Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

шагающей гребенкой (гребенчатой качалкой). «В первом случае, — сообщает Е.А. Васильев, — декоративные мотивы формировались пересекающимися горизонтальными, вертикальными и наклонными рядами отпечатков короткого гребенчатого штампа, во втором — поясами гребенчатой качалки. Причем, если гребенчатая качалка преобладала в начальный период бронзового века, то позднее более широко употреблялись мотивы, выполненные в технике печатной гребенки. Для всех орнаментов, независимо от техники нанесения, характерно отсутствие геометрических мотивов и наличие как вертикальной, так и горизонтальной зональности. Правомерность отнесения рассмотренной керамики к одному типу подтверждается и взаимовстречаемостью на одних сосудах мотивов, выполненных шагающей и печатной гребенкой» (Васильев Е.А., 1983, с. 51).

Кроме двух вышеописанных типов, Е.А. Васильев выделил еще один — глиняную посуду нестандартных форм: блюда и ладьевидные сосуды (рис. 96, 7, 9, 13; см. также: Васильев Е.А., 1983, рис. 6в). Блюда представлены овальными и прямоугольными экземплярами; овальные были обычно «закрыты» сильно наклоненным внутрь венчиком. Большая часть «закрытых» блюд украшена геометрическим орнаментом, для прямоугольных и ладьевидных сосудов характерны узоры, присущие керамике второго типа. Этот третий тип посуды весьма многочислен. На Сартынье I он составляет 29 %.

На Сартыньинской I поселении комплекс, включающий ранние варианты посуды первого и второго типов, ладьевидные сосуды и часть закрытых блюд, концентрировался в третьем и четвертом горизонтах, тогда как большая часть керамики поздних вариантов и фрагменты прямоугольных блюд залегали во втором и третьем горизонтах. Подытоживая результаты анализа керамического материала Сартыньи I, Е.А. Васильев пришел к выводу о наличии двух этапов в развитии сартыньинской культуры в бассейне Северной Сосьвы: «Первый (ранний) этап характеризуется круглодонной посудой, украшенной простым геометрическим орнаментом (первый тип) или шагающей гребенкой (второй тип). Кроме обычных по форме, на этом этапе появляются ладьевидные сосуды и закрытые блюда с зигзаговым орнаментом. Для второго (более позднего) этапа характерны сосуды с уплощенным и даже плоским дном, сотовыми композициями (первый тип) и узорами, составленными из вертикальных, горизонтальных и наклонных рядов гребенки (второй тип). Нестандартная посуда представлена прямоугольными и закрытыми блюдами, причем последние украшены сложным геометрическим узором (соты, прямоугольные кресты). К этому этапу, по всей видимости, относятся найденные в третьем слое две капли бронзы» (Васильев Е.А., 1983, с. 52–53).

К сожалению, сартыньинская керамика происходит из нестратифицированных многослойных памятников, и мы поэтому не в состоянии пока вычленить из массы собранных там разновременных орудий собственно сартыньинские. Представленные на рис. 98 каменные изделия отнесены к сартыньинской культуре со значительной долей условности — по их типологической сопоставимости с предметами, найденными в южнотаежных памятниках эпохи ранней бронзы и самусьско-сейминского периода. Таким образом, сартыньинская культура выделена исключительно на основе керамических материалов, яркость, своеобразие и богатство которых поистине поразительны, особенно если учесть, что они локализуются в приполярных районах, которые традиционно считались по сравнению с югом более консервативными.

Орнаментация сартыньинской керамики демонстрирует специфический путь развития гребенчатой декоративной традиции — по линии «сотового» геометризма, в отличие от свердловско-тагильского и южноуральского регионов, где гребенчатая орнаментация, начиная с энеолита трансформируется в сторону так называемого «андроноидного» геометризма, развитие которого достигло наивысшего расцвета в последней трети II тыс. до н. э. в орнаментах керамики андроновской (федоровской) и черкаскульской культур.

Сведений о жилищах и могильниках сартыньинской культуры, равно как о хозяйственных занятиях сартыньинцев, пока нет. Можно лишь предполагать, учитывая характер естественно-географического окружения, что большую роль в хозяйстве играли охота и рыболовство, скорей всего с преобладанием последнего. Исходя из общей историко-культурной стратиграфии бронзового века Западной Сибири, Е.А. Васильев определил время существования сартыньинской культуры от XVIII–XVII вв. до XIV–XIII вв. до н. э.

Ортинская культура в Заполярье. Керамический комплекс этой культуры вычленен типологически и стратиграфически из материалов многослойных поселений Пернашор под Салехардом и бухта Находка в Ямальской тундре (Лашук, Хлобыстин, 1985). Сосуды имели округлое дно, прямой или слегка отогнутый приостренный венчик. Орнаментировалась вся внешняя поверхность. Чаще всего это были пояса из мелкозубых арочных вдавлений. Использовались мелко- и крупнозубые гребенчатые штампы, при помощи которых наносились пояса косорешетчатого узора и ряды вертикально или косо поставленных отпечатков. Употреблялись также гладкие прямые штампы и штампы, дающие отпечатки в виде капли и запятой. Под венчиком наносился один или два ряда ямок.

Характеризуемая керамика имеет большое сходство с глиняной посудой Ортинской стоянки на Печоре близ г. Нарьян-Мар, а также обнаруживает определенную близость керамическому комплексу стоянки Калвис 16 в Печорском Приполярье. Видимо, все перечисленные памятники относятся к единой культуре, которую Л.П. Лашук и Л.П. Хлобыстин предложили назвать ортинской (1985). Судя по имеющимся материалам, эта культура охватывала Большеземельскую и Ямальскую тундры.

Орудия, которые можно было связать с ортинской керамикой, пока не выделены. Жилища и могильники неизвестны. Время существования ортинской культуры Л.П. Лашук и Л.П. Хлобыстин предположительно определяют серединой — второй половиной II тыс. до н. э.

3. Таежное Обь-Иртышье. Поселения с гребенчато-ямочной керамикой (предсузгунский этап).

Посуда с гребенчато-ямочной орнаментацией, широко бытовавшая в неолите и на раннебронзовом этапе в Ишимо-Иртышье, главным образом в лесостепной и южнотаежной части, в развитом бронзовом веке встречается лишь в таежной зоне — к северу от самусьской и кротовской культурных общностей. Для обозначения гребенчато-ямочного комплекса этого времени в Тюменском Притоболье мы предлагаем термин «предсузгунский», ибо в дальнейшем, с распространением на южной окраине западносибирской тайги культур андроновской эпохи (сузгунской, еловской), гребенчато-ямочный комплекс здесь в чистом виде уже почти не встречается.

Есть некоторые основания предполагать, что в самусьско-сейминскую эпоху гребенчато-ямочный ареал локализовался между отступающе-накольчатым (самусьским) на юге и гребенчатым (сартыньинским) на севере, занимая как бы срединную часть Западной Сибири. Но, к сожалению, памятники самусьско-сейминского периода на этой территории почти неизвестны. Поэтому мы коснемся лишь самой южной окраины гребенчато-ямочного ареала — той его части, которая тесно примыкала к самусьской культурной общности.

Гребенчато-ямочная керамика предсузгунского этапа в Тюменском Притоболье исследована на озерных поселениях бассейна р. Иски (Ипкуль I, VIII, Шапкуль VI — раскопки Западно-Сибирской экспедиции, 1972–1973 гг.), а также на Андреевском озере (раскоп I участка X южного берега Андреевского озера и др. — раскопки В.Т. Юровской, 1970-е годы) (Юровская, 1973, рис. 4). Гребенчато-ямочная керамика этого времени типологически вычленяется на поселениях Малгет (раскопки Л.А. Чиндиной), Тенга (раскопки Е.А. Васильева), Красный Бор III (раскопки Л.Н. Приль), в Нарымском Приобье, на Большеларьякском поселении в бассейне Ваха (раскопки В.А. Посредникова) и др.

Большая коллекция гребенчато-ямочной керамики самусьско-сейминской эпохи выделена при обработке материала Самусьского IV поселения в низовьях р. Томи. Она