Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942 - Олег Черенин

Процесс создания и последующие реорганизации специальных служб нацистской Германии, как ни в одной другой стране, были тесно связаны с «личностным фактором». Отдельные функционеры партии «первого эшелона», зная, какую власть дает контроль над спецслужбами, стремились его обеспечить путем назначения их руководителями лично преданных себе людей, контролируя которых можно было бы расширять зоны своего влияния в иерархии Третьего рейха.

Зная своих «партайгеноссен», Гитлер, в свою очередь, стремясь обеспечить себе абсолютный контроль над всеми государственными институтами, пользовался такими стремлениями своих подчиненных. Провозглашенный НСДАП принцип «фюрерства», предполагавший в числе прочих своих элементов «размытость» компетенций государственных и партийных институтов, позволял Гитлеру держать под постоянным контролем их деятельность.

Отсутствие четких рамок компетенции спецслужб Германии отражалось на качестве их деятельности, а имевший следствием этого параллелизм в работе, несмотря на жесткие требования секретности, приводил к многочисленным фактам «вмешательства» в дела друг друга.

Второй этап формирования тайной государственной полиции Рейха связан с именами рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и его протеже Рейнхарда Гейдриха. Обеспечив себе полный контроль над СС и его составной частью Службой безопасности, Гиммлер сумел убедить Гитлера в необходимости слияния государственных и партийных спецслужб в рамках СС. Геринг был вынужден согласиться с выходом гестапо из-под его юрисдикции как министра внутренних дел Пруссии. Тем не менее ему удалось формально сохранить за собой должность начальника прусского гестапо, хотя фактическая власть над организацией перешла к Гиммлеру[77].

После назначения в апреле 1934 года Гиммлера заместителем начальника и инспектором гестапо фактически началось слияние баварской и прусской политической полиции. На ряд руководящих должностей в объединенной структуре были назначены ставленники Гиммлера и Гейдриха из Мюнхена. Причем критерием отбора кандидатов на высокие должности была не верность национал-социалистской идеологии, а профессиональная компетентность и желание связать свою дальнейшую судьбу с нацистами. Наиболее характерными примерами, подтверждающими такой вывод, служат истории восхождения к вершинам полицейской власти двух сотрудников баварской полиции — Генриха Мюллера и Франца Губера[78].

Мюллер представлял собой типичный пример немецкого полицейского чиновника, исполняющего свои должностные обязанности со свойственной немцам пунктуальностью и обстоятельностью. В активистах НСДАП и особо сочувствующих партии он долго замечен не был.

Мотивом для назначения Мюллера начальником реферата 1-IA гестапо послужили его «неоспоримые заслуги» в деле борьбы с коммунистами в Баварии, где он приобрел уникальный опыт и знание подпольных структур Коминтерна и Коммунистической партии Германии. В расчет не принималось даже личное участие Мюллера в разовых полицейских акциях против актива нацистов во времена Веймарской республики. Карьерный рост Мюллера в гестапо был предопределен изначально как активного «практика» борьбы с левым движением и его готовностью беспрекословно участвовать во всех «грязных» делах политического сыска. Многие лично знавшие Мюллера люди в период его работы в БПП и гестапо отмечали его патологическое стремление к власти, причем именно к власти, которая обеспечивалась работой в политическом сыске. Чтобы убедить Гейдриха в правильности его решения о переводе Мюллера в гестапо, он писал бесконечные доклады и служебные записки о состоянии коммунистических организаций и ячеек, неизменно находившие благожелательное отношение у первого. Более того, уже после переезда в Берлин в 1934 году Мюллеру в секторе II 1/H гестапо было поручено «курирование» полицейскими средствами НСДАП и ее отдельных структур (СА, СС, Гитлерюгенд и т. д.).

Послужной список Губера в баварской полиции отличался тем, что его специализацией была борьба непосредственно с НСДАП. Долгая работа по нейтрализации активности нацистских структур во времена Веймарской республики, в свою очередь, способствовала тому, что Губер накопил знания не только о механизмах их функционирования, но, что более важно, знанием «подноготной» отдельных представителей движения, особенно относившихся к внутренней оппозиции, что и послужило основанием его перевода в гестапо. Потенциал таких специалистов-практиков политического сыска Гейдрих и решил использовать в своих интересах[79].

Значение гестапо как совершенного механизма подавления резко возросло после событий «ночи длинных ножей», когда Гитлер путем физического уничтожения руководства СА и неугодных ему и его сподвижникам лиц сумел ликвидировать оппозицию своему режиму внутри НСДАП. Весь аппарат гестапо в той или иной степени был привлечен к акциям по уничтожению и «превентивному аресту» активистов оппозиции.

Практика «превентивных арестов» к тому времени широко использовалась в отношении сподвижников, постепенно распространяясь на всех недовольных режимом лиц. Именно с началом прихода нацистов к власти стали частным порядком создаваться «нелегальные» тюрьмы и концентрационные лагеря, в которых в жестких условиях, подвергаясь пыткам и избиениям, содержались противники национал-социализма.

Со временем данные нарушения были использованы в качестве предлога для ограничения власти гестапо имперским министром юстиции Фрицем Гюртнером и имперским руководителем по вопросам права Гансом Франком. Очередная попытка ограничить права гестапо была связана с намерением министра внутренних дел Вильгельма Фрика обеспечить себе контроль над имперской полицией. 12 апреля 1934 года он издал директиву, согласно которой «помещение в концентрационный лагерь в виде наказания за совершение преступлений или противоправных действий — недопустимо»[80].

Эти действия Фрика послужили основанием для Гиммлера положить конец нападкам на гестапо под предлогом имеющихся в практике службы нарушений имперского законодательства.

2 мая 1935 года Верховный суд Пруссии после соответствующих слушаний постановил, что действия гестапо не могут быть предметом судебного разбирательства. Таким образом, вся деятельность тайной государственной полиции была выведена из-под юрисдикции судебных органов и впредь не была подвержена ни прокурорскому, ни судебному надзору[81].

Закрепление статуса Гиммлера как руководителя всех полицейских служб было завершено 17 июня 1936 года назначением его официально на должность шефа германской полиции с оставлением в должности статс-секретаря (заместителя) министра внутренних дел Пруссии. Начавшаяся через несколько дней очередная крупная реорганизация полиции привела к образованию Главного управления полиции безопасности (Sicherheitspolizei Hauptamt), объединившая гестапо и крипо. Начальником вновь образованного учреждения был назначен группенфюрер СС Рейнхард Гейдрих. Таким образом, в лице Гиммлера как шефа полиции безопасности и рейхсфюрера СС, которому подчинялась служба безопасности, де-факто произошло объединение государственных и партийных специальных органов[82].

Последняя крупная реорганизация всех государственных и партийных специальных служб, окончательно их объединившая в рамках Главного управления имперской безопасности (РСХА, Reichssicherheitshauptamt), началась 27 сентября 1939 года с подписания соответствующего акта[83]. В ходе подготовки реорганизации выяснилось, что среди заинтересованных лиц, несмотря на общие подходы к созданию объединенных под единым началом спецслужб, существуют и принципиальные различия, обусловленные их конкретными, частными интересами.

Так, Гиммлер, достигнув в партийной иерархии своего высшего уровня на посту рейхсфюрера СС, в государственном «табеле о рангах» имел статус всего лишь заместителя прусского МВД. Расширить пределы своего «административного ресурса» он мог только путем взятия под контроль всех полицейских и контрразведывательных служб Рейха. А если учесть, что кроме полиции безопасности и Службы безопасности существовало множество других специальных и информационных служб (геринговское «Форшунгсамт», разведывательный отдел МИД, Зарубежная организация НСДАП Эрнста Боле, Внешнеполитическое управление НСДАП Альфреда Розенберга и др.), то становится ясным, что претендовать на весь объем полномочий в сфере специальной деятельности он не мог.

Назначенный на должность имперского руководителя РСХА Гейдрих одновременно решал другую, менее глобальную, но все же доставлявшую ему множество хлопот проблему. Дело в том, что, будучи шефом чисто партийной СД, которая входила а состав СС, он постоянно испытывал давление со стороны партийных функционеров НСДАП, также претендовавших на свою «долю» контроля над спецслужбами. Учитывая, что действенной формой влияния на службу было финансирование ее деятельности из партийных фондов, одной из целей Гейдриха был перевод службы безопасности под государственную юрисдикцию. Эти задачи Гейдриху решить в полном объеме не удалось, и вновь созданная структура до конца так и не смогла избавиться от множества организационных недостатков.