Темная Башня - Стивен Кинг

Пересекая кухню, вновь остановилась, чтобы взглянуть на записку. А потом, по совершенно непонятной ей причине, убрала с записки магнит с «Центром позитроники» и заменила апельсином.

Какое там будущее! На текущий момент ей с лихвой хватало настоящего.

Повозка «скорой помощи» отбыла, увозя писателя, как предположил Роланд, в ближайшую больницу или лазарет. Стражи порядка прибыли, когда повозка уже отъезжала, и следующие полчаса говорили с Брайаном Смитом. Стрелок мог слышать их разговор с того места, где находился, за первым холмом. Вопросы синерубашечников звучали ясно и спокойно, ответы Смита мало чем отличались от бормотания. Роланд не счел нужным прервать работу. Если бы синие пришли сюда и нашли его, он бы с ними разобрался. Только обездвижил бы их, если б они не стали сильно упираться; видят боги, убийств и так было слишком много. Но он собирался похоронить своего мертвого, так или иначе.

Он собирался похоронить своего мертвого.

Прекрасный зелено-золотой свет, заливавший поляну, начал темнеть. Комары нашли его, но он не прерывал свое занятие для того, чтобы убивать их, позволял им напиваться крови и отваливаться с полными животами. Он услышал, как вновь заработали двигатели, когда закончил руками копать могилу. Два двигателя заурчали ровно, третий, вэнмобиля Смита, затарахтел. Он слышал голоса только двух стражей порядка, из чего следовало, что они, если только на дороге не было третьего синерубашечника, который не произнес ни слова, собираются позволить Смиту самому вести свою машину. Роланд находил это странным, но, как и вопрос о том, парализовало Кинга или нет, его это совершенно не касалось. Касалось его только одно: достойно похоронить своего мертвого.

Он трижды прошелся по лесу в поисках камней, потому что могила, вырытая руками, всегда неглубокая, а звери, даже в таком одомашненном мире, всегда голодны. Камни он сложил в изголовье вырытой ямы, шрама, очерченного землей, такой плодородной, что цветом она напоминала черный атлас. Ыш лежал около головы Джейка, наблюдал, как стрелок уходит и приходит, ничего не говорил. Он всегда отличался от себе подобных, какими они стали после того, как мир сдвинулся. По предположению Роланда, именно чрезмерная болтливость Ыша стала причиной того, что его изгнали из тета, к которому он принадлежал, возможно, изгнали под угрозой смерти. Когда они набрели на этого зверька, неподалеку от города Речной Перекресток, он был тощим, оголодавшим, а на боку еще не зажила рана от укуса. Ушастик-путаник полюбил Джейка с первого взгляда: «Это же ясно, как божий день», — мог бы сказать Корт да и, если на то пошло, и отец Роланда. Именно с Джейком ушастик-путаник говорил больше всего. Роланд склонялся к мысли, что теперь, когда мальчик умер, Ыш будет по большей части молчать, и мысль эта служила еще одним подтверждением того, что потеря велика.

Роланд вспомнил, как мальчик стоял перед жителями Кальи Брин Стерджис, в свете факелов, такой юный и красивый, и казалось, что он будет жить вечно. «Я — Джейк Чеймберз, сын Элмера, из рода Эльда, из ка-тета Девяносто девяти», — так он тогда сказал, и вот он здесь, в девяносто девятом году, лежит на земле, рядом с вырытой для него могилой.

Роланд вновь заплакал. Закрыл лицо руками, закачался взад-вперед, стоя на коленях, вдыхая аромат сосновых иголок и кляня себя, что не отказался от своих планов до того, как ка, этот старый и терпеливый демон, не показала ему истинную цену, которую придется заплатить ради достижения поставленной цели. Он бы отдал что угодно, лишь бы изменить случившееся, засыпать эту яму, в которой пока еще ничего не лежало, но происходило все в мире, где время текло только в одну сторону.

Снова взяв себя в руки, он осторожно завернул Джейка в синий брезент, соорудил некое подобие капюшона вокруг застывшего, бледного лица. Лицо он собирался закрыть навсегда перед тем, как засыпать могилу, но не раньше.

— Ыш? — спросил он. — Ты будешь прощаться?

Ыш посмотрел на стрелка, и поначалу Роланд засомневался, а понял ли его ушастик-путаник. Но потом вытянул шею и в последний раз лизнул щеку мальчика языком.

— Ай, Эйк, — сказал он, то есть: «Прощай, Джейк».

Стрелок поднял тело мальчика (каким же он был легким, этот мальчик, который прыгал с сарая в сено с Бенни Слайтманом и плечом к плечу с отцом Каллагэном противостоял вампирам, каким удивительно легким; видать, вес его ушел вместе с жизнью) и опустил в могилу. Крошка земли упала на щеку, и Роланд убрал ее. Покончив с этим, снова закрыл глаза и задумался. Потом наконец-то, запинаясь, начал. Он знал, что любой перевод на язык здешних мест будет корявым, но сделал все, что мог. И если душа Джейка находилась рядом, она бы поняла все слова.

«Время летит, погребальные колокола звенят, жизнь уходит, поэтому услышь мою молитву.

Рождение — не что иное, как начало смерти, поэтому услышь мою молитву.

Смерть безмолвна, поэтому услышь мою речь».

Слова уплывали в зелено-золотое марево. Роланд их отпустил, потом продолжил. Уже более уверенно.

— Это Джейк, который служил ка и своему тету. Скажи, правильно.

Пусть прощающий взгляд С’маны исцелит его сердце. Скажи: спасибо.

Пусть руки Гана поднимут его из черноты этой земли. Скажи: спасибо.

Окружи его, Ган, светом.

Наполни его, Хлоя, силой.

Если его мучает жажда, дай ему воды на пустоши.

Если он голоден, дай ему еды на пустоши.

Пусть его жизнь на этой земле и боль, через которую он прошел, станут как сон для его просыпающейся души, пусть его глаза увидят только то, что им приятно; пусть он найдет друзей, которых считал потерянными, и пусть каждый, кого он позовет, отзовется.

Это Джейк, который жил достойно, любил тех, кто любил его, и умер, когда того захотела ка.

Каждый человек должен умереть. Это Джейк. Дай ему покой.

Какое-то время он еще постоял на коленях, сцепив руки, думая о том, что до этого момента не понимал ни истинной силы печали, ни боли переживаний.

Я не смогу дать ему уйти.

Но вновь в действие вступил жестокий парадокс: если не даст, жертва будет принесена зазря.

Роланд открыл глаза.

— Прощай, Джейк. Я люблю тебя, дорогой.

Потом укутал лицо мальчика синим капюшоном, чтобы защитить от дождя земли, которому предстояло пролиться на тело.

Засыпав могилу и обложив ее камнями, Роланд вернулся к дороге и изучил историю, которую рассказали ему следы на обочине, просто потому, что других дел у него не было. Покончив с этим бессмысленным занятием, сел на свалившееся дерево. Ыш остался у могилы, и у стрелка создалось впечатление, что он оттуда не уйдет. Роланд собирался позвать Ыша после приезда миссис Тассенбаум, но понимал, что Ыш может и не прийти. Из этого следовало, что он решил присоединиться к своему другу на пустоши. Ушастик-путаник сторожил бы могилу Джейка, пока не умер бы от голода или его не сожрал бы какой-нибудь хищник. Мысль эта только усилила печаль Роланда, но он уважал решение Ыша.