Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посуда второй группы имела, видимо, специальное (культовое) назначение и существовала одновременно с первой, служившей для удовлетворения повседневных бытовых нужд. На других памятниках самусьской культуры и самусьской культурной общности керамика второй группы почти неизвестна. Возможно, ее присутствие на Самусе IV связано с производственной спецификой памятника. Не исключено, что это был поселок бронзолитейщиков (здесь найдено несколько сот обломков литейных форм) и охарактеризованная посуда, видимо, участвовала в ритуалах, сопровождавших процесс литья.
Помимо двух описанных групп посуды, относящихся к самусьской культуре, на Самусе IV выделяется большая группа керамики с гребенчато-ямочным орнаментом (Косарев, 1974а, рис. 26). Ее присутствие здесь свидетельствует об усилении в конце самусьско-сейминской эпохи давления на самусьский ареал более северного западносибирского населения, что привело накануне андроновской эпохи к освоению северной части самусьской территории носителями гребенчато-ямочной орнаментальной традиции.
Кроме многочисленной глиняной посуды, на Самусьском IV поселении найдены несколько сот обломков каменных и глиняных форм для отливки турбинско-сейминских металлических орудий, прежде всего кельтов и копий, льячки, обломки тиглей, каменные терочники с рукоятью, оформленной в виде фаллоса (рис. 103, 10), предметы бронзового культового литья, несколько каменных скульптур головы человека (рис. 103, 15, 18, 19), большое число наконечников стрел, скребков, грузил (последние обычно делались из галек и имели боковые выбоины для привязывания), «якорей» (по форме напоминали грузила, но были очень крупных размеров). Каменные наконечники стрел представлены тремя основными типами: треугольными с прямым основанием, листовидными и черешковыми (рис. 103, 1–5, 8-13). Остальные разновидности единичны. Наиболее распространенная форма скребков — овально-подтреугольная (рис. 103, 7-14). Похожие скребки известны в Турбинском могильнике.
Жилища самусьской культурной общности изучены пока недостаточно. Контуры жилых сооружений, выявленных на Самусьской IV поселении, не очень отчетливы. В.И. Матющенко описал три округлых полуземляночных сооружения диаметром от 5,1 до 6,4 м (Матющенко, 1973б, с. 61–62). В восточной половине Самусьского IV поселения он исследовал систему весьма аморфных по очертаниям жилищ-полуземлянок, соединенных канавообразными переходами общей протяженностью около 120 м, с каменными и земляными очагами внутри жилищ. Не исключено, что В.И. Матющенко отнес к этому гигантскому жилищному комплексу два неодновременных (в пределах, видимо, одной культуры) жилищных горизонта с двухкамерными полуземлянками, которые, если рассматривать их только планиграфически, создают иллюзию единой жилищной системы. Были обнаружены очаги вне жилищных ям; В.И. Матющенко предполагает, что они находились внутри наземных домов. Учитывая плотность расположения очагов, он считает, что наземные сооружения имели скорее всего такую же площадь, как и отдельные полуземлянки, т. е. 30–40 кв. м. Обращает на себя внимание их четкая планировка: многочисленные очаги образовывали четыре параллельно идущих ряда, что, видимо, соответствовало порядку размещения домов в поселке. Вполне возможно, что полуземлянки были зимними жилищами, а наземные сооружения — летними.
Жилища исследовались также на поселении Черноозерье VI (среднеиртышский вариант самусьской общности). Интересно, что поселение укреплено рвом (ширина 1,5 м, глубина от дневной поверхности 0,95 м), который полукольцом охватывает часть площадки у края террасы (Генинг, Гусенцова, Кондратьев, и др., 1970, с. 21). О.М. Кондратьев вскрыл на Черноозерье VI остатки девяти жилищ. Однако раскопки не очень хорошо документированы, и поскольку на поселении наряду с самусьскими достаточно характерны и кротовские материалы, трудно с уверенностью говорить о самусьской принадлежности жилищ. Возможно, часть их относится к кротовской культуре. Жилища имеют прямоугольную форму и углублены в грунт на 0,4–0,6 м. Средний размер их 6×8 м. В центральной части жилищных углублений отмечены остатки очагов. Прослежено большое число столбовых ям (Кондратьев, 1974, с. 17).
В.Т. Юровская исследовала три жилища на поселении, относящемся к тюменскому варианту самусьской культурной общности (раскоп 1 участка X южного берега Андреевского озера). Первое имеет прямоугольную форму (6×6 м); второе — вытянутую округлую (15×8 м); третье — неправильную прямоугольную шириной 8 м (Юровская, 1973, с. 10). Глубина жилищных ям от современной поверхности 0,6–0,7 м, что дает основание предполагать, что жилища были наземными, слегка углубленными в грунт.
Каменные орудия из северной части самусьской общности, прежде всего инвентарь Самусьского IV поселения, позволяют говорить, что в хозяйстве самусьцев таежной зоны значительную роль играли охота и рыболовство. К сожалению, грунт Самуся IV почти не сохранил костного материала; здесь собрано лишь некоторое количество костей водоплавающей птицы, лося и медведя. Найдено также несколько бараньих альчиков, но связь их с комплексом самусьской культуры прослеживается не вполне четко. Если исходить из распространенного мнения, что кельты турбинско-сейминского типа применялись в земледелии, то можно предполагать знакомство таежных самусьцев с возделыванием культурных злаков. В пользу земледельческих занятий свидетельствуют также находки на Самусе IV каменных терочников с рукоятью, оформленной в виде фаллоса, и необыкновенно богатая и разнообразная солярно-астральная орнаментация на глиняной посуде Самусьского IV поселения.
Развитые солярные культы, насколько можно судить по евразийским древностям, были характерны в основном для земледельцев. Можно предполагать, что люди, жившие на Самусьской IV поселении, вели многоотраслевое хозяйство, в котором динамично сочетались производящие отрасли и присваивающие промыслы. Видимо, южнее, в лесостепной зоне, производящие занятия в это время имели большее значение. На поселении Черноозерье VI в Среднем Прииртышье, относящемся в основном к среднеиртышскому варианту самусьской культурной общности, был собран обильный остеологический материал, принадлежавший мелкому рогатому скоту (163 особи), лошади (29) и крупному рогатому скоту (7 особей). Дикая фауна представлена медведем (5 особей), лисицей (5 особей), лосем (3 особи); кроме того, найдено по несколько костей кабана, косули, зубра и зайца (Смирнов, 1975, с. 38.) Однако, как мы уже упоминали выше, Черноозерье VI — памятник смешанный (самусьско-кротовский). Тем не менее, принадлежность кротовской культуры и самусьской общности к единому (самусьско-сейминскому) хронологическому пласту, равно как и взаимовстречаемость кротовских и самусьских материалов, дает основание полагать, что в лесостепной зоне население самусьской культуры практиковало в основном производящие занятия, возможно, с акцентом на скотоводство.
О погребальном обряде этого времени дает представление Ростовкинский могильник близ Омска, хотя его культурная привязка до сих пор остается не вполне ясной. Похоже, Ростовкинский могильник расположен в пограничье кротовского, самусьского (логиновского? среднеиртышского?) и степного (петровского? бишкульского?) ареалов и более характеризует самусьско-сейминскую эпоху на этих территориях в целом, чем какую-либо отдельную культуру этого времени.
Памятник исследовался экспедицией Томского университета под руководством В.И. Матющенко. В 1966–1969 гг. здесь было раскопано 38 погребений. Могильник грунтовый, глубина могильных ям колеблется
