Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Учитывая все изложенное, Иран, оснащенный ядерным оружием, представлял собой серьезную угрозу для безопасности Израиля, соседей Ирана по Персидскому заливу и всего мирового сообщества в целом. В связи с этим Совет Безопасности ООН начиная с 2006 года принял шесть резолюций, призывающих Иран прекратить разработку ядерного вооружения и следовать Договору о нераспространении ядерного оружия. Иран входит в число 180 стран, которые подписали его. Этот договор предоставляет своим участникам право на использование ядерной энергии в мирных целях, но обязывает обладающих ядерным оружием разоружиться, а тех, кто не имеет ядерного оружия, отказаться от его приобретения или разработки. Если позволить Ирану в нарушение этой договоренности получить в свое распоряжение ядерное оружие, это создаст прецедент для подобной практики сначала по всему Ближнему Востоку, среди суннитских лидеров, воспринимающих Иран в качестве противника, а затем и по всему миру.

Нам было известно, что Иран, несмотря на осуждение и давление со стороны международного сообщества, в течение многих лет разрабатывал технологию и материалы, необходимые для производства ядерного оружия. В начале 2003 года Иран имел в своем распоряжении около сотни центрифуг для обогащения урана, который представляет собой один из двух типов топлива для ядерного оружия (второй тип топлива — это плутоний). Центрифуги вращаются на сверхбыстрых скоростях, обогащая уран до такого высокого уровня, чтобы его можно использовать для создания ядерного топлива. Это очень сложный и кропотливый процесс, для которого требуются тысячи центрифуг. В течение последующих шести лет, когда мнения международного сообщества разделились, Иран постепенно расширял свою ядерную программу. При этом он отказался предоставлять инспекторам Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) доступ к своему производственному процессу и какую-либо информацию о нем. Несмотря на заверения иранских лидеров, что их ядерная программа разрабатывается исключительно в мирных (научных, медицинских и коммерческих) целях, ученые Ирана вели свои разработки в обстановке строжайшей секретности, в защищенных подземных бункерах, расположенных на большой глубине в горной местности, и обогащали уран до таких уровней и в таком количестве, что у разумных людей появились вполне обоснованные подозрения.

Какое-то, достаточно короткое время в конце 90-х была надежда на то, что Иран выберет альтернативный курс. В 1997 году президентом Ирана стал умеренный центрист Мохаммад Хатами, который в своем интервью американскому телевидению заявил, что хотел бы разрушить «стену недоверия» между Ираном и Соединенными Штатами. У администрации президента США Клинтона были все основания не вполне доверять Ирану, прежде всего с учетом террористических акций против жилого комплекса в городе Эль-Хубар (Саудовская Аравия), в котором размещались военнослужащие ВС США. Однако президент США ответил обдуманно, пойдя навстречу инициативе Хатами и упомянув Иран в видеопоздравлении в честь Ид аль-Фитра — праздника по завершении мусульманского священного месяца Рамадан. «Я верю в то, что скоро придет тот день, когда наши взаимоотношения с Ираном снова наладятся», — сказал президент. Администрация предприняла дипломатическое зондирование, намереваясь начать диалог. В частности, было направлено письмо через нашего общего друга султана Омана. В 2000 году госсекретарь США Мадлен Олбрайт принесла официальные извинения за ту роль, которую сыграла Америка в государственном перевороте 1953 года в Иране, и сняла со страны некоторые экономические санкции. Однако Иран так и не сделал ответных шагов, поскольку консервативные силы страны не дали ему такой возможности.

Взаимные уступки могли стать хорошей основой для взаимовыгодного сотрудничества обеих стран, и Хатами готов был протянуть руку помощи Соединенным Штатам после трагедии 11 сентября 2001 года. Он был готов к совместным действиям в Афганистане, с которым Иран непосредственно граничит. Но речь президента Буша в 2002 году, в которой тот назвал Иран, Ирак и Северную Корею «осью зла», лишила наши страны в то время возможности дальнейшего диалога. Евросоюз взял инициативу переговоров с Ираном о его ядерной программе в свои руки, но переговоры прекратились после того, как в 2005 году Хатами на посту президента страны сменил Махмуд Ахмадинежад, который отрицал Холокост, провокационно угрожал стереть Израиль с лица Земли и при любой возможности оскорблял Запад.

Как сенатор от штата Нью-Йорк во время президентского срока Буша, я настаивала на усилении давления на режим Тегерана и его ставленников, голосовала за наложение на Иран санкций и официальное признание Корпуса стражей Исламской революции террористической организацией. Я постоянно заявляла: «Мы не имеем права, мы не можем, мы не должны допустить того, чтобы Иран разработал или приобрел ядерное вооружение». Пока по этому вопросу не будет достигнуто широкого международного консенсуса, односторонние санкции США не смогут оказать на Иран сдерживающего влияния.

В своей статье в журнале «Форин афферс» в 2007 году я писала: «Администрация президента США Буша отказывается вести переговоры с Ираном по его ядерной программе, предпочитая игнорировать неправомочное поведение руководства этой страны вместо того, чтобы предпринять какие-либо практические шаги». И еще: «Если Иран не хочет выполнять взятые на себя обязательства и учитывать волю международного сообщества, то мы обязаны использовать все методы для урегулирования этого вопроса». Не вдаваясь в подробности, хочу упомянуть, что данные методы могли включать в себя и возможные силовые акции, однако я подчеркивала, что, в любом случае, начинать необходимо с дипломатических средств воздействия. В конце концов, если Соединенные Штаты могли вести переговоры Советским Союзом в самый разгар холодной войны, в то время как тысячи ракетных установок нашего противника были нацелены на американские города, то мы не должны бояться вести диалог с таким противником, как Иран, учитывая сложившиеся обстоятельства. Самое важное в такой ситуации — соблюдать хрупкий баланс, все время иметь в виду вероятность применения силовых методов, но действовать дипломатическими методами и сохранять выдержку. Надо признать, что подобная ситуация была не нова. Эффективное ведение международной политики всегда подразумевает применение метода кнута и пряника. Умение поддерживать этот хрупкий баланс скорее искусство, чем наука.

В самый разгар президентских выборов 2008 года я подвергла в ходе дебатов резкой критике заявление сенатора Обамы, в котором он обещал в течение первого года работы его администрации встретиться с руководителями Ирана, Сирии, Венесуэлы, Кубы и Северной Кореи для проведения переговоров без предварительных условий. Я возразила ему, отметив, что можно начать диалог с этими странами, но нельзя обещать им встречу на высшем уровне до тех пор, пока мы не получим что-то взамен. В ответ команда Обамы обвинила меня в поддержке политического курса Буша и в отказе от урегулирования конфликтов с указанными странами. Естественно, никто в подробностях не осветил эти моменты для простых избирателей, но такова реальность любой предвыборной кампании. В апреле 2008 года мои действия также послужили причиной определенного оживления, когда я поставила иранское руководство в известность о том, что если оно применит ядерное оружие против Израиля в «мою смену», то Соединенные Штаты отреагируют незамедлительно и «мы будем в состоянии уничтожить их». Это заявление обратило на себя внимание Тегерана, и Иран направил официальный протест в ООН.

После того как президент Обама предложил мне занять должность госсекретаря США, мы начали разрабатывать более эффективный подход к отношениям с Ираном. Нашей целью было предотвратить разработку ядерного оружия Ираном. Эта цель была проста, но достичь ее было совсем не просто.

В начале 2009 года казалось, что Иран находится в очень благоприятных политических условиях на Ближнем Востоке. Американское вторжение в Ирак ликвидировало давнего соперника Ирана, Саддама Хусейна, и ему на смену пришло более дружественное Ирану шиитское руководство. Влияние и престиж Соединенных Штатов в регионе были катастрофически низкими. Организация «Хезболла» своими кровавыми акциями в Ливане поставила Израиль в 2006 году в безвыходное положение, а организация «ХАМАС» после двухнедельного израильского вторжения в январе 2009 года продолжала контролировать Сектор Газа. Суннитские лидеры стран Персидского залива с ужасом наблюдали за тем, как Иран наращивает военный потенциал и расширяет сферу своего влияния, выступая в качестве реальной угрозы в борьбе за стратегически важный Ормузский пролив. Говоря же о внутренней политике Ирана, нельзя не отметить, что железная хватка его режима не подвергалась какой-либо критике или сомнениям, а объем экспорта нефти неуклонно увеличивался. Президент Ахмадинежад, по сути, был драчливым петухом, напыщенно и самодовольно вышагивавшим по арене международных отношений. Однако на самом деле всю ответственность нес Высший руководитель Ирана аятолла Али Хаменеи, сменивший на этом посту Хомейни в 1989 году и никогда не скрывавший своей ненависти к Америке. Бескомпромиссные стражи Исламской революции сконцентрировали в своих руках значительную власть в Иране. Речь шла также об обширных экономических фондах, которые руководство страны собиралось потратить на благо военной диктатуры под маской духовного руководства. Я спровоцировала сильное беспокойство арабских руководителей, когда упомянула об этой тенденции во время своей поездки в страны Персидского залива.