Вне корпорации - Дэни Коллин

— Председатель… умер.

Лицо Джастина приобрело пепельно-серый оттенок.

— Ты уверен? — спросил он. — То есть… это точно?

— Да, Джастин, — ответил Мош. — Никаких сомнений. Ты доволен?

У Джастина не было времени ответить, он понял, что действовать надо быстро. Если Председатель мертв, на то есть только одна причина, и убить его мог только один человек. Теперь им грозит смертельная опасность.

— Нам надо бежать, — сказал он, отчаянно ища выход, гадая, кто в толпе может оказаться врагом. Увидев его лицо, Нила тоже испугалась.

— Джастин! — вскричала Элинор, чувствуя беду. — В чем дело?

Ответить он не успел. Вдали послышались пронзительные крики. Толпу расталкивал отряд головорезов в форме службы безопасности GCI. За людьми следовали вооруженные до зубов роботы. Большой отряд людей и роботов остановился перед Джастином и его спутниками.

— Джастин Корд! — рявкнул начальник так громко, чтобы его услышали все. — Вы и ваши сообщники арестованы за грубое нарушение акта о своевременном извещении акционеров! — Он поднял цифродруга повыше. — Здесь у меня ордер, выписанный местным судьей, по которому вы обязаны пройти срочную психоревизию. Следуйте за мной… сейчас же!

Джастин понял, что угодил в ловушку, ему показалось, что он нарушит обещание, данное любимой всего несколько секунд назад.

Получив анонимное послание, Омад немедленно вылетел на Цереру. Рабочие из его партии также решили лететь с ним. Омад не возражал. Пусть они и не самые приятные в общении парни, зато на всех можно положиться. И все они — владельцы контрольных пакетов. Им надоело возиться в грязи и проводить вечера в шумных попойках. Повсюду зрели очаги сопротивления, спутникам Омада хотелось тоже принять участие в событиях. Каждый из них воспринял новые корпоративные нападки как личную обиду.

— Т-там все ясно, — объяснял Омаду один из его спутников в пьяном угаре, — ч-черт меня побери, если я позволю какому-нибудь пиджаку отобрать у меня дивиденды и п-приобрести суперконтрольный пакет!

Спорить не было смысла. Омад знал своих людей и знал, каких бед они способны натворить. Он не стал возражать. Если получится, он их сдержит, если нет — разделит их участь.

Омад, на которого падал отблеск славы Джастина, пользовался и самостоятельным авторитетом после своего судьбоносного открытия. Поэтому он согласился стать «добровольным» представителем космического шахтерского сообщества. Если Церерский совет желал узнать, как намерены действовать шахтеры, они обращались к Омаду. Если руководство считало себя в опасности, боясь за свою жизнь и посты, они обращались к Омаду. Вначале Омад охотно давал советы, постепенно новые обязанности занимали все больше его времени. Омад понял, что новая должность как будто создана для него.

Прилетев к месту демонстрации, Омад понял, сколько гнева накопилось у церерцев. Их гнев не выразить словами — по крайней мере, до тех пор, пока не напоишь недовольного как следует. Он видел, что в такой бурлящей толпе найти Джастина будет не так-то просто. Вскоре один из его помощников сообщил, что Джастина видели рядом со статуей Сингха. Омад немедленно бросился туда. Добежав до статуи, он застыл на месте, потому что услышал слова: «срочная психоревизия».

Толпа затихла, лишь слышался одинокий плач младенца у кого-то на руках.

Джастин попытался вырваться, но охранники держали его крепко. Нила инстинктивно рванула ему на помощь, но и ее тоже скрутили. Мош и Элинор сопротивления не оказали, они понимали, что все попытки тщетны. Толпа зловеще колыхалась, но не сдвигалась с места, никто не знал, что делать дальше.

Глава службы безопасности, понимая шаткость своего положения, приказал своим людям нацелить оружие на толпу и медленно повел пленников к психокамерам.

Омад тоже стоял неподвижно и следил за тем, как уводят его друзей. И вдруг в голове всплыли сказанные кем-то слова: «Иногда история движется сама по себе, но бывает, ей нужно хорошенько поддать под зад».

Другого стимула Омаду не требовалось. Он вскочил на пьедестал статуи Сингха и во всю глотку прокричал слова, которым суждено было начать величайшую революцию в истории человечества:

— Если они могут поступить так с Джастином Кордом, они могут поступить так со всеми! Остановите их!

Затем Омад спрыгнул с пьедестала и бросился к друзьям, его команда бежала за ним по пятам.

Когда Омад на полной скорости приблизился к фаланге, которая вела его друзей, испуганный охранник нажал на спусковой крючок своего нейтролайзера, послав беспорядочный заряд в толпу. Упала маленькая девочка. Церерцы зарычали и бросились на охранников всей кучей. Джастин едва успел заметить друга перед тем, как началось столпотворение. Охранников быстро скрутили, большинство роботов уничтожили еще до того, как они открыли стрельбу. Церерцы понесли незначительные потери, и все же кровавая схватка была быстрой. Ее увидели во всей Солнечной системе.

Сразу после победы Джастину удалось пробиться к измученному, окровавленному, но очень довольному другу. Вытирая пот со лба, Омад спросил:

— Сколько раз мне еще придется спасать твою жалкую задницу? Знаешь, я ведь не молодею!

Джастин рассмеялся и неуклюже обнял своего освободителя.

— Сколько понадобится, друг, — ответил он. — Сколько понадобится!

Мош, Элинор и Нила, которым удалось остаться невредимыми — они отделались мелкими порезами и ссадинами, — присоединились к Джастину и Омаду. После дружеских объятий Нила отвела Джастина в сторону.

— Джастин, — озабоченно сказала она, — нам нужно поговорить… причем срочно.

— В чем дело? — спросил он, оглядывая ее с головы до ног. — Как ты?

— Со мной все хорошо, — ответила она и показала, что вокруг них собирается огромная толпа. — А вот с ними нет!

Джастин посмотрел на нее в замешательстве.

— Ты должен произнести речь. Ты должен… их возглавить!

Он огляделся. Толпа расступилась, освобождая место. Да, все взгляды были прикованы к нему. Люди перешептывались и ждали.

Он посмотрел на Нилу и взял ее руки в свои.

Нила кивнула. Джастин увидел, что Омад, Мош и Элинор тоже стоят рядом. Он сделал глубокий вдох и задумался о том, что скажет людям. Чего все от него ждут? В тот миг он понял: первая жизнь Джастина Корда была лишь подготовкой к его второй жизни, к его истинному предназначению. Он возглавит мятежников и, чего бы это ни стоило, сделает все возможное, чтобы спасти их.

— Что ж, приступим! — обратился он к четверке людей, ставших ему родными. — Поехали!

Омад, его команда и несколько дюжин добровольных помощников быстро сколотили импровизированный помост из разных обломков, валяющихся на поле боя.

Джастин взобрался на импровизированную трибуну и снова оглядел собравшихся. Митинг протеста, на который вначале вышло несколько десятков тысяч человек, стал по-настоящему многолюдным: на площади было больше миллиона протестующих. Весь проспект Смита заполнил народ, люди стояли и на балконах выходящих на проспект домов, и парили над проспектом во флаерах. Повсюду сновали медиаботы, впервые их присутствие не вызвало у Джастина раздражения, а, наоборот, подбодрило его.

Все ждали молча.

Джастин понял: хотя ему пришлось произнести немало речей перед многими людьми, эта речь будет самой важной.

— Я знаю, многие из вас встревожены, — начал он, — и испытывают замешательство. Что ж, так и должно быть. У вас пытались кое-что отобрать. — Он слышал, как его голос разносится над парком. Несколько миллионов цифродрузей транслируют его выступление далеко за пределами площади. — Не все знают, чего именно вас пытались лишить, а кое-кто вообще не понимает, что происходит. Но все поняли главное: у вас пытались отнять… что-то важное. В каждом из вас что-то всколыхнулось. Вы поняли: то, что у вас пытались отнять, настолько драгоценно, что за это стоит бороться, а может быть, и отдать жизнь. Кое-кто скажет: вы сражались, чтобы вырвать меня из лап головорезов, не более и не менее! — Джастин презрительно покачал головой. — Возможно. Но я и в самом деле не настолько важен!

В толпе послышался ропот, люди не соглашались с ним.

— Будь дело только во мне, — продолжал Джастин, — вы бы не боролись. Будь дело только во мне, вы бы не рисковали жизнью. Будь дело только во мне, — он обернулся вокруг себя, прежде чем произнести следующую фразу, — вы бы проиграли!

Ропот внезапно стих.

— Дело, — продолжал Джастин, — касалось вас. Вы вступили в борьбу, чтобы освободить себя от тирании тех, кто находится далеко отсюда. От тех, кто с самого рождения что-то отбирает у вас, кто не дает вам стать по-настоящему свободными, независимыми хозяевами своей судьбы! Тираны считают, что они владеют частью вас. И из-за того, что они владеют частью вас, они могут управлять вашим будущим, будущим ваших детей и внуков! Они говорят, что управляют судьбами человечества, а вам надлежит молчать, кланяться и благодарить… — Джастин снова замолчал и набрал в грудь воздух. Напряжение на площади нарастало. — Сегодня вы сказали: «Нет!»