Ужасный век. Том I (СИ) - Миллер Андрей

Позади был ещё противник, третий — но он только пискнуть успел прежде, чем с грохотом рухнул на пол. То ли Шеймус снёс его, то ли Айко зарубил секирой: не важно.

Ангус вдруг вспомнил о фитиле на запястье: не отпуская челюсть противника, умудрился прижать тлеющий кончик к его лицу. Враг расслабился от боли лишь на миг, но мгновения хватило. Гвендл вывернул вооружённую руку из захвата. Стражник пытался вновь схватить её, но Ангус поднажал всем весом, ловко подставил ногу и опрокинул врага.

Вот и всё. Противник едва уступал гвендлу габаритами и силой, но теперь шансов у него не было. Наёмник прижал лезвие к шее, надавил, протащил. Стражник продолжал брыкаться, так что Ангус повторял движение снова и снова — пока меч не дошёл до позвоночника.

Теперь можно и осмотреться.

В большом помещении стоял крепкий стол, лавки, стойки с оружием. Две двери выходили на стены форта, винтовая лестница вела вниз, а напротив неё был проход наверх — как Шеймус и предполагал, с толстенной стальной решёткой. Такую только взрывать вместе со всей башней…

Но опустить её не успели.

Третий стражник лежал как раз у решётки. Схватка вышла короткой и не особо шумной: пока ещё никто не спешил к башне. Может быть, гарнизон ничего не заметил — это если очень повезло. А может, мураддины ещё не оценили серьёзность ситуации. Тоже неплохо.

Разумно перебить расчёт у пушек и окопаться здесь, но Ангус хорошо понимал, почему они так не поступят. В форте ещё немало охраны: наёмников блокируют намертво, да и стены мураддины займут — помощи снаружи к «ржавым» пробиваться долго. Да, они вывесят плащ вместо флага, пушки будут молчать — так что Вальверде спокойно проведёт высадку, которой наёмники дождутся в осаде. Потом пираты захватят форт.

Но на это уйдёт по меньшей мере час, скорее гораздо больше. А ведь Шеймус полез в форт ради иного. Настоящая цель находилась не здесь — и время истекало, если вовсе не было уже безнадёжно потеряно.

Просто испортить пушки и сбежать? Но мураддины сразу вернут свой флаг на место, и Вальверде не будет уверена, что гавань беззащитна. Она готова рискнуть своими людьми, но не кораблями.

Оставить наверху часть отряда? Часть может и не удержаться.

Нет, конечно, никакой обороны и никакого быстрого отступления. Нужно атаковать.

***

На помощь никто так и не пришёл. Отчего именно так вышло — Ирма размышлять не имела ни желания, ни возможности: уж очень отчаянное сложилось положение.

Отряд на рыночной площади выдержал второй натиск, однако обошлось это слишком дорого — на ногах не осталось и половины солдат. Враг тоже отступил с большими потерями, даже оставив многих раненых возле баррикады, но даже сам Рамон Люлья не излучал теперь прежней уверенности.

— Барабаны, вашу мать! Какого хера не слышу барррабаны???

Быстрый ритм снова разнёсся по площади, но ободрил он далеко не всех. Падение духа и по лицам не было нужды угадывать: оно буквально ощущалось в воздухе. «Ржавые» проигрывали бой, только идиот мог отрицать это.

С той стороны жалких укреплений тоже неслись ритмичные звуки: пешие мураддины били саблями и булавами по стальным щитам, наступая. Послышался и стук копыт. Ирма видела, как Люлья спрыгнул с постамента: он лично повёл навстречу противнику самых боеспособных из тех, кто ещё остался.

Гайю больше не требовалось успокаивать: истерика сменилась полной апатией. Ирма взглянула землячке в глаза и не увидела там ничего. Зато сама она мыслила на удивление трезво.

Предположим, это поражение. Можно утешить себя мыслью, что противник нынче — Святое Воинство, а они далеко не те убийцы, вломившиеся в дворец. Ирма достаточно узнала о людях Валида за четыре года на этой войне. Ар-Гасан потому и был всегда на ножах с Шеймусом, что считал себя человеком чести и имел на то право. Что ни говори, но Валид с женщинами не воюет: потому и сидел в лагере, пока «ржавые» брали Фадл.

К сожалению, Валид знает Ирму в лицо. Уж точно не обознается, увидав среди пленных.

Нет для неё способа поставить Шеймуса в худшее положение, чем оказавшись в руках мураддинов. Капитан, может, потому никогда прилюдно и не показывал чувств, что даже подобия слабого места обнажать не желал? Дурацкий момент для подобных размышлений, конечно: враги всё равно не вникают в тонкости. Ирма уже создала дорогим ей людям много проблем. Нет-нет-нет.

Кроме того, это Валид вряд ли причинит женщинами какое-то зло: насчёт других мураддинов разумно ожидать противоположного.

Потому удобную мысль о том, что плен сейчас — не худший вариант, Ирма отбросила. К тому же Гретель по-прежнему была настроена решительно, а как её не поддержать? Невозможно, это уж просто предательство.

Тем временем строй наёмников, сошедшийся с пешими мураддинами, откатился назад. Враг преодолевал баррикаду с неумолимой уверенностью. Правый фланг обороны почти провалился, и именно туда двигались всадники. Минута-другая — и они прорвутся, а это уж точно конец.

Барабанный ритм сменился.

— Отступаем. — Гретель озвучила очевидное: сигналы обозные жёны знали прекрасно.

Куда отступаем, как, что будет дальше — об этом Ирма судить не могла. Они с подругой подхватили Гайю и поволокли в ту сторону, куда указал сержант. Женщин плотно обступили, да и голову поднять было трудно: о происходящем Ирма могла лишь догадываться, выхватывая сколь-нибудь понятные звуки из грохота сражения.

— Пошли-пошли-пошли!

— Строй держать!

— За мной!

Ирмы хватило ненадолго: слишком болели раны и слишком многое она уже пережила за эту ночь. Скоро перед глазами задвоилось, сознание затянуло плотным туманом, а когда женщина пришла в себя — то поняла, что её несёт на руках солдат в «ржавом» плаще.

— Гретель! Гретель!

Подруги не было ни видно, ни слышно. Гайю лимландка тоже потеряла. На миг перед её глазами образовалась прореха в строю: женщина увидела Люлью во главе отряда, прикрывавшего отход. Как раз в это мгновение налетели всадники. Рамон пронзил мечом ближайшего, а затем лошадь сбила его с ног. Кони Святого Воинства проскакали по упавшим на брусчатку наёмникам, оттеснив и рассеяв остальной арьергард.

Барабаны замолчали.

Потом Ирма заметила Гретель: нортштатка сама волокла за шиворот раненого солдата, пока кто-то наконец не подбежал, чтобы помочь. Ну да, неудивительно — Гретель такая… Ирма попыталась убедить себя, что тоже найдёт ещё какие-то силы, если придётся. Вспомнились дела десятилетней давности.

«Несмотря на то, что он с тобой сделал?»

Ну, такова оказалась судьба. Но больше ничего подобного не случится. Нет-нет-нет. Десять лет назад Ирма была совсем другим человеком. Теперь она…

Мысль осталась недодуманной: всадники Святого Воинства ударили по отступающим. Солдат уронил Ирму на мостовую, но та не придала новой боли никакого значения. Просто поползла в сторону, протискиваясь на четвереньках между ногами наёмников и коней. Не понимая, куда — но главное, чтобы хоть куда-нибудь.

Нет уж, она не сдастся. Не для того бежала из дворца, не ради этого погиб Идвиг. Да и вообще… Лет десять назад Ирма, засыпая, часто надеялась просто не проснуться — потому что убить себя не позволяли заповеди из Святого Писания.

Но она всё-таки каждый раз просыпалась. Наверное, не зря? Нужно бороться, выбора нет.

***

Перебить артиллеристов наверху оказалось не так-то легко, но наёмники справились. Мураддинский флаг сняли, его место занял плащ одного из солдат. Хорошо, но это лишь полдела.

— Думаешь, Вальверде не подведёт?

— Не должна. Пошли.

Тишайший тоже справился: к моменту, когда зазвенел тревожный колокол, на стенах мураддинов уже не осталось. И всё-таки это тревога, вполне ожидаемая: схватку на башне точно услышали, да и пропажу часовых заметить могли. Просто так отсюда уже не уйдёшь.

В запальные отверстия пушек забили гвозди, лафеты сломали, порох окатили водой.