Судьбы Серапионов - Борис Фрезинский

25 марта. ТИХОНОВ — ПОДОЛЬСКОМУ.

<…> По-моему, совершенно правильно, что Вы передали в ЦГАЛИ материалы, касающиеся жизни и творчества Л. Н. Лунца, так как там его литературное наследство сохранится для всех, кто захочет изучать его и писать о нем.

Вот он — апофеоз лунцевской истории! Начав с энергичного и пылкого желания издать книгу Лунца, снова, после десятилетий забвения, ввести писателя в русскую литературу, познакомить с его сочинениями новые поколения читателей, даже имени Лунца не слышавших, зубры Серапионова Братства завершили работу, занявшую несколько лет, тихой радостью в связи с передачей рукописи так и не изданной лунцевской книги в госархив. Особенно умилительна формула «для всех, кто захочет»! Что говорить о застойных временах, если и сегодня фонд Лунца в Российском госархиве литературы и искусства (бывший ЦГАЛИ), фонд, основанный С. С. Подольским, остается — по причинам несформулированным — закрытым. С особым тщанием там охраняются письма Слонимского и Федина С. С. Подольскому, хотя адресат этих писем не только не таил их, но наоборот, копии писем широко распространял среди своих знакомых, и теперь копии эти тоже попали в РГАЛИ в составе других писательских фондов и на них тоже распространяется неумолимый запрет.

Весь изнурительно долгий советский период архивные службы строжайше учили свои кадры их главной цели — хранить архивные фонды, хранить не для, а хранить от — от всех, кто хочет понять прошлое, чтобы помочь изменить к лучшему настоящее. Есть архивы, которые и по сей день верны этой заповеди.

Вернемся, однако, к основной канве событий; их осталось совсем немного.

В сентябре вышел девятый номер «Звезды» с воспоминаниями Каверина «В старом ломе» (после «ухода» Твардовского из «Нового мира» Каверин перестал там печататься и перешел в «Звезду»).

КАВЕРИН. Из главы «Друзья» (книга «В старом доме»).

В 1967 году Союз писателей СССР учредил комиссию по литературному наследию Льва Лунца — случай редкий. Едва ли не единственный. Ведь после смерти писателя прошло сорок пять лет. Эта комиссия, в которую вошли друзья Лунца — М. Л. Слонимский, Н. С. Тихонов, В. Б. Шкловский и я, — занялась, прежде всего, выяснением того, что написал Лунц и где напечатаны его произведения. Результат был неожиданным. Мы знали, что Лунц работал неустанно, энергично, с азартом. Но вся его литературная деятельность продолжалась только четыре года. Можно ли было предположить, что за это время Лунц написал двадцать пять произведений (вошедших, за немногим исключением, в составленный комиссией сборник). Это — четыре пьесы, большой киносценарий, рассказы, фельетоны, рецензии, статьи, эссе, не считая большого количества писем, иные из которых представляют собою те же эссе в эпистолярной форме. Сборник Лунца заключают статьи М. Горького, К. Федина, М. Слонимского, В. Шкловского, Н. Тихонова (Работа едва ли была бы закончена с успехом, если бы нам не помог секретарь комиссии С. С. Подольский)[1413].

Далее следовал очерк о Лунце. Каверин умело использовал и те ничтожные возможности гласности, которые давала ему эпоха застоя, чтобы продолжить борьбу за книгу Лунца — он, понятно, очень надеялся, что внимательные читатели многотиражного журнала обратят внимание на его слова и будут публично спрашивать: где же книга Лунца? А тогдашняя власть простодушно открытых вопросов боялась.

5 октября. ТИХОНОВ — СЛОНИМСКОМУ.

<…> Видел на днях Федина. Он держится ничего, бодро, его все-таки поставила на ноги больница и Барвиха, и он на даче в Переделкине. Мы с ним из тех редких зимогоров, которые проводят в Переделкино зиму <…> Воспоминаний у нас с тобой ворох — тюки — стоит задуматься и они — целыми сериями перед глазами. Да, много мы видели, много мы прожили! Удивительно даже!

Ты прав, подымать дело Лунца сейчас рано. Самый сложный узел событий, самая трудная обстановка…

Будем надеяться, что и эти все трудности рассосутся, со временем уйдут в обыкновенную картину действительности, а сейчас куда ни плюнь — осложнения!

Это старческое послание — последнее из писем Серапионов, в которых упоминается так и не вышедшая книга Лунца…

Как бы ни возражал с подачи своих информаторов против издания книги Лунца Отдел культуры ЦК КПСС, прояви непреклонную волю Федин и Тихонов, с мнением которых на Старой площади неизменно считались, книгу, пусть даже и в сокращенном виде, идя им навстречу, несомненно, издали бы. (Тут кстати будет рассказать, как в 1964 году Комиссии по наследию И. Э. Бабеля — ее возглавлял Федин — сказали, что мы, мол, не против издания Бабеля, но, понимаете ли, бумаги сейчас нет. Федин понимающе отмолчался, а член Комиссии Илья Эренбург прилюдно заявил: «Нет бумаги? Хорошо — сейчас издается собрание моих сочинений в 9 томах, снимите один том и напечатайте Бабеля!». Крыть было нечем, и в 1966 году Бабеля издали, правда, вскоре умершему Эренбургу этого не забыли и последующие двадцать лет не издавали ни его, ни Бабеля). Конечно, прояви Федин и Тихонов непокорность, власти, возможно, и стали бы их меньше ценить, но они выполнили бы долг памяти до конца. Однако влиятельные Серапионы, поддержанные «пониманием» Слонимского и Шкловского, предпочли не рисковать своим покоем…

М. Л. Слонимский скончался в 1972 году, К. А. Федин — в 1977-м, Н. С. Тихонов — в 1979-м, В. Б. Шкловский — в 1984-м. Самый молодой из Серапионов, В. А. Каверин дожил до перестройки и успел сдать в набор написанную «в стол» на рубеже 1970-х годов книгу «Эпилог», в которой безжалостно рассказал об эволюции своих старых друзей. Однако увидеть книгу «Эпилог» Каверину не было дано — он умер в 1989 году до ее выхода в свет. Перемены, происходившие в стране, несомненно, окрыляли Каверина, но в обстановке всеобщей эйфории он, как кажется, не возвращался к попыткам издать книгу Лунца…

В 1981 году книга избранных сочинений Льва Лунца, подготовленная М. Вайнштейном, вышла по-русски в Израиле; в нее не вошли сценарии, рецензии, эссе и письма Лунца, а также воспоминания о нем.

В 1994 году эту книгу повторило небольшим тогда тиражом в две тысячи экземпляров петербургское издательство «Композитор» по инициативе композитора С. М. Слонимского (сына писателя М. Л. Слонимского) и с его предисловием «Воскресение из небытия», в котором израильская книжка неточно названа полным собранием сочинений Лунца. Это, первое на родине автора, издание его сочинений — несомненно благородный жест человека, сознающего мучительное бессилие своего отца и не ограничившегося попыткой их словесного оправдания («Михаил Слонимский был председателем комиссии по наследию Лунца, — пишет С. М. Слонимский в предисловии к книге Лунца. — В комиссию входили корифеи, более влиятельные, чем мой отец — Федин, Тихонов, Каверин. Но запрет был предрешен, особенно на рубеже 60–70-х годов»). В 2000 году в Петербурге появилось еще одно издание сочинений Лунца. Робкая надежда, что полное издание его сочинений впереди, сохраняется.