Танцующая с Ауте. Трилогия - Анастасия Парфенова

Мы прошли сквозь очередной уровень защиты: с паролями, идентификациями личности и драматическими обысками — все как положено. За бюрократической шелухой последовало пересечение барьера, который должен был всех не прошедших проверку отправить в определенную точку пространства-времени, характеризуемую коротким словом «тюрьма». Северд-ин проскользнули с небрежным изяществом, будто никакого препятствия и не было. Так я и не поняла до конца этой их врожденной способности пропускать сквозь себя любое воздействие, любую силу, кроме разве что прямого удара мечом. Они настолько не принадлежали нашему миру, что не удосуживались даже для вида следовать его законам. Безликие просто есть где-то рядом, то ли в мире чистой информации, то ли вообще в астральных сферах. Но, когда дело доходит до выбивания зубов, они становятся вполне материальными. А большего и не надо.

У меня же при прохождении сквозь барьеры возникали проблемы. Не было ни времени, ни желания изменять себя по образу и подобию северд, да не было и уверенности, что удастся во второй раз пережить подобный опыт. Тем более без помощи Ллигирллин. Так что приходилось действовать по старинке, кое-где прибегая к помощи имплантанта: количество записанных в нем различных заклинаний и прочей дребедени было поистине неисчерпаемым. Только пользуйся. В других случаях помогала аакра, в которой были зафиксированы все когда-либо совершенные мной изменения, их можно было без труда вызвать вновь. А однажды пришлось-таки задержаться на минутку, исследуя новый барьер и перестраивая свой организм так, чтобы дверь приняла меня за свою.

В какой-то момент пришло четкое осознание происходящего. «Ауте, что я творю? Я ведь не воин, никогда им не была и не буду. Я ничего не знаю о захвате космических станций и даже не удосужилась выслушать специалистов. А теперь вот собираюсь с армией общей численностью семь душ штурмовать этого монстра оборонной промышленности размером с отнюдь не маленькую луну, нашпигованного Ауте знает какими ловушками и полного кровожадных, трансмутированных специально для абордажного боя пиратов. В каком изменении я успела начисто растерять остатки разума?»

Панические мысли бились связанными птицами, и их темные крылья заслоняли пустые коридоры станции, но сен-образ, приказывающий моей «армии» разделиться, был тверд и холодновато спокоен. В тот же момент восприятие будто раскололось на семь точек зрения — не совсем координирующий транс, но что-то очень похожее. Я вполне понимала, кто я, где мое настоящее тело и что я должна делать, но в то же время прекрасно знала, что делают остальные.

И когда Бес вдруг повернул голову в мою сторону, я его глазами увидела собственные многоцветные глаза, переливающиеся сейчас насыщенным черным, характерным для северд-ин, лишь иногда взрывающиеся серым, столь любимым Кесрит.

Я соизволила наконец слезть с потолка и принять более пристойное для битвы положение. Остальные разбежались в разных направлениях, а мы с Бесом отправились к тюремному блоку для «особо опасных». Проскользнули внутрь. Осмотрелись.

Эль-ин была заперта в маленькой, с прозрачными стенами комнате, это позволяло контролировать состояние организма пленницы едва ли не лучше, нежели медицинский саркофаг Кесрит. Девочка с неправильными чертами и шоколадной кожей. Как-то ее заставили спрятать крылья, эти сгустки энергии, которые можно использовать и для ласк, и как страшное оружие в ближнем бою. Одели во что-то вроде смирительной рубашки, так что вывернутые назад руки торчали под ненормальным даже для эль-ин углом. Выглядела леди скорченной и неподвижной, но сохраняющей яростно-равнодушное спокойствие. Многочисленные синяки и царапины на физиономиях обретающихся тут же ученых и охранников наглядно демонстрировали, что ситуация в целом и окружающие люди в частности ей не очень-то нравятся.

У меня кулаки зачесались. Знаете, бывают такие моменты, когда костяшки пальцев просто физически болят от желания вмазать по ненавистной роже. До рыка, до помрачения в глазах. У эль-ин на темно-коричневой коже четко выделялись окровавленные отметины. Эти люди осмелились ее ударитъ! У этих трупов рука поднялась...

Мысленная ревизия происходящего — все на своих местах. Ну что ж. Станцуем.

Я полыхнула сен-образом. Начали.

И все сорвалось с места. В бешеном ритме мелькают чудовищные картинки гигантского калейдоскопа.

(Антея тор Дернул-Шеррн обрушилась на так и не успевших ничего понять людей, вспышкой силы и гнева размазав их по стенкам, но, кажется, никого окончательно не убив. Точечный, тщательно рассчитанный удар энергии имплантанта плавит стены темницы и срывает унизительные оковы пленницы, которая, так и не успев разобраться в происходящем, но поняв, что есть шанс рассчитаться с обидчиком, с воплем ошпаренного баньши кидается на первого попавшегося противника. Которым, разумеется, оказалась Леди Хранительница. Прежде чем ошарашенная Антея успела понять, в чем, собственно, дело, Бес, лидер боевой звезды северд-ин и личный телохранитель миледи, сбивает излишне воинственную девочку техничным ударом в висок, успев, правда, получить от нее пару тонких и довольно чувствительных царапин. Взваливая бесчувственное диво на плечо, он еще успевает с каким-то брезгливым отвращением подумать, что Ауте сыграла скверную шутку. Наделить такой скоростью и таким впечатляющим оружием существо, которое ну совершенно не умеет ими пользоваться. Будь этот ребенок чуть более умел, она нарезала бы его жизненно важные точки этими своими длиннющими когтями, и тогда...)

и

(...охрана с корабля, доставившая в лабораторию новую эльфийку, вдруг одновременно закрывает глаза, будто отключается, и, прежде чем Жакрэ соображает, что что-то не так, крышка саркофага отлетает в сторону, оттуда серой тенью взмывает нечто туманное, клокочущее и излучающее дикий, первобытный ужас. Крик, и это кричит он сам, он, руководитель седьмой лаборатории, который не повышал голоса никогда и ни перед кем. А это бросается на него, и это волк, огромная, серая волчица, совсем как та, над которыми он проводил первые эксперименты по трехфазовым мутациям, та самая, что на его глазах прорвала защитное поле клетки и загрызла охранника. В горящих алым заревом преисподней глазах сверкает разум, дьявольский, изощренный разум существа, которое несет возмездие. Крик. Стоящий рядом техник потом всю оставшуюся жизнь будет клясться, что именно на него летело это, что это было черной, отвратительно воняющей ящерицей. А скорчившийся сейчас у их ног сержант службы безопасности ясно ощущает, как его шею оплетает огромная красно-черная змея, чувствует, как трещат его ребра, не выдерживая этого ужасного давления. И с двух длинных, загнутых внутрь клыков срывается капля яда и падает на его обнаженное запястье, на котором до конца жизни останется шрам... Крик. Крик. Вой.