Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях - Инесса Яжборовская

Активную роль в формировании общественного мнения по проблемам сталинских деформаций советской внешней политики играет научный центр «Мемориала». 14 сентября 1999 г. Правление общества «Мемориал» выступило по поводу «вторжения 17 сентября» на польскую территорию и его последствий, в том числе катынского преступления. Оно потребовало открытой и честной позиции России по этому вопросу, отсутствие которой является «одной из важных причин сегодняшней настороженности наших ближайших соседей». «Мемориал» исходит из того, что «историческая память народов — не пустая абстракция» и следует упорно прорываться «через идеологические завалы и национально-патриотические комплексы», преодолевая подменяющие историческую правду мифы. Он поставил вопрос о вине принимавших преступные решения советских руководителей, о виновности в конкретных преступлениях против человечности исполнителей преступных приказов. Что же касается рядовых граждан России, указывалось на их гражданскую ответственность за творившиеся от имени нашей страны злодеяния, на необходимость прилагать усилия к решению исторических и правовых проблем, связанных с массовыми репрессиями 1939— 1940 и других годов.

Отвратительными представляются попытки некоторых авторов и изданий в своих корыстных клановых интересах, вопреки окончательно доказанной правде, под любым предлогом продолжать лгать, прикрываясь, например, «письмами читателей», идеологической шелухой былых мифологем, накопившейся как сор вокруг фальшивой «официальной версии» и «откровений» комиссии Бурденко. Утешать себя лаврами «разоблачителей Геббельса», а на деле способствовать воплощению в жизнь столь приятной ему идеи, что сталинская акция в Катыни навсегда поссорит Россию и Польшу, — позорно! Встречается и другой, также недостойный вариант — принимать к сведению, что пленных расстреливал НКВД, но «смягчить» восприятие этого факта псевдодоказательствами того, что это были не поляки, а «украинские националисты»!{34}

Задача достойного завершения Катынского дела все отчетливее формулировалась во время контактов политиков региона Центрально-Восточной Европы, в ходе которых рассматривались нерешенные проблемы взаимоотношений в прошлом. Она прозвучала и во время встречи Президентов Украины и Польши Л. Кучмы и А. Квасьневского 27 июня 1998 г., при совместной закладке первого камня (вместе с памятным документом в капсуле) в строительство в Пятихатках под Харьковом общего мемориального кладбища жертв сталинщины. Туда перенесены и останки тысяч польских военнопленных, умерщвленных службами НКВД в 1940 г. В выступлениях А. Квасьневского, назвавшего этот мемориал символом хождения обоих народов по мукам, было четко высказано убеждение, что постоянное напоминание о катынском преступлении является обязанностью независимой демократической Польши. Л. Кучма, в свою очередь осудив это преступление и подхватив мысль о необходимости вечно помнить об этом злодеянии, выразил уверенность в том, что «ни сталинизм, ни фашизм не повторятся лишь в том случае, если мы сохраним память о том, что было».

В Москве 29 июня 1998 г. в ходе неофициальной встречи Б.Н. Ельцина с А. Квасьневским тоже была затронута тема завершения Катынского дела. Была достигнута договоренность о совместном открытии в 60-летие тайного умерщвления польских военнопленных мемориалов в Катынском лесу и в поселке Медное.

Катынское дело должно было выйти вновь, но более масштабно, на государственный и международно-правовой уровень, а его завершение — помочь укрепиться взаимному доверию, строительству новых российско-польских отношений на подлинно добрососедских и партнерских основах.

В начале 2000 г. была объявлена обширная общепольская программа памятных мероприятий по случаю приближавшейся 60-й годовщины катынской трагедии. Масштабность и значимость этого события вскоре были определены в торжественных речах президента и премьер-министра страны. Являющийся председателем почетного комитета по проведению памятных церемоний премьер-министр Е. Бузек, 12 апреля отметил в приуроченной к дате 60-летия речи по телевидению, что Польша готовилась к этим торжественно-траурным мероприятиям на протяжении многих десятилетий и это событие закрывает трагический для польского народа XX век. На следующий день торжества состоялись в Варшаве у памятника «Погибшим и убитым на Востоке». С самого начала памятная дата отмечалась как «Год Катыни» на самом высоком уровне. Было возложено много венков к Могиле неизвестного солдата и на Замковой площади, возле памятного камня катынской трагедии. А. Квасьневский констатировал у Могилы неизвестного солдата: «Наше государство, наш народ, наши традиции должны были быть перечеркнуты навсегда. Тогда в Катыни расстреливали Польшу»{35}. 28 июля в Катынском лесу Е. Бузек подчеркнул: «У поляков нет более глубокой раны, которая затягивалась бы так долго»{36}.

Обе палаты польского парламента провели 13 апреля торжественные заседания, приняв специальные постановления по поводу катынского злодеяния — умерщвления весной 1940 г. более 22 тыс. поляков и польских граждан — военнопленных из трех спецлагерей НКВД и узников тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии. Маршал Сейма М. Плажиньский открыл выставку «Катынь — борьба за правду».

Особую, приличествующую случаю роль в памятных событиях играли церкви всех конфессий. Во многих храмах страны прошли торжественные богослужения.

Собственно, посещение мест захоронения с весны 1989 г. в Катыни, а затем и в Медном, превратившееся в скорбную традицию, обычно сопровождалось молебнами и завершалось христианским призывом к примирению и прощению. В журнале «Родовуд» было опубликовано написанное в апреле 1992 г. Х. Млынчак стихотворение-молитва, обращенное к образу Богоматери, вырезанному в Козельском лагере на деревянной доске{37}. Вот три из девяти его четверостиший:

[...]Месяцами Ты бродила,В рюкзаках солдат укрыта.Как Ты Каину простишь,Что их тысячи убиты?

Знаешь Ты судьбу скитальцев,Муку смертную отцов:В их могилах — медальоны,А на них — Твое лицо.

[...]Яви милость Каинам —Дай им раскаяние.Жертвам их дайПрощения дар...

Так в течение последнего десятилетия XX в. складывался этос упокоения, прощения, примирения. К этому и призвал на открытии Года Катыни архиепископ Люблинский Юзеф Жичиньский.

Вслед за проведенной 3 марта научной конференцией «Документальные свидетельства преступлений НКВД против польских граждан во время Второй мировой войны» началась череда симпозиумов и конкурсов.

Польские ученые и издатели основательно приготовились к скорбному торжеству. В Королевском замке прошла презентация снабженной биограммами и фотографиями кладбищенской книги захороненных в Катыни военнопленных.

Министерство юстиции представило журналистам обстоятельный анализ «Советские репрессии в отношении поляков и польских граждан», с приложением десяти томов, содержащих краткие биографические справки «Списков репрессированных» («Расстрелянные в Катыни» (4410 чел.), «Расстрелянные в Харькове» (3739 чел.), «Расстрелянные в Твери» (6314 чел.), «Заключенные в тюрьмы в Боровичах» (5795 чел.), «Пленные в Грязовце и Суздале» (3640 чел.), «Арестованные в районе Львова и Дрогобыча» (5822 чел.), «Умершие и пропавшие без вести пленные» (1785 чел.), «Узники лагерей в районе Воркуты» (4111 чел.) и др.). Комиссия экспертов (профессора А. Пачковский, С. Чесельский, В. Матерский) работала три года, опираясь на помощь главного координатора подготовки издания — директора общественного центра «Карта» З. Глюзы, на Министерство юстиции и Генеральную прокуратуру РП.

Составленные во взаимодействии с российскими, украинскими и литовскими государственными архивами (но без всякого участия архивистов Белоруссии), с повседневной и бесценной помощью как польского общественного центра «Карта», так и общества «Мемориал» и его членов в Москве, Санкт-Петербурге, Сыктывкаре, Воркуте, Рязани, эти издания содержат сведения о более чем 566 тыс. жертв, которые удалось к настоящему времени доподлинно документировать (из числа пленных учтены несколько более 43 тыс. человек). Обсчитывались жертвы «прямых репрессий» — убитые в боях, умершие в тюрьмах, лагерях, во время депортаций и в ссылке, казненные, интернированные и арестованные, депортированные вглубь СССР. Пока не на всех арестованных (в том числе по решению от 5 марта 1940 г.) и депортированных есть документы. Не учитывались принудительно мобилизованные в Красную Армию, полупринудительно вывезенные на работы в Донбасс, выселенные из погранполосы. Работа продолжается, и при доступных сейчас источниках предполагается к 2005 г. установить судьбу еще 260 тыс. репрессированных{38}.