Когда мертвые оживут - Джон Адамс

Мгновение затягивалось. Никто не шевелился. Потом Амира слегка повернула ко мне голову почти дружелюбным движением.

— Не… это… — просипела она.

— Ярхамукаллах,[61] — шепнул я.

И нажал на спусковой крючок.

Батальонный лазарет. Долина реки Гильменд, Афганистан

Сейчас

Сидя неподвижно, я долго наблюдал за Харпером.

— И что? — спросил он. — Так и будете сидеть, а потом заявите мне, что никогда не поступили бы так же?

Я не ответил.

— Ну, глядите, — сказал он. — Я знаю, что в пещере были вы. Откуда вы взялись? Отряд «Дельта»? Спецназ ВМС?

Я снова промолчал.

— Вы знаете, с чем мы там боремся? Большие шишки хотят, чтобы мы остановили талибов, перекрыли поток опиума, а наше собственное правительство поддерживает брата афганского президента, которому принадлежит половина опийных плантаций в этой трижды гребаной стране! Как, черт меня дери, мы можем выиграть такую войну?! Это новый Вьетнам, опять Вьетнам! Мы проигрываем войну, которую вообще не должны были начинать!

Я все молчал.

Харпер наклонился вперед, его лицо потемнело от ярости. Он ткнул в меня указательным пальцем здоровой руки:

— Вы думаете, только в Абу-Грейбе нашим парням пришлось добиваться некоторых очень нужных ответов? Да так было всегда, на всех войнах, все так делают!

— И посмотрите, куда вас это завело.

— Идите к черту со своим чистоплюйством! Мы пытались спасти жизни наших парней. Мы выбили бы правду из этого талиба.

— Из первых двух вы ни хрена не выбили.

Теперь настал его черед замолчать. Выждав минуту, сержант прищурился.

— Когда вы говорили с этим… с этой… тварью. С той женщиной. В конце вы благословили ее. Вы мусульманин?

— Нет.

— Тогда почему?

— Если честно, сержант, то боюсь, что не сумею вам это объяснить. Так, чтобы вы поняли.

— Вы думаете, что я такая же тварь?

— Вы?

— Нет, я человек, — сказал он. — Я только пытался… — Его голос дрогнул.

Вначале казалось, что он просто борется с минутной слабостью и сейчас продолжит разговор, но вместо этого Харпер уткнулся лицом в здоровую руку и разрыдался. Я откинулся на спинку стула и стал ждать.

Бинты на раненой руке сержанта пропитались кровью, которая стала почти черной. Из-под края повязки по коже расползались прихотливо извивающиеся красные полоски. Такие же, но более темные выглядывали из-под воротника. Прошло сорок восемь часов с того момента, как его доставили в лазарет. Пятьдесят девять часов с момента укуса. Крепкий сукин сын. Большинство людей за такой срок полностью преобразились бы.

— Что со мной будет? — спросил сержант, поднимая мокрое от слез лицо.

— Больше ничего. Все уже произошло.

— Мы… — Он облизал сухие губы. — Мы не знали.

— Нет, знали. Ваша команда была проинформирована. Возможно, вам, сержант, это показалось надуманным, ненастоящим? Сюжет для фильма ужасов? Но вы знали, чем это может закончиться.

После небольшой паузы я вытащил пистолет из набедренной кобуры, щелкнул затвором. В маленькой комнате звук показался очень громким.

— Вас собираются изучать, — сказал я. — Скоро вы окажетесь на операционном столе или в клетке.

— Не имеют права! — воскликнул он с болью и гневом. — Я американец, черт возьми!

— Нет. Сержант Энди Харпер погиб при выполнении ответственного задания в Афганистане. Родным пришлют сообщение, что он отдал жизнь, служа стране и поддерживая самые лучшие традиции морской пехоты.

Он смотрел на меня, постепенно осознавая страшную истину.

— Поэтому я должен вас спросить. — Я приподнял пистолет. — Выбираете это или рай?

— Мне… Мать твою… Я не хотел… — всхлипнул сержант.

Возможно, сейчас он действительно так думал. Но как по мне, раскаяние за минуту до смерти гроша не стоит.

— Конечно, вы не хотели. — Я сделал вид, будто верю ему.

— Я старался для нас всех. Хотел как лучше.

— Да, — кивнул я. — Я тоже.

И поднял пистолет.

Женевьева Валентайн

И ЕЩЕ ОДИН, И ЕЩЕ…

Дебютный роман Женевьевы Валентайн «Mechanique: a Tale of the Circus Tresaulti» опубликован в 2011 году издательством «Прайм букс». Ее рассказы печатались в антологии «Running With the Pack» и в периодических изданиях «Strange Horizons», «Futurismic», «Clarkemorld», «Journal of Mythic Arts», «Fantasy Magazine», «Escape Pod» и других. Также ее работы можно найти в онлайн-журнале «Скорость света». Помимо писательской деятельности, она ведет персональные колонки на сайте Tor.com и в «Fantasy Magazine».

В фильме Джорджа Ромеро «Рассвет мертвецов», вышедшем вслед за его классической, давшей начало новому направлению лентой «Ночь живых мертвецов», орды зомби собираются возле супермаркета, вламываются внутрь и бесцельно бродят из одного торгового зала в другой. Они помнят все то, что им представлялось важным при жизни, и сохраняют свои привычки после смерти. И мы начинаем понимать, что эти мертвецы мало чем отличаются от наших соседей, которые не находят себе лучшего занятия, чем так же бессмысленно слоняться по магазинам или часами сидеть у телевизоров, подчиняясь примитивным инстинктам и не желая мыслить самостоятельно.

Страшно даже представить, что после укуса зомби вы сами можете превратиться в безмозглую куклу, лишь внешне напоминающую человека. Но еще ужаснее притворяться зомби и механически выполнять привычные ритуалы, оставаясь при этом в здравом уме, и стараться ничем себя не выдать.

Эта идея обыгрывалась в кино и в литературе, начиная от комедии Э. Райта «Зомби по имени Шон» и более серьезной ленты О. Хиршбигеля «Вторжение» и заканчивая по-настоящему страшным рассказом Адама-Троя Кастро «Быть мертвым, таким, как я», вошедшим в антологию «Нечисть».

Может быть, кому-то из вас тоже кажется, что его окружают тупые нерассуждающие автоматы и необходимо притворяться одним из них, чтобы выжить. Если так, то в следующем рассказе он найдет нечто знакомое.

Ты узнаешь их по тусклым, молочного цвета глазам, но не пугайся, их легко обмануть. Если тебе удалось выжить после первой встречи с ними и ты научился двигаться медленно, глядя строго перед собой, даже в переполненном вагоне метро никто не обратит на тебя внимания.

Если они тебя заметят, все мгновенно будет кончено.

На подъезде к станции «Проспект-авеню» ты замечаешь, как в соседнем вагоне, позади твоего, кто-то пытается убежать от них, но толпа его затаптывает. Оглянувшись, ты увидел бы себя в огромной стеклянной банке, наполненной червями.

Но не оглядывайся, нужно смотреть только вперед.

И лучше бы тебе не морщиться от заполнившего вагон запаха гнилых яблок, исходящего из их открытых ртов с безвольно отвисшими челюстями.

Ты хочешь добраться до побережья и потом до Кони-Айленда, района, где не всех еще сожрали.

Но ты уже опоздал.

На станции «Нью-Утрехт» в вагон вбегают двое мужчин, вооруженных бейсбольными битами. Они беспокойно оглядываются, а потом вздыхают с облегчением, решив, что оторвались от погони.

Все тусклые, молочно-белые глаза одновременно обращаются к ним, отвисшие губы растягиваются, будто некое чудовище ухмыляется сразу сотней ртов.

Мужчины стремглав бросаются из вагона. Один успевает протиснуться между закрывающимися створками, но ему защемляет руку. Поезд трогается, мужчина как-то умудряется выдернуть руку и исчезает из виду.

Счастливчик.

Второй оказывается в западне, в одном вагоне с ними. И с тобой. Пару-тройку раз он успевает взмахнуть битой, но потом его опрокидывают на пол, крики тонут в чмокающих и хлюпающих звуках, о значении которых ты стараешься не думать.

Не забывай, ты должен смотреть прямо перед собой.

Они стоят вдоль всей платформы южного направления и разом наваливаются на двери вагонов, еще пока те не открылись. Они устремляются внутрь по двое, а то и по трое одновременно, протаскивая за собой детей или то, что от них осталось, упорно не выпускают крохотные руки, переходящие в щуплые плечи, на которых порой уже нет головы.

Они выстраиваются на всех станциях по пути на юг, в пять рядов, в восемь, в десять, дожидаясь поезда, который остановится и заберет их.

Они медлительны, зато терпеливы, и с каждой минутой их все больше.

На открытой платформе собралась такая толпа, что яблоку негде упасть. Все они перемещаются медленно и бесцельно, то к краю платформы, то обратно. У некоторых раскроен череп, и они носят узкие обручи на голове, по-птичьи вздернутой.

Ты приехал слишком поздно; не осталось ни малейшей надежды отыскать кого-то живого. Медленно выходишь вместе с толпой из вагона и направляешься по бетонной дорожке к лестнице, ведущей к деревянным мосткам. Хотя делать здесь тебе больше нечего.