Сбрось подругу с пьедестала - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 6
1Городские цветы, городские цветы,Вот опять я кричу вам сквозь грохот и дым.
Люба почти что кричала. Сквозь грохот неукротимых басов и в дыму сигарет.
Клиенты едят, пьют, разговаривают между собой. И никому нет дела до какой-то певички. А если и посматривают на нее мужики, то лишь для того, чтобы оценить ее ножки… Но Люба все равно поет. И на душе восторг и эйфория. Ведь это ее первое выступление на сцене. Пусть это всего лишь жалкое кафе, но все равно хочется петь от счастья. И она поет. Может, и не очень хорошо. Но все же лучше, чем пела Яна. Даже бородач Леша это признал. Хотя он же сказал, что Любе до совершенства еще ох как далеко… Ну да ладно, лиха беда начало.
Люба пела, а народ пил. Каждый занят своим делом… Но вот наступил момент, когда людям захотелось плясать и веселиться. Сначала какая-то толстуха выскочила на крохотный пятачок перед сценой, за ней потянулись ее подруги. За ними пошли в пляс и мужики… «Пой, Любонька, наяривай!» А она и рада стараться. Наконец-то ее песни востребованы… Но уже нет сил, во рту пересохло, голос хрипит, срывается. К счастью, есть магнитофон. Леша включает его, и музыканты идут отдыхать. Соку бы выпить или минералки.
– Э-эй! Иды сюда!
Кто-то с силой ухватил ее за руку. Люба остановилась, обернулась. Хач ее держит. Глаза наглые, на губах ухмылка. Он стоял возле столика, за которым сидели его друзья. Вот такие уроды и унижали ее там в борделе.
– Со мной будэшь. Плов кушать будэм, шашылык…
Совсем оборзели. Эти уроды всерьез считают, что любую русскую бабу запросто можно купить за горстку жареного мяса. – А потом? – резко спросила Люба.
– Ну патом кататся паэдем… Ты нам спаешь!
Как на грех, Леша со своими ребятами ушли вперед. Некому было урезонить зарвавшихся кавказцев. Мужики за соседними столами не в счет. Они делают вид, что ничего не происходит… Так ведь и в самом деле ничего не происходит. Хач даже за руку Любу больше не держит. Думает, она и без того слюнками на его вонючий шашлык истекает.
Но что-то должно было произойти. Люба чувствовала, как от злости с нее срывает крышу. Как ненавидела она этих похотливых скотов!..
– Я тебе счас и спою, и станцую!.. Сука!! Мразь!!!
Вне себя от бешенства она полоснула хача растопыренными пальцами по морде. Ногти у нее небольшие, но крепкие и острые…
– Ты чо делаэшь! – отскакивая назад, взвыл кавказец.
На обеих щеках остались кровавые полосы. Но Любе этого было мало. Она снова растопырила пальцы и двинулась на врага. Ей было все равно, что с ней будет… Но кавказец уже оправился от неожиданности. А ему ничего не стоит ударить женщину. Со слабыми они герои… И он ударил. Кулаком в лицо.
Но тут же сам получил. Нет, не от Любы. Сама она ударить не могла, потому как сидела на грязном полу, закрывая рукой набухающий под глазом синяк… На хачика набросился какой-то парень. С ним еще кто-то… И Леша уже бежит, злой как черт. И остальные ребята уже готовы порвать зарвавшегося ублюдка…
На помощь хачику бросились его дружки. Но лучше бы они этого не делали. Народ в миг озверел. Незнакомые парни дрались жестко. Да и Леша с ребятами разозлились не на шутку…
Драка закончилась так же быстро, как и началась. Избитые неруси похватали свои вещи и, не расплатившись за свой плов и шашлык, ретировались. Поле сражения осталось за победителями. За музыкантами и незнакомыми…
Да нет, парни оказались знакомыми. В одном Люба узнала Рэма, в другом – Валеру…
Рэм подошел к ней, широко улыбнулся. Он смотрел на ее синяк.
– Хороший будет фонарь. Ночное освещение…
– Нашел чему радоваться! – совсем не дружелюбно глянула на него Люба.
– Да нет, я радуюсь тому, что тебя нашел…
– Долго же ты меня искал, – усмехнулась она.
– Долго-недолго, а нашел…
Люба уже созрела для того, чтобы задать ему парочку язвительных вопросов. Но в это время появился хозяин кафе. Злой, красный, как рак. Понять его можно. Два стола опрокинуты, посуда побита, посетители в смятении.
– Ну и что здесь было? – свирепо спросил он.
– Любу били… – начал было Леша.
– Ты уволен! – рявкнул на него Григорий Борисович.
– За что?
– Все уволены!.. Все равно толку от вас нет! Один бардак!
– Как это нет толку? – возмутился Рэм. – Лично мне понравилось!
– Морды бить понравилось?
– Нет, как играют. А поют еще лучше… Люба, ты здорово поешь!.. А ведь я знал, что у тебя получится…
– Может, ты знаешь, кто мне за все это заплатит? – Григорий Борисович совершенно не разделял его восторг.
– А сколько нужно, командир? – спокойно спросил Рэм. – Двести баксов хватит?
– Триста!
– Хорошо.
Рэм уже достал три сотенные купюры зеленого цвета и сунул их в руку Григория Борисовича.
– А мужиков увольнять не надо, – кивнул он на Лешу. – Не за что… Они же с понятиями, поэтому и за девчонку заступились. Ты же тоже с понятиями, да?
– Так само собой… – купился хозяин кафе. – Ладно, пусть дальше играют. И Люба пусть поет…
– Как она с таким фонарем петь будет? – покачал головой Рэм. – Ей пауза нужна…
По известным причинам Люба держала на него обиду, но вырываться не стала, когда он мягко взял ее под локоток.
Рэм подвел ее к столику, который находился в дальнем от сцены и плохо освещенном конце зала. Валера пришел сюда вместе с ними. Но только затем, чтобы снять куртку со спинки стула. Оделся и вышел на улицу, чтобы не смущать их своим присутствием.
– Мы за тобой целый час наблюдали, – сказал он.
– А я вас и не видела, – призналась она.
– Зато мы видели, как ты кавказца умыла. Мало ему…
– Не знала я, что ты так драться умеешь…
– Ну, занимался когда-то… Да и не в том дело. Я ж за тебя любому глотку порву!
– Да знаю, – невесело усмехнулась Люба. – Скоро уже месяц, как ты глотку кому-то рвешь. Без меня…
– Ну, проблемы были, – помрачнел Рэм. И виновато ответ в сторону взгляд.
– Я даже знаю, какие. Я же тебе не пара.
– Кто тебе такое сказал?
– Мать твоя сказала. И ты… Своим поведением сказал… Да ты не бери в голову, нормально все. Я в общем-то и не страдала. И уж тем более в петлю не лезла. Ушел, так ушел… Я же тебя понимаю. И хочется, и колется, и мама не велит. Ты же знаешь, какая толпа мужиков через меня прошла. И мама твоя знает. Да я и сама понимаю, что никому такая не нужна…
– Нужна!.. А на счет мужиков… Ведь в первый раз-то у тебя со мной было! – в смятении посмотрел на нее Рэм.
– Как было? Что ты там в коньяк намешал?.. Да это и неважно. Может, это и хорошо, что ты у меня первым был… А потом табуны пошли…
– Но ты же не шлюха!.. Я же понял, что тебе кавказец предлагал. Ты же не повелась!
– А если бы повелась?
– Тогда бы ты меня больше не увидела.
– А зачем мне тебя видеть?.. Поверь, мне и без тебя хорошо.
– Не верю… Я же знаю, что тебе без меня плохо.
– Большое же у тебя самомнение.
– Ладно, пусть тебе без меня хорошо. Но мне-то без тебя плохо… Честно тебе признаюсь, хотел тебя забыть. А не получилось. Вот, не выдержал, опять к тебе приехал. А тебя снова дома нет. Думал, что-то случилось, а нет, ты, оказывается, здесь поешь…
– А разве ничего не случилось? Вот, фонарь под глазом… Заметь, как только ты начинаешь меня искать, так обязательно что-то случается…
– Так это же знак свыше! Надо, чтобы я тебя никогда больше не искал. Вместе нам жить надо, тогда с тобой ничего не случится…
– Как у тебя все просто, – с укоризной во взгляде усмехнулась Люба.
Если Рэм думает, что она сейчас разгонится и бросится ему не шею, то он сильно ошибается… А может, и не сильно.
– Кто говорит, что просто? Как раз-то и не просто все… Так сложно, что я сам запутался. Но ведь выпутался же. И теперь точно не запутаюсь… Нужна ты мне. Понимаешь, очень нужна!
– Это ты сейчас так думаешь. А потом тебя снова перемкнет. Извини, Люба, но помидоры снова завяли… Да у тебя и сейчас в голове заноза сидит. Ты же знаешь, что со мной было…
– Ну, что было, то быльем поросло… Думаешь, я святой? Знаешь, сколько у меня девчонок было? И проституток, и нормальных девчонок, ну, в смысле, не с панели… Даже больше скажу, на днях от одной сбежал. Красавица, фотомодель, супер-пупер, все дела. Мягкая, покладистая, без выпендросов. А не могу с ней – мотнул головой Рэм. – Только о тебе и думаю… Нет, не то говорю. Хочу сказать, что грехов на мне, как той грязи…
– И зачем ты мне это сказал? – нехорошо посмотрела на него Люба.
– А затем, чтобы ты голову себе той же грязью не забивала. От нее отмыться можно…
– Может, тебе помочь отмыться?
Люба пристально посмотрела на Рэма, медленно взяла со стола стакан с соком и резким движением выплеснула его ему в лицо.
– Теперь отмылся!
Она быстро поднялась из-за стола и выскочила на улицу под навес летней площадки. Достала сигарету, нервно закурила. Совсем убегать от Рэма она не хотела. Да и куртку оставила в подсобке.
И Рэм не хотел, чтобы она от него убежала. Вышел вслед за ней под навес. Набросил ей на плечи свою куртку, обнял сзади.
