Королева Тирлинга - Эрика Йохансен

– К сожалению, нет. Я поспорил на этот счет с одним из своих товарищей, но это всего лишь догадка.

– Поспорил?

В его глазах сверкнула озорная искорка.

– Имя твоего отца – одна из самых популярных тем для пари в нашем королевстве. Я знаю одну старушку из деревни на юге, которая поставила на это свою лошадь почти двадцать лет назад и до сих пор ждет результата.

– Как мило.

– В тебе течет королевская кровь, девочка. Отныне любая часть твоей жизни будет достоянием общественности.

Он подался вперед столь внезапно, что она отшатнулась и сжала колени. Оружия у него в руках не было, но Келси прекрасно понимала: будь у нее даже кинжал, он мог бы прикончить ее в мгновение ока голыми руками. Он чем-то напомнил ей Булаву – та же спящая до поры способность быть очень жестоким, которая становилась еще страшней от того, что он придавал ей так мало значения.

Она вдруг поняла, что забыла справиться о Лазаре, но сейчас не время было задавать этот вопрос.

– Мы давно ждали возможности посмотреть, что ты собой представляешь, девочка, – тихо сказал он. – Я люблю играть в кнут и пряник, но довольно этих игр. Ты вовсе не такая, как мы думали.

– Кто это – мы?

Ловкач махнул рукой назад. Теперь Келси заметила, что снаружи слышатся голоса, а где-то вдалеке раздаются звуки топора.

– Что связывает вашу банду?

– Это был тонкий вопрос, так что, конечно, отвечать я на него не стану. – Он резко поднялся на ноги, заставив Келси вздрогнуть от неожиданности. – Одевайся и выходи.

Он ушел, и Келси посмотрела на груду темной одежды в углу. Это были мужские вещи, которые явно будут ей велики, но, может, оно и к лучшему. Келси не льстила себе насчет фигуры.

«Да кому какое дело до твоей фигуры?»

«Никому», – ворчливо ответила она на воображаемый вопрос Карлин, натягивая на себя мятый льняной балахон. Она была не настолько наивна, чтобы упустить из внимания нависшую над ней угрозу: этот человек был красив, умен и более чем опасен. Среди книжек Карлин встречались и любовные романы.

«Но я же ничего плохого не делаю, – увещевала она сама себя, продолжая одеваться. – Если знаешь об опасности, можешь ее предотвратить». Причесав спутанные волосы пальцами, она встала и выглянула из палатки.

Они, похоже, уехали далеко на юг. Лагерь был разбит не в лесу и даже не в поле: они находились на вершине высокого пологого холма, покрытого сорной травой, пожухлой от солнца. Такие же холмы возвышались со всех сторон, словно желтое море. Это была еще не пустыня, но они явно были недалеко от границы с Кадаром.

Лагерь на первый взгляд напоминал бродячий цирк: несколько палаток, раскрашенных в яркие цвета – красный, желтый, синий. В центре было сложенное из камней кострище, на котором что-то жарилось – поднимался дымок, и в воздухе распространялся запах мяса. По другую сторону костра колол дрова невысокий светловолосый человек, одетый в такую же бесформенную рубаху, как у Келси.

Ближе к палатке Келси тесной группкой стояли трое мужчин и тихо о чем-то переговаривались. Среди них был Ловкач. Вторым, судя по огромному росту и широким плечам, был Морган. У него были светлые волосы и круглое лицо, принявшее дружелюбное выражение при появлении Келси. Третий был чернокожим, и Келси невольно задержала на нем взгляд. Она еще никогда не видела негров и была поражена его кожей, сиявшей на солнце, словно полированное дерево.

Никто из них не поклонился ей, но Келси этого и не ждала. Ловкач подозвал ее кивком головы, и Келси пошла в их сторону, стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы он не решил, будто она несется к нему по первому зову. Когда она подошла ближе, Ловкач жестом указал на своих собеседников.

– Это мои товарищи, Морган и Лир. Они не причинят тебе вреда.

– Если только ты им не прикажешь.

– Разумеется.

Келси присела на корточки, чувствуя на себе пристальные взгляды мужчин – холодные и оценивающие. Ощущение опасности усилилось. Но если они убьют ее, ее дядя останется на троне и даже станет официальным королем как последний в роду. Не особенно сильный козырь, но хоть что-то. Если верить Карлин, Регент не пользовался большой популярностью у жителей Тирлинга, но Карлин могла солгать и об этом тоже. Келси посмотрела вдаль, стараясь подавить досаду. Она отчаянно хотела, чтобы кто-то рассказал ей правду.

Вдруг она поняла, что кое-кто мог это сделать.

– Где Лазарь?

Ловкач указал в сторону ярко-красной палатки, стоявшей футах в тридцати от них. Один из его товарищей, широкоплечий рыжеватый мужчина, охранял вход.

– Я хочу его видеть.

– Может быть, попозже.

– Нет, сейчас! – рявкнула Келси, вскакивая на ноги. Все трое отреагировали молниеносно, отпрянув назад и схватившись за кинжалы.

Келси заговорила размеренным тоном, поражаясь собственному хладнокровию. Осознание нависшей над ней угрозы влияло на нее странным образом: чем вероятнее казалась гибель, тем меньше она ее страшила.

– Делай что считаешь нужным, Король воров. Но я собираюсь увидеться со своим стражником, и немедленно.

Ловкач с улыбкой убрал руку с кинжала. Глянув на его товарищей, Келси увидела, что они тоже улыбаются. Их улыбки не показались ей снисходительными. Скорее было похоже, что они улыбаются какому-то общему воспоминанию, которое ей недоступно.

– Я же говорил, – пробормотал Морган.

Ловкач показал на красную палатку.

– Иди, девочка. Может, хоть тебе удастся успокоить своего Булаву, а то он доставляет нам массу неудобств.

Келси встревожилась и поспешила к палатке. Эти люди не были злодеями, но они были способны на жестокость, а жизнь Булавы, похоже, значила для них еще меньше, чем ее собственная. Стоявший у входа мужчина уставился на нее, как на диковинную зверушку, но она кивнула ему, и он позволил ей войти.

Булава лежал на полу с завязанными глазами, надежно пристегнутый к вбитому в землю колышку. Его раны, по видимости, зашили столь же умело, как и рану Келси, но запястья и лодыжки его были связаны, а еще одна веревка обвивалась вокруг его шеи. Келси невольно присвистнула, и Булава обернулся на звук.

– Вы не пострадали, госпожа?

– Нет. – Памятуя о стоящем у входа стражнике, Келси уселась на пол рядом с Булавой, скрестив ноги, и тихо заговорила: – Разве что моей жизни немного поугрожали.

– Если бы они хотели вас убить, вы бы уже были мертвы.

– Они не… – Келси заговорила еще тише, стараясь передать странное впечатление, сложившееся у нее после разговора с Ловкачом. – Им что-то от меня нужно, но они не говорят, что именно.

– Вы, наверное, не сможете меня развязать?

– Чтобы ты мог меня спасти?

– Можете смеяться, но во второй раз мне даже удалось выбраться из палатки.

– А сколько всего было раз?

Булава пожал плечами.

– Неважно. В конце концов они связали веревки узлом, которого я не знаю.

– Не думаю, что дальнейшие попытки побега – хорошая идея, Лазарь.

– Не могли бы вы все-таки называть меня Булавой?

– Кэрролл же тебя так не называет.

– У нас с Кэрроллом своя история, госпожа.

– Не сомневаюсь. – Келси на секунду задумалась, вдруг осознав, что про себя она всегда называла его Булавой. – И все-таки мне больше нравится Лазарь. Это имя несет в себе доброе предзнаменование.

– Ну, как вам угодно. – Булава заерзал, попытавшись размять затекшие мышцы, отчего веревки на его лодыжках и запястьях заметно натянулись.

– Тебе больно?

– Скорее неудобно. Разумеется, бывало и похуже. Как нам удалось перебраться через реку?

– Это была какая-то магия.

– Какая еще?..

– Лазарь, – резко прервала его Келси. – Я хочу обсудить с тобой ошибки своей матери.

Булава нахмурился, будто сжавшись от ее слов.

– Моя приемная мать дала какое-то обещание хранить все в тайне. Ты тоже давал такую клятву?

– Нет. Королевская стража дает обет хранить в тайне частную жизнь правителя, но его публичные поступки являются всеобщим достоянием.

– Тогда расскажи мне, что она сделала не так.

– Не мне вам об этом рассказывать.

– А кому же?

– Не мне, – сквозь зубы процедил Булава, и на лбу его выступили капельки пота.

– Это что-то ужасное, да?

– Да.

Сердце Келси екнуло. Когда она была совсем маленькой, она часто фантазировала о своей родной матери, как, должно быть, делают все приемные дети в трудную минуту. Она представляла ее красивой, доброй женщиной, нежной и внимательной. В отличие от холодной и отстраненной Карлин, ее мать никогда не держится отчужденно. Однажды она придет за Келси, заберет ее из лесного домика и увезет прочь от бесконечной учебы и муштры. Просто ей требуется на это немножко больше времени, чем ожидалось.

Однажды, когда Келси исполнилось семь, Карлин усадила ее перед собой в библиотеке и рассказала, что ее мать давно умерла. Это положило конец фантазиям о побеге, но не помешало Келси сочинять еще более подробные истории о своей матери: королева Элисса была великой правительницей, любимицей своего народа, героиней, которая заботилась о голодных и хворых. Королева Элисса восседала на троне и вершила правосудие, воздавая всем по справедливости. А когда она умерла, ее тело несли во главе торжественной траурной процессии по улицам города, народ оплакивал ее и батальон тирской армии отдавал ей честь, подняв обнаженные мечи. Келси пестовала этот образ, пока наконец не научилась вызывать его в памяти в любую минуту, окончательно уверившись в его реальности. Когда Келси вернется в столицу, чтобы занять свой трон, ее тоже будут встречать парадом, и она въедет в Цитадель под ликующие приветствия жителей, всю дорогу доброжелательно помахивая им рукой.