, по единой благости Твоей, молитвами Пречистой Владычицы нашей Богородицы и всех святых Твоих, потому что благословен Ты во веки веков. Аминь.

4. Слезное моление в четверг вечером

Вот снова припадаю при дверях Владыки моего, прося, умоляя, поклоняясь и со страхом взывая. Ибо рабу, который согрешил пред своим Владыкою, лучше не избегать рук Его, но оставаться в Его власти. Внемли, Владыка, сетованию моему и приими слова прошения моего, какие приношу Тебе я, пристыженный, грешник. Излей на меня, бедного, по милости Своей, хотя малую каплю обращения, чтобы иметь мне хотя малое усердие к исправлению себя самого. Ибо, если благодать Твоя не просветит души моей, не буду я в состоянии видеть в себе страстей и нерадения.

Увы, предвозобладавший мною грех нашел во мне пажить свою, и с каждым днем более и более унижает и погружает меня в глубину, а я, окаянный, не перестаю прогневлять Бога, не страшась оного неугасимого огня, не трепеща бессмертных мучений! Грех, обратившись в навык, влечет меня в совершенную погибель. Хотя сам себя обличаю и не перестаю приносить исповедание, однако же пребываю во грехах. Смотрю, – и не вижу, потому что погрешаю в самом покаянии, не занимаюсь различением дел своих, но виню покаяние свое. Как раб греха, и не хотя, – делаю худое; как воинствующий под властью греха, ему подчиняюсь, и, имея возможность бежать, плачу дань этому царствующему во мне навыку. Радея о страстях, беру оброки плоти. Знаю, что растление во мне усиливается, и как раб, как скоро прикажут, тотчас ему содействую. Избегаю будущей брани и, как пес на железной цепи, возвращаюсь к дающему приказание. Ненавижу грех, отвращаюсь беззакония, но пребываю в страсти, потому что обладает она мною, злосчастным, и, против воли покоряясь сластолюбию, по необходимости раболепствую природе. Страсть купила себе мое произволение и источает на меня грех. Кипят во мне страсти вопреки уму, соединил я их с плотью, и не терпят они разлучения. Спешу переменить произволение, и предшествовавшее мое состояние противится мне в том. Стараюсь, бедный, освободить душу свою, а злой заимодавец вводит меня в большие долги; не напоминает об отдаче, но щедро дает взаймы; никогда не хочет брать обратно, а желает только рабства моего; дает, чтобы обогащался я страстями, и не взыскивает долга. Хочу отдать ему старый долг, а он прибавляет новый. Если же делаю себе небольшое принуждение и в страстях, то он, чтобы низложить меня, придает новые страсти. И, видя, что постоянное пребывание в долгу заставляет меня быть грешным, вводит в меня новые пожелания и, чтобы я не исповедовался, ввергает в забвение моих страстей. Встречаюсь с новыми страстями и, занятый ими, забываю о прежних. Дружусь с появившимися вновь страстями, и опять оказываюсь должником; бегу к ним, как к друзьям, и заимодавцы мои опять обходятся со мною, как властелины; и я, который незадолго до этого старался получить свободу, ради них делаюсь дорого проданным рабом. Спешу разорвать их узы, – и вдруг облагаюсь новыми. Спешу освободиться от воинствования в рядах их и, как взявший с них много даров, оказываюсь их домоправителем. О, какая власть надо мною греховных страстей! О, какое господство злохитренного, коварного змия! Действую по природе, и он входит в торг, дает залог, чтобы продать ум самому греху. Убеждает меня угождать плоти под предлогом употребления ее на служение душе; и препобеждаюсь сластолюбием и, предавшись тотчас невоздержному сну, совершенно лишаюсь ее услуги. Когда молюсь, – внушает мне мысль о каком-нибудь ничтожном удовольствии, и ею, как медной цепью, держит слабый мой ум, а если ум хочет бежать, не ослабляет уз. Так грех блюдет под стражею ум и запирает дверь ведения. Злоба непрестанно наблюдает за умом, чтобы не пришел он в согласие с Богом и не воспрепятствовал продать плоть, приводит множество перепутанных помыслов, уверяет, что не будет на Суде и вопроса о такой малости, что невозможно даже быть и ведению о сих помыслах и что все, подобное сему, предано будет забвению. Но я представляю пред взоры себе