Лунный ад - Джон Кэмпбелл

Похоже, самообладание им изменило. Они смотрели на меня глазами, полными страха. По всей вероятности, они подумали, что попали к сумасшедшему. Пока я стоял, ожидая, когда действие снотворного пройдет окончательно, Бор Акон, явно желая продемонстрировать мужество, а может быть, и напугать меня, воскликнул:

— Туол, сумасшедший! Развяжите веревки и немедленно освободите нас, или я позабочусь, чтобы вы получили заслуженное наказание! Безумец! Чего вы хотите этим добиться? И вообще, какая у вас цель? Освободите нас сейчас же, или я доложу Совету о вашем безумном поведении!

Я засмеялся. Я ничего не мог с собой поделать; это было смешно. Мысль о безмозглом дураке, связанном и беспомощном, но угрожающем мне, вызывала смех. Но мое недолгое веселье сменилось гневом. Эти двое принадлежали к обществу, которое сделало меня изгоем. Значит, дурак и сумасшедший, да?

— Молчать! — заорал я, когда Сариг Ом открыл рот, чтобы заговорить. — Кто вы такие, чтобы мне угрожать? Доложите Совету, тоже мне! Идиоты! Вы будете делать так, как я говорю, и только так! Чего я хочу добиться; какая у меня цель? Я скажу. Когда Совет меня изгнал, я поклялся уничтожить любые следы породы неудачников под названием человек. Теперь у меня есть прибор, с помощью которого я осуществлю свой план. Три долгих сталло я неустанно работал, добиваясь невозможного, и я добился!

С этими словами я подошел к стеклянному боксу и отдернул занавески. Сквозь стекло ничего не было видно, кроме серовато-белой пленки на внутренней поверхности и смутного намека на беспрестанное движение внутри.

— В этом боксе, — продолжал я, — заключается результат моих усилий. Вы, конечно, помните, что я рассказывал Совету о быстро растущих растениях, которые обнаружил на протонах. В этом боксе находится сам протон, увеличенный до огромных размеров. Его окружают и, полагаю, поедают бесчисленные растения, увеличивающиеся с безумной скоростью. Эти растения я взял с поверхности протона. Они растут и растут, одно на другом, пуская корни на любой почве. Я покажу, как они растут; надо, чтобы вы знали, ведь вы, Бор и Сариг, являетесь частью моего плана! Из-за этого-то я вас и связал!

Проверив веревки на прочность, я повернулся к пленникам и направил горячий луч на дверь стеклянного бокса. Пленка и растения, растущие на двери, быстро исчезли, осев на пол. Тепло проникало все дальше в шумную, дымящуюся массу, очищая все большее пространство. Наконец, превратив около половины содержимого бокса в слизь, я выключил горячий луч.

Растения с огромной быстротой оправились от действия тепла. Несколько мгновений спустя красная треугольная голова на длинном, тонком стебле отделилась от массы и лопнула, выбросив в воздух пыльцу. Бор Акон и Сариг Ом с изумлением наблюдали, как пыльца осела на слизь, превратилась в ростки, созрела, в свою очередь лопнула и умерла, и все в считанные мгновения. Прошло совсем немного времени прежде, чем стены затянула белая пленка, скрыв от наших глаз содержимое бокса.

Воцарилась гнетущая тишина, которую я нетерпеливо нарушил.

— Ну, как вам развлечение? — спросил я. — Интересно, не так ли? Есть нечто еще более интересное, но увижу это только я. Сейчас подумайте об этих растениях. Представьте, что будет, когда я выпущу своих любимцев на Котар! Представьте, как маленькое облачко семян оседает на нашу почву. Скопление зевак, привлеченных необычной порослью. Мгновение спустя их поглотит облако пыльцы, которое коснется их и будет расти, отнимая жизнь у их тел. Представьте человека, дышащего этой пыльцой! Затем представьте сильный ветер, раздувающий пыльцу во все уголки света. Услышав угрожающую новость, люди обратятся в паническое бегство. Некоторые сразу расстанутся с жизнью. Другие в поисках спасения, вероятно, спрячутся в глубоких ямах или подвалах. Растения проникнут в щели их убежищ, и в конце концов они все умрут. Представьте себе, как будет выглядеть мир через сталло. К этому времени большая часть поверхности Котара заполонит кипящая масса растительной жизни. Воздух наполнится густыми облаками пыльцы самых разных цветов. Суда в каналах покроются растениями. Дрейфуя без экипажей, они будут пробивать себе путь сквозь густую, липкую пену, которая, вероятно, покроет воду. Ни один звук не нарушит мертвенную тишину; ленивые дураки больше не будут вести свои праздные беседы. Мир очистится от их присутствия; все люди умрут. Все… кроме одного, Туола Оро. Хорошая картинка, да?

За все это время оба ученых оставались неподвижными, у каждого на лице читались все усиливающиеся ужас и удивление. Когда я закончил, Сариг Ом попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Он оцепенел от страха, а Бор Акон продолжал неотрывно смотреть мне в лицо.

Вдруг меня осенила мысль.

— Кстати, — воскликнул я, — я уже говорил, что вы тоже являетесь частью моих планов. Я не рассказал подробности, но сейчас скажу. Я не совсем уверен, что растения поведут себя именно так, как мне хочется. Может случиться, что мои усилия пропадут даром. Чтобы не допустить досадного промаха, я решил проверить поведение растений на вас!

Оба ученых остолбенели. Из уст Бора Акона вырывался вопль за воплем. Я грубо заткнул ему рот рукой, пригрозив вставить кляп, если он опять заверещит. Когда я отнял руку, он, рыдая, что-то жалобно забормотал. Страх затмил ему разум.

Сариг Ом был сделан из более крепкого теста. Он проклинал меня именем всех известных богов и обзывал всеми неприличными словами, которые приходили ему на ум.

Пока продолжалась его тирада, я поднял его и понес, кричащего и брыкающегося, к стеклянному боксу. Посадив его на пол возле двери, я снова направил тепло на стекло. Я сжег половину растений, открыл дверь и бросил туда Сарига. Затем поспешно запер дверь и направил тепло вокруг ее края, чтобы уничтожить любую пыльцу, которая могла попасть наружу.

Затем стал наблюдать за человеком в боксе. Сариг, сидевший в луже слизи, изо всех сил старался разорвать свои путы. Вдруг, когда одно из растений лопнуло над ним, он сделал невероятное усилие, и веревки разорвались.

Пыльца медленно оседала на него. Когда она коснулась его кожи, пустив корни в его поры и плоть, высасывая жизнь из его живого тела, из уст ученого вырвался пронзительный крик.

Затем из всех частей тела Сарига Ома проклюнулись странной формы ростки. Ученый в сумасшедшей, неистовой спешке вырывал их из себя, оставляя на их месте отвратительные, кровавые раны. Но он боролся не более мгновения; несколько растений, достигших зрелости, лопнули одновременно, окутав его плотной пеленой пыльцы.