Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

— Мы видели впереди дым их костров, — крикнули разведчики, еще не добежав до головы колонны.

— Останься с Люком и Уилом, — сказал Том Саре и подозвал Аболи. Они пошли вперед привычным скорым шагом, как если бы начиналась решающая часть охоты на стадо слонов. Разведчики-лози привели их на вершину небольшого гранитного холма, откуда открывался хороший обзор на многие мили вперед.

В нескольких милях впереди к безоблачному небу поднимался дым сотен лагерных костров.

— Мы их догнали! — воскликнул Том и первый, все тем же быстрым шагом, начал спускаться с холма.

Через час они достигли покинутого лагеря, где еще дымились костры. В гущу деревьев уходила широкая тропа, утоптанная тысячами босых ног, и они побежали по ней.

И невольно остановились, услышав далекий звук: тысячи голосов пели печальную погребальную песню. В полуденный зной песня звучала негромко, но была потрясающе прекрасна. Рабы оплакивали потерянную родину, свой дом и любимых, которых больше никогда не увидят.

Том осмотрел местность впереди.

— Обойдем их справа, — показал он. — Надо опередить колонну и понаблюдать, как она пройдет мимо нас; тогда мы будем знать их точное число и строй, которым они движутся.

Они вышли на опушку леса. Перед ними до самого горизонта простиралась открытая равнина, светло-зеленая трава блестела от миража солнца.

Одиночными островами в этом море травы виднелись небольшие рощи, тут и там росли древовидные акации с плоскими кронами. По всей равнине паслись стада зебр, газелей и других травоядных.

Жирафы вытягивали длинные шеи, срывая листья с верхушек акаций; кое-где стояли носороги — массивные, темные на фоне светлой травы, самки с детенышами.

В двух-трех милях левее облако пыли обозначало караван рабов, и Том с Аболи быстро договорились о следующем шаге. Прямо на пути далекой колонны стоял конический гранитный холм. Его вершина представляла собой идеальный наблюдательный пункт, но медлить было нельзя. Разведчиков-лози они оставили под деревьями, а сами побежали по равнине.

Силы почти оставили их, когда они добежали до подножия холма по другую сторону от приближающегося каравана и бросились на землю, тяжело отдуваясь. Как только смогли сесть, сделали несколько глотков воды. Потом встали и поднялись на холм.

На самой вершине они снова легли и осторожно выглянули за край. Начало каравана рабов находилось на равнине в миле от них и колонна должна была пройти непосредственно под холмом.

Тысячи маленьких фигур вытянулись в линию, уходящую к дальнему лесу почти на три мили. Все было точно, как представлял себе Том по словам Аболи. В голове колонны ехал на арабском жеребце внушительный всадник в длинном зеленом одеянии, его голова и лицо были закрыты тканью того же цвета. Незакрытыми оставались только глаза. Рядом с его лошадью бежали две совершенно обнаженные рабыни. Они держали над головой всадника зонт от солнца.

Остальные арабы двигались с боков от колонны.

Том насчитал в подзорную трубу сто пятьдесят четыре человека. Сто тридцать шесть — пешие солдаты, остальные верхом. Всадники ездили вдоль колонны туда и обратно, подгоняя.

Рабов было слишком много, чтобы точно их сосчитать, но Том решил, что первоначальная оценка Аболи — две тысячи — близка к истине.

Большинство — и мужчины, и женщины — нагишом. На некоторых рваные набедренные повязки. И все скованы цепями.

Дети связаны по пять-шесть, и на шею им накинуты веревки из коры или невыделанной кожи. На них работорговцы не тратили цепей.

Головы и тела всех рабов покрыты слоем серой пыли с проделанными потом бороздками, что придавало людям неестественный вид.

Все что-нибудь несли, даже у детей на головах возвышались бутылки из тыквы или корзины с едой. Женщины несли подстилки, чтобы спать, и имущество хозяев или мехи с водой и корзины.

Мужчины тащили слоновьи бивни. В подзорную трубу Том видел сотни бивней. Некоторые такие большие, что их несли четыре человека.

Колонна подползала к холму, на котором они лежали, все ближе и ближе и теперь можно было разглядеть подробности и расслышать траурное пение. Одна из женщин в голове колонны выронила корзину и упала на землю, потянув за собой еще трех, с которыми была скована. Окружающие пытались поднять ее, но она была слишком слаба, чтобы держаться на ногах.

Суматоха привлекла внимание хозяев, подбежали четверо стражников. Они собрались вокруг упавшей, и Том услышал их сердитые крики: ее заставляли встать. Потом один из них взялся за хлыст. Стегнул по ногам и, когда это не возымело действия, стал бить по спине и ягодицам. Удары хлыста по голой коже отчетливо разносились в нагретом воздухе.

Наконец стражники смирились с потерей очередной единицы ценного товара. Один наклонился и снял с девушки кандалы, потом схватил ее за ноги и стащил с тропы. Его товарищи погнали колонну дальше, бросив пыльное обнаженное тело девушки у обочины.

Теперь колонна проходила так близко к холму, что можно было невооруженным глазом разглядеть лица. Неожиданно Аболи напрягся и схватил Тома за руку. Он показал в центр ряда, и Тому потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы понять, почему Аболи так разволновался. Здесь шли дети, мальчики и девочки, связанные длинной веревкой, обернутой у них вокруг пояса.

Каждый ребенок нес на голове тюк или корзину, их размер и вес соответствовали возрасту и силе носильщика. Впереди шел самый высокий мальчик. Он шел гордо, пружинистой походкой, тогда как другие спотыкались от усталости и отчаяния.

— Это Зама, — сказал Аболи. — Мой старший сын. За ним Тула.

Голос его звучал ровно, но в глазах горел жгучий гнев.

— А дальше, в ряду за ними, Зете и Фалло.

Женщины были обнажены, закованы в цепи, их груди тяжело свисали, полные молока, не выпитого их убитыми младенцами.

Тому нечем было утешить старого друга, и они молча смотрели на проходящую под ними процессию. Продвижение ее было столь медленным, что заняло почти два часа, хотя работорговцы подгоняли рабов криками и щелканьем хлыстов.

За колонной шла стая гиен и шакалов.

Они пожирали экскременты рабов, которых мучил кровавый понос, и отбросы. Том подумал, что брошенная девушка, наверно, умерла, но он ошибался.

Когда гиены окружили ее, взлаивая, словно смеясь, и возбужденно воя, она приподнялась на локте и попыталась встать, но ей не хватило сил. Она снова упала и поджала колени к груди, закрывая голыми руками пыльную голову.

Стая гиен отступила, но потом снова стала придвигаться, окружая девушку. Один зверь вытянул шею и попытался цапнуть ее за ногу.

Девушка схватила камень, бросила, и гиена отступила.

Тут на нее набросилась сзади другая большая гиена, похожая на собаку, и впилась зубами ей в плечо. Девушка извивалась в пыли, рвалась, а гиена, дергая массивной головой, терзала ее плоть, потом вырвала кусок и проглотила. Девушка в слезах упала на пыльную землю. Запах свежей крови оказался слишком сильным искушением для остальных. Еще одна гиена метнулась вперед и схватила девушку за ногу. И потащила ее, лежащую на спине, как санки. Том вскочил, готовый бежать вниз, на выручку, но Аболи заставил его снова лечь.

— Арабы еще слишком близко. — Он показал на хвост колонны в миле от них. — Тебя увидят. Мы ничего не можем для нее сделать.

Конечно, Аболи был прав. Том снова опустился на землю и смотрел, как третья гиена бросилась вперед и впилась в живот девушки, которая выгнулась, стараясь избавиться от первого зверя.

Гиены тянули свою жертву в разные стороны, ее дикие крики долетали до вершины холма. Но тут к первым присоединился еще десяток животных, они рвали девушку, перекусывали мощными челюстями ей кости, глотали плоть, а она сопротивлялась все слабее и наконец окончательно затихла.

Через несколько минут от нее не осталось ничего, кроме влажных кровавых пятен на земле. Стая побежала вслед уходящему каравану.

Том и Аболи спустились со своего наблюдательного пункта и последовали за стаей; они шли за караваном, пока продолжался день и солнце двигалось к горизонту. Когда работорговцы приказали колонне остановиться на ночь и стали разбивать лагерь, Том и Аболи подобрались ближе.