Избранное в двух томах. Том II - Варлам Тихонович Шаламов

Следователь. Ну, значит, в тайге где-нибудь встречались. Установи и – запиши. (Возвращает записку.)

Десятник (дописывает тут же и возвращает следователю). Готово, гражданин уполномоченный.

Следователь звонит. Входит дежурный.

Следователь (отпуская десятника). С этим все.

Десятник и дежурный вышли. Входит прораб.

Прошу садиться, товарищ Кузнецов.

Прораб. Спасибо.

Следователь. Анкету заполните, пожалуйста, сами.

Прораб. С удовольствием. (Пишет.) Готово.

Следователь. У меня вопрос к вам вот какой. Вы помогли обезвредить важного преступника. Настолько важного, что нам понадобилась более подробная беседа на этот счет, чем прошлая.

Прораб. Я к вашим услугам.

Следователь. Скажите, товарищ Кузнецов, вы когда познакомились с заключенным Платоновым?

Прораб. Заключенного Платонова ко мне на участок в разведку прислало Сануправление на должность фельдшера – врача у нас по штату нет.

Следователь. А не можете ли вы вспомнить, кто в Сануправлении подписывал направление к вам Платонова?

Прораб. Вспомнить я не могу, но в архивах должны быть следы.

Следователь. Ах, архивы, архивы. Сегодня это архивы, а завтра – дым, звук пустой.

Прораб. Платонов начал работать фельдшером, но ввиду его крайне вызывающего поведения я вскоре был вынужден снять его на общие работы.

Следователь. В чем выражалось вызывающее поведение зэка Платонова?

Прораб. Ну, всякие суждения (показывая вверх) и вообще. (Как будто крутит воображаемый ус.)

Следователь. Абсолютно ясно.

Прораб. Я помнил все время о том, что зэка Платонов – это литерник, враг народа, и не спускал с него глаз. Он возвращался на врачебную работу, но ненадолго. Я опять его снимал на общие работы.

Следователь. Это вы сейчас так говорите, когда мы арестовали Платонова.

Прораб. Что вы, товарищ следователь, вот тут со мной (вынимает из кармана) копии моих приказов по участку, своевременно заверенные в нотариальной конторе. В них отражается, как в капле воды, деятельность Платонова – и мое к ней, вполне официальное, отношение.

Следователь (просматривая бумаги). Вы – предусмотрительный человек.

Прораб. Жизнь учит.

Следователь. Однако и вы будете поражены, когда я вам скажу, что у меня в руках доказательство, что Платонов – зарубежный шпион.

Прораб. Не сомневаюсь в этом. Заявление об изъятии письма у моей жены сделано мной.

Следователь. Да, вы очень помогли следствию. Вот вы говорили, что Платонов – то (показывает вверх) и это (крутит воображаемый ус). Можете вы дать характеристику Платонова, освещающую именно эту сторону дела?

Прораб. Такая характеристика у меня готова. (Роется в кармане и вынимает документ.)

Следователь. Удивительно предусмотрительный человек.

Прораб. Жизнь учит, товарищ следователь.

Следователь. Отлично, отлично. А вы не хотите помочь следствию еще в одном вопросе? Еще в одном направлении.

Прораб. Дело идет об Анне Ивановне?

Следователь. Нет, не об Анне Ивановне. Хотя и об Анне Ивановне надо будет поговорить. Скажите, товарищ прораб геологической разведки, что значит слово «туфта»?

Прораб. Туфта – это обман, очковтирательство.

Следователь. Не расскажете ли вы нам, что такое оползень в ваших геологических канавах и с чем его кушают. Когда грунт после дождя сползает в канаву, и канав как будто и не копали. Месяц или два месяца, например?

Прораб. Ах вот что! У вас есть сведения, что на участке, которым я руководил, работа списывалась на оползень, на стихию, на силу природы?

Следователь. Вроде того.

Прораб. Я предвидел возможность такого разговора – все это ложь, клевета. (Роется в кармане.) Вот акты, составленные в присутствии специально вызванного мной главного инженера и других высших начальников. После каждого дождливого дня все работы осматривались и в нужных случаях составлялись акты. Тут комар носу не подточит, товарищ следователь.

Следователь. А если я покажу вам показания вашего десятника?

Прораб. Десятника не касаются такие вопросы. Акты об оползнях подписаны главным инженером, начальником участка.

Следователь. Осторожный вы человек.

Прораб. Жизнь учит.

Следователь. Теперь последняя просьба. Мы бесконечно благодарны вам за помощь в разоблачении столь важного преступника. Ему грозит высшая мера. В плане нашей сегодняшней беседы дайте характеристику вашей жене Анне Ивановне.

Прораб. И такая характеристика у меня есть. Даже две – положительная и отрицательная. Сколько я могу судить – для пользы дела требуется отрицательная. (Подает бумагу.)

Следователь. Благодарю вас.

Прораб. Я могу идти?

Следователь. У меня есть еще один вопрос. Вам известно, что ваша жена жила с заключенным Платоновым?

Прораб. Не думаю. Думаю, что нет. Уверен, что нет.

Следователь. Откуда у вас такая бодрая уверенность? Ведь вы часто уезжали в командировку. Для такой опытной женщины, как Анна Ивановна, много времени на такой роман не нужно.

Прораб. Видите, у меня очень надежная информация. Тоже система самозащиты. Вроде самбо. Добровольные осведомители, так сказать.

Следователь. Ах, вот что. Ну, а наши осведомители говорят, что Анна Ивановна жила с этим врачом.

Прораб. Ну, что ж, вашим, наверное, лучше знать.

Следователь. Не задерживаю больше вас. Позвольте ваш пропуск, я подпишу. Если уж случится что, понадобится ваша квалифицированная помощь…

Прораб. В любое время дня и ночи. До свидания, товарищ полковник.

Следователь. Я еще не полковник.

Прораб. Простите за ошибку, до свидания.

Следователь звонит. Входит дежурный.

Следователь. Выпусти товарища прораба.

Дежурный и прораб вышли. Входит врач.

Следователь. Садись, Платонов. Твое дело близко к окончанию.

Врач. Я очень рад.

Следователь. Пришел ответ от наших московских «литературоведов». Экспертиза твоих стихов.

Врач. Нашли, что не хуже Пушкина?

Следователь. Не умничай. Ты разоблачен.

Врач. Разоблачен – как последователь акмеистов, как жалкий эпигон Гумилева?

Следователь. Не хвастай своей грамотностью, не поможет. Маску долой!

Врач. К какому же выводу пришли ваши московские «литературоведы»?

Следователь. Что ты – зарубежный шпион.

Врач. Зарубежный? Какой же именно «рубеж»?

Следователь. Японский.

Врач. Очень прошу вас, давайте говорить серьезно.

Следователь. Я и говорю серьезно. Это ты паясничаешь здесь, оскорбляешь советскую власть. Но оскорбляешь в последний раз в жизни!

Врач. Вот как.

Следователь. Твои стихи – это шифр, которым ты пытался передать сведения, составляющие военную тайну государства. Мобилизационные планы колымские, расположение воинских частей… Где ты получил эти сведения? С кем ты связан, назови – и ты останешься жив. Мы умеем прощать.

Врач. Что за бред, страшный сон. В моем прошлом следственном деле было немало нелепицы, но до такой чудовищной провокации я еще тогда не дорос, очевидно.

Следователь. Хватит. Вот результат экспертизы, читай, эпигон акмеистов. Подумай и напиши откровенно – имена, фамилии, даты! Заявление с указанием всех людей, с которыми ты был связан по своей черной работе. Садись вот за тот столик и пиши. Ты зашел далеко. Единственное, что может тебя спасти, – это полное признание.

Врач. Не понимаю, не