Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

В 1989–1990 годах Мандель стал свидетелем реализации своей главной мечты, легализации «различных партий, без идеологических ограничений», и новой советской буржуазии, которая проявляла себя посредством социал-демократических, либеральных, христианско-демократических, националистически-царистских партий. Этот буржуазный плюрализм стал вещественным доказательством окончательной ликвидации социализма и полной реставрации капитализма. Сегодня практика классовой борьбы выявляет характер и суть этого главного требования троцкистов, сформулированного в 1979 году. Тогда, на своем Девятом всемирном конгрессе, группировка Манделя проголосовала за резолюцию, которая практически дословно «заново открыла» антикоммунистические тезисы ренегата Каутского, против которых Ленин вел свою знаменитую полемику. Таким образом, это новое доказательство той истины, которую часто повторяла партия большевиков и товарищ Сталин: троцкизм – это правая социал-демократия, украшенная пустозвонством «левизны». В статье «Единственная партия или многопартийность» Мандель говорит следующее: «Если говорится, что могут быть легализованы только партии и организации, в которых отсутствует буржуазная (и мелкобуржуазная?) программа, то где проходит демаркационная линия? Будут ли запрещены партии, в которых большинство членов – выходцы из рабочего класса, но в то же время с буржуазной идеологией? Где проходит демаркационная линия между «буржуазной программой» и «реформистской идеологией»? Должны ли, таким образом, аналогично быть запрещены реформистские партии? Будет ли ликвидирована социал-демократия? <…> Ни одна истинная демократия рабочих невозможна без создания многопартийной системы»{1032}.

Да, Ленин ликвидировал партии социал-демократов, так называемых меньшевиков и социал-революционеров. Потому что в ходе Гражданской войны они сражались на стороне царизма, буржуазии и сил интервенции и потому что они были разгромлены вместе с феодальными и буржуазными силами. И Ленин неоднократно подчеркивал, что грамотный представитель крупной буржуазии Милюков прекрасно понимал: в первую очередь только партия «левых», социал-демократов, будет иметь шанс увлечь за собой массы на борьбу с большевизмом.

Не подавляйте контрреволюцию!

Троцкизм никогда не выпускал из вида своего единственного врага: марксизм-ленинизм, международное коммунистическое движение. Таким образом, при всем громком отрицании опасности реставрации, Мандель направляет свои нападки на тех, кто выступает против текущего контрреволюционного процесса и кто на деле смело противостоит грядущей контрреволюции.

В течение 1989 года на пути растущей контрреволюции осмелились встать два политических направления. Во-первых, это силы Восточной Европы, которые на протяжении длительного времени имели оппортунистскую направленность хрущевского типа и бездумно следовали за противниками СССР; они начали осознавать подлинные намерения Горбачева. Во-вторых, это коммунистическая партия Китая, которая подавила антисоциалистический бунт в Пекине.

Для ускорения процесса реставрации в Советском Союзе Горбачев сознательно дал зеленый свет всем антикоммунистическим силам Восточной Европы. Если довести гласность до логического конца, Горбачев хотел противодействовать тому, чтобы истинные коммунисты восточноевропейских стран и СССР могли создать фронт против реставрации. В то же время полноценная реставрация в странах Восточной Европы должна была поощрить «реформаторов» из СССР и помочь им.

В тот момент, когда реставрация капитализма в Польше и Венгрии была практически завершена, Мандель говорит: «В настоящее время Восточную Европу потрясает кризис, равного которому не было с конца Второй мировой войны. Вопреки тому, что может показать поверхностное суждение, европейская буржуазия не взирает благосклонно на эту дестабилизацию. У нее нет надежды вернуть Восточную Европу к капитализму»{1033}. Через год этого утверждения, что у империализма «нет надежды» вернуть восточноевропейские страны, хватило, чтобы охарактеризовать Манделя как клоуна контрреволюции. Оно послужило доказательством его поддержки всех существующих антисоциалистических сил, воюющих с «бюрократией». Мандель полностью подорвал бдительность против новой буржуазии и империализма.

В то же время Мандель продемонстрировал непоколебимую бдительность в отношении слабых коммунистических сил, которые пытались противостоять буржуазному наступлению! «Наблюдается координация своего рода антигорбачевского „международного фронта“, включая тех, кого называют „консерваторами“, в Румынии, Чехословакии и Восточной Германии, неосталинистские меньшинства в Польше и Венгрии»{1034}.

В апреле 1989 года Мандель приветствует видимый прогресс буржуазной реставрации в Польше и Венгрии, называя его «опытом плюрализма». Его герой – Гавел, противники реставрации – его непримиримые враги. «В тот момент, когда в Польше и Венгрии имеют место быть опыты ограниченных форм плюрализма, пражское направление в очередной раз подчеркивает принцип „ведущей роли партии“… Пресса Восточной Германии продолжает поддерживать репрессии в Чехословакии и подталкивает к формированию оси Прага – Берлин – Бухарест против перестройки. „Neues Deutschland“ называет Гавела провокатором». «Отправляйте слова солидарности заключенному Вацлаву Гавелу»{1035}. Для троцкистов любое подавление антисоциалистических сил, любое тюремное заключение работающих на ЦРУ диверсионных агентов типа Гавела – это чудовищное преступление.

В мае 1989 года студенты-антикоммунисты Пекина приветствовали Горбачева криками «Да здравствует гласность и перестройка!» и «Да здравствует „Солидарность“!» Когда контрреволюционный бунт 4 июня 1989 года был подавлен, Мандель присоединился к крайне правому международному крылу, возглавляемому в то время Гоминьданом, фашистской партией, правящей в Тайване. В качестве первой реакции на события в Пекине группировка Манделя пишет: «Бюрократическая каста… не остановится перед самыми ужасными преступлениями. Этот урок истории уже записан кровью на стенах Берлина в 1953-м, Праги в 1968-м, Гданьска в 1970-м и Варшавы в 1981 годах. Масштаб ужасов в Пекине может сравниться только с тем, как была раздавлена венгерская революция 1956 года… Палачи Пекина еще не выиграли битву, они слишком долго колебались! Сегодня китайский народ восстает. Восстание распространяется по всей стране. В армии происходит раскол, есть настоящая угроза гражданской войны»{1036}. Так же, как и тайваньские фашисты, троцкисты надеялись увидеть разворачивающуюся в Китае «настоящую гражданскую войну» против «бюрократической касты». Затем Мандель сам сочинил «теоретический» анализ, в котором он утверждал: «Пекинская Коммуна (!) апреля – мая 1989 года положила начало подлинной политической революции, которая стремилась заменить у власти коррумпированную и неэффективную клику бюрократических деспотов на настоящую власть народных масс… Массы, которые восстали в Пекине, совершенно не были заинтересованы в реставрации капитализма. И тем более у них не было подобного намерения»{1037}.