Путь к золотому дракону - Мария Быкова

— Нет-нет, — поспешно помотал головой магистр. Эльф загадочно посмотрел на него прозрачными глазами цвета морской воды, и Цвирт быстро уставился на скатерть. — Прошу меня простить, о достопочтенный айлэри, но я пока не чувствую в себе… э-э…

— Просветления… — шепнули из-за плеча. Цвирт скосил глаза — ему подсказывал давешний адепт с косичкой.

— Просветления! — ухватился маг за единственную подходящую мысль. — А засим спешу откланяться.

— Погоди, погоди, мой мальчик!

Учитель уже исчез в соседней комнатке. Было слышно, как он подтаскивает к стене табурет, вскарабкивается на него и открывает какие-то дверцы, гремя посудой. Цвирт ждал, переминаясь с ноги на ногу и избегая пересекаться взглядом с айлэри Арлаутаром. Адепту с косичкой он давно уже украдкой показал большой палец.

Наконец Тэнгиэль вернулся в обеденную комнату. Весь сияя, как новенький амулет, он вложил в руку Цвирту крошечный мешочек из красной кожи.

— Чешуя, — заговорщицким шепотом сказал он, предупреждая недоумение магистра. — Василискова чешуя, измельченная в глиняной ступке. Кто знает, Поль, мой мальчик, вдруг тебе захочется приготовить утку по рецептам земли Каф?

Зеленый круг погас, и Цвирт вышел из телепорта, прижимая к себе мешочек с толченой василисковой чешуей. Вокруг простирался главный столичный парк; магистр аккуратно перешагнул через невысокий заборчик, которым буквально на днях обнесли зону для телепортации, и медленно двинулся по посыпанной мелким гравием дорожке.

На круглых клумбах, обложенных крашеным кирпичом, цвели белые розы. Магистр посмотрел на них блуждающим взглядом и неожиданно припомнил, что именно этот сорт носит замысловатое название «Верность меня обязывает». Такие цветы очень любила некая Алехандрина, которая — Поль очень на это надеялся — со временем согласится стать госпожой Цвирт, но сейчас розы ассоциировались у магистра только с учителем Тэнгиэлем.

С вредным эльфом у него ассоциировался белый слон.

Что он узнал? Да ничего, о чем можно было бы написать в докладе, который завтра — уже завтра! — надлежит подавать Совету КОВЕНа! Что случилось? Где волкодлак? Где Рихтер? Кто этот неизвестный маг… Тут Цвирт понял, что мысли его ходят по кругу, и присел на удачно подвернувшуюся скамейку.

Между клумбами носилась туда-сюда маленькая девочка в коричневой тунике. За ней с криком: «Лизабелла! Лизабелла!» — гонялась девочка постарше. Цвирт мрачно наблюдал за резвящимися детьми, чувствуя жгучую зависть к каждому, кому не придется докладывать Эллендару о полном провале доверенной миссии.

Вдруг перед его внутренним взором встало лицо учителя Тэнгиэля, и Цвирт приподнялся со скамейки, чувствуя внезапное озарение.

Суть Эгмонта Рихтера!.. А кто он еще, как не учитель? Будь он в первую очередь боевым магом, зачем ему отказываться от места в Совете? А значит… значит, проблема незарегистрированного мага решается очень просто. Это всего лишь адепт — скорее всего, адепт старшего курса. Чтобы выяснить его личность, необходимо просто поднять все списки!..

Многое осталось непонятным, и особенно магистра смущали Великие Фэйри. Но появился хоть какой-то свет в конце туннеля!.. Цвирт уже соскочил со скамейки, готовый рыть землю носом, как вдруг сообразил, что списки означают Академию, Академия — директора Буковца, а там уж и до белого слона недалеко. Но сейчас ему море было по колено. У клубка загадок, кажется, обнаружился свободный хвост, и Цвирта переполняло желание осторожненько за него потянуть. Решившись, он уверенно зашагал туда, откуда только что пришел, — на мраморную плиту, исчерченную телепортационными символами.

— …И пассировать в течение двух минут. Записал?

— Да, учитель, — смиренно кивнул адепт. За неделю, проведенную в доме учителя Тэнгиэля, он узнал много разных слов, в том числе «пассировать», «бланншровать», «фуа-гра», а также заметно пополнил запас заковыристых эльфийских ругательств.

— Перепишешь вот отсюда и досюда. — Палец учителя отчеркнул расплывчатую строчку в старинной пожелтевшей тетради, оставив короткую, чуть светящуюся полосу. — А после этого, мальчик мой, возьмешь тот учебник, что лежит на шкафу. В твоем распоряжении два часа, а по истечении этого срока я проверю, как у тебя обстоят дела с призывающими чарами.

— Да, учитель, — еще смиреннее откликнулся адепт. Он уже успел уяснить, что это самая безопасная формулировка.

Тэнгиэль покивал, посопел, посмотрел, как студент выводит букву за буквой, нашептывая заклинание против клякс, и покинул веранду.

В большой комнате было очень светло — Арлаутар работал, отдернув все шторы. На массивном станке была натянута ткань — семь на восемь, восемь на семь — а на подставке, как краски у живописца, стояли одинаковые квадратные баночки, полные лучшего гномийского бисера. Арлаутар отходил на два шага назад, окидывал критическим взглядом полотно, нанизывал на иглу несколько бисерин нужного оттенка… Станок был установлен таким образом, чтобы на него не падал прямой солнечный свет, но бисер все равно лучился яркими цветами.

— Найдут или нет? — спросил эльф, не отрываясь от работы. Сейчас он работал над плащом короля Финденгейро, расцвечивая его по меньшей мере пятнадцатью оттенками красного цвета.

Тэнгиэль молча улыбнулся.

— Интересная задачка, — признал он некоторое время спустя. — Значит, из Высоких Фэйри?.. Я ждал чего-то подобного все эти двенадцать лет…

Арлаутар скептически посмотрел на последнюю пришитую бисеринку.

— Если волкодлак, значит, в игру вступят драконы. Рано или поздно, но этого не избежать… Кстати, — он резким движением приподнял голову, — а не выпить ли нам по стаканчику? Только условие: этому твоему, с косичкой, — не наливать. Молодежь совсем разучилась пить, а ведь это один из лучших!..

— К чему ты сказал про слона? — спросил Тэнгиэль получасом и пятью стаканами медовухи позднее.

Эльф посмотрел на него, хмыкнул и долил себе еще из кувшина. Адепт с косичкой хмуро косился на них из-за книги.

— Так все-таки — к чему? — Тэнгиэль умел быть очень настойчивым.

Арлаутар аунд Элдер, его младший брат, пожал плечами:

— Слон, друг мой, никогда не случается просто так…

Двадцать второго изока в без малого три часа дня Полин де Трийе сидела на кровати и уныло пролистывала пятый том конспектов по технологии лекарственных форм. Экзамены надвигались неотвратимо, как песчаная буря, а магистр Ламмерлэйк ясно дала понять, что на автомат студентка де Трийе может даже не рассчитывать. И не столь важно, что первую сессию оная студентка закрыла на все пятерки, а во втором семестре работала, как… как полторы Яльги, мрыс дерр гаст!.. То есть автомат Полин, конечно, предложили, но кому нужна эта унылая четверка!

Полин было печально. Она очень надеялась на этот конкретный автомат, ибо пять экзаменов — это, знаете ли, невеликая радость летом. Дни, как назло, стояли солнечные, во дворе этак ненавязчиво журчал фонтан, а вокруг ходил довольный гном-завхоз, невесть куда засунувший свою вечную лопату. Но гулять было нельзя: совесть не позволяла, идти же в библиотеку и готовиться по-человечески оказалось решительно невозможно.

В библиотеке засел принц. Можно сказать, он там окопался.

Разведка в лице близнецов аунд Лиррен, пронюхавших все раньше всех и сунувших везде свои длинные эльфийские носы, доносила весьма странные и противоречивые сведения. Сперва говорили, что принц спешно штудирует тактические трактаты, дабы осадить Академию (Межинград, царский дворец, сердце прекрасной Полин) по всем правилам военного искусства. Потом стали утверждать, что он учит лыкоморский язык, потому что на самом деле знает только слова «люблю» и «лыковка», а все остальное за него болтал специальный маг-говорун. Было еще мнение… ах, да много было мнений, но неужели Полин станет все это слушать?..

Она и не слушала, тщетно пытаясь сосредоточиться на технологии лекарственных форм. Портрет принца, развернутый лицом к стене, прожигал страстным взглядом обои.

…А ведь магистр Ламмерлэйк почти наверняка собиралась поставить ей автомат. Да кому же еще его ставить, если не ей? Может, в теории Полин разбирается не так ловко, как Китти, и терминами так не сыплет, зато любое зелье сварит с закрытыми глазами! А магистр всегда говорила, практика — она важнее, одними конспектами еще никто никого не вылечил.[3] Это все… это все принц этот дурацкий виноват! Свалился как снег на голову, преподаватели туда-сюда бегают, в день по четыре посольства принимаем! Ну конечно, ему-то экзамена госпоже Ламмерлэйк не надо сдавать!

Полин со злостью захлопнула конспекты и, шмыгнув носом, подперла кулачками подбородок. Принц — Саид этот, на слоне, понимаете ли! — упрямо не шел у нее из головы. Конечно, она поступила правильно, тут и думать не о чем; она не какая-нибудь там Викки, за ней и до этого разные выскочки ухаживали, уж будьте спокойны! Цену себе она знает. Но…