Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин

А что происходило в Италии? Алчная Австрия по-прежнему пыталась остаться в Италии… Не менее алчная Франция тоже играла на этой итальянской бирже, пытаясь выиграть в этой битве как можно больше, торгуясь с Австрией, Пруссией, Англией и Россией. А главное – Бисмарк, он полностью владеет европейской внешней политикой, заключает союзы, потом отвергает их, заключает новые… Милютин с удивлением узнал, что после Датской войны Бисмарк предложил создать отдельное Шлезвиг-Гольштейнское государство, заключил с ним оборонительно-наступательный союз, но подчинив его армию Пруссии, а флот вошел в состав прусского флота. И что осталось датскому королю? Да ничего и не осталось – только с удивлением смотреть, как ловко распоряжается Бисмарк европейскими делами. И уж совершенно поражен был военный министр России при виде того, как Пруссия Бисмарка развязала войну с Австрией, с которой только что в союзе раздавила слабые датские укрепления при селении Дюппель и на острове Альзен в апреле и июне 1864 года.

Листая ежедневно документы, письма доверенных людей, донесения послов и других дипломатов, Дмитрий Милютин чувствовал, какая грозная сила собирается на западных границах России. Часто приходилось беседовать и с Александром Вторым, и с князем Горчаковым, который встречался в эти дни и с Бисмарком, и с Наполеоном Третьим, вел переговоры и с австрийскими лидерами, знал весь круг вопросов, которым ловко и хитро руководил Бисмарк, знавший только одну страсть – сделать Германию единой и могучей, и ничто для достижения этой цели ему не должно помешать.

Александр Второй был доволен, что Германия, родственная и дружественная, становится единой, столько родственников по всем германским княжествам и герцогствам, столько германских принцесс за русскими великими князьями и столько русских великих княгинь замужем за немецкими князьями. Но самые дальновидные политики, как Дмитрий Милютин, видели только угрозу развитию мирных преобразовательных реформ, ведь русская армия только начинает перестраиваться… А будет ли она сильной? Кто знает…

А Бисмарк затеял новую интригу, на этот раз против Австрии, с которой совсем недавно был в самых дружеских отношениях. На этот раз не поделили огромный пирог, доставшийся им в ходе Датской войны: Шлезвиг, Гольштейн и Лауенбург. Вроде бы разделили, но Пруссия оказалась недовольной той частью, которая ей досталась. И начались интриги, поездки Бисмарка то к одному, то к другому правителю, то одному пообещает, то другому…

Как-то года два тому назад Милютин разговорился с князем Горчаковым, который тоже наблюдал за Бисмарком, виделся с ним в Берлине, вел переговоры. И вот, подводя итоги германской политики, князь сказал:

– Тут вот еще какая затея, Дмитрий Алексеевич! Наполеон третий тоже следит за интригами Бисмарка и тоже чувствует, какую бы выгоду ему получить… Австрийцы готовы вновь занять северную часть Италии, ей это гораздо интереснее, чем земли на севере Европы, но тут Наполеон Третий может помешать. Так что ни Вильгельм, ни Франц-Иосиф не желают втягиваться в какой-нибудь конфликт. Бисмарк тоже надеется избежать этого, ему не хочется делить мир на своих и врагов. Он однажды сказал австрийцам, что союз Вены и Берлина – «не торговая компания, где каждый получает свой доход в строгом соответствии с установленными процентами, а скорее охота, с которой каждая сторона несет домой свою собственную добычу». Вильгельм вовсе не думал о включении в состав своего государства Шлезвиг-Гольштейна, у него нет никаких прав на эти герцогства, а Бисмарк был безутешен, услышав от Вильгельма такое заявление; Фридрих Великий тотчас бы придумал, что он имеет право, а тут такое малодушие проявил Вильгельм, подорвал его интересы. Через некоторое время Бисмарк встретился с Наполеоном, потом в Берлине со мной, выяснил, что ни Франция, ни Россия не поддерживают Австрию… Но ландтаг в Берлине высоко оценил военные реформы в Пруссии и склонился поддержать короля и Бисмарка в их стремлении подчинить своей власти герцогства. А потом, Дмитрий Алексеевич, там начались такие хитроумные интриги, что Австрия просто отказывалась понимать, что происходит. Штаб-квартира прусского военного флота перебазировалась из Данцига в Киль, главный город Гольштейна; Австрия поняла, что может быть втянута в военный конфликт с Пруссией, король и Бисмарк готовы были применить военную силу в этом конфликте, а попытки Австрии получить поддержку от России и Франции не увенчались успехом…

– Да, Бисмарк – сложный и могучий противник, своеволен и циничен…

– Не забывайте, Дмитрий Алексеевич, что он наш друг, помните, как он поддержал нас во время польского кризиса. Его позиция была решающа в этом конфликте, Франция и Англия ничего не могли сделать в поддержку Польши, коалиция развалилась, а ведь Франция так нажимала…

– Помню, как уж тут забыть, но ведь не забыть и усилий Бисмарка по выдворению Австрии из Германского союза вплоть до развязывания военных действий против нее, если она не согласится уступить.

– Вы не представляете, Дмитрий Алексеевич, как эта война с Австрией, ход ее подготовки, интриги, встречи, союзы, выступления то у короля, то в ландтаге резко изменили внешность Бисмарка. Вы помните Бисмарка, когда он был у нас послом Пруссии в Петербурге? Сейчас от того человека ничего не осталось: ему только пятьдесят лет, а у него мешки под глазами, он выглядит как старик с морщинистым и унылым лицом, он уже страдает невралгией, он испытывает острую боль в ногах, он задыхается от астмы, его постоянно тянет в Биарриц…

– Но там же расположился французский двор во главе с императором…

– Тонко, тонко, Дмитрий Алексеевич, заметили… Действительно, там Наполеон Третий тут же пригласил Бисмарка на беседу, потом они встретились на официальном завтраке, потом в Сен-Клу. Они договорились, что если Центральная Европа будет перестраиваться под диктат Пруссии, то Франция будет иметь возможность присоединить к своей империи все земли Европы, говорящие на французском языке. Наполеон Третий был в восторге от этих неофициальных бесед. И тут же Бисмарк нашел, что в Гольштейне прошла массовая демонстрация демократических и революционных масс, предвещавшая полный разрыв между Пруссией и Австрией… Представляете, Дмитрий Алексеевич, сколько информации должна содержать в себе голова министра иностранных дел, если он хочет участвовать как равный в этом диком споре за господство в Европе…

Министры разошлись, а Дмитрий Алексеевич Милютин не успокоился на том, что сообщил ему князь Горчаков. К нему в министерство также поступал целый ворох документов, которые он хотя бы бегло должен был просматривать. И в этих документах почти вся информация была сосредоточена на отношениях Пруссии и Австрии.