Трофей (СИ) - Кистяева Марина

Зато всё замечал Глеб.

- Конечно. Или ты думаешь, что я сойду на роль фиктивного жениха?

- То есть… мы будем вместе спать?

- И не только спать, но и заниматься сексом. Часто. И так как я озвучил выше.

- Глеб… Я…

- Всё. Разговор закрыт. Иди в ванную, собирайся, я вызываю тебе такси.

Он откинул покрывало, Мила мимолетом успела отметить, что на мужчине всё-таки есть белье, и поспешно вытолкала из себя:

- Нет!

И быстро подошла к кровати со стороны мужчины.

Один выброс руки - и её подтягивают ещё ближе.

ГЛЕБ

Ни с одной другой он не стал бы церемониться.

Расплатился бы и выставил вон.

А Мила у него в данный момент вызывала желание сомкнуть руку на тонкой нежной шее и придушить слегка, чтобы пришла в себя и не бесила его с утра. Мужики обычно с утра не расположены к ведению глупых разговоров. Сказал – сделала.

Но это же Мила…

Она не знает, как ведут себя мужики по утрам…

Ага! Зато у неё хватило «знания» организовать ночь с незнакомцем, не растеряться и предложить уже ему, Глебу, фиктивные отношения. Хрен ей, а не фикция.

Его она. Его!

Розовое белье ничего не скрывало. Ни напрягшие соски, которые так и тянуло прикусить губами, а потом и зубами. Ни красивый манящий треугольник, в который не терпелось запустить пальцы и язык.

Если бы Глеб только знал! Мог предположить!.. Но это его оплошность. Он расслабился, прибыв в Россию. Счел, что дело практически завершено, и Мила никуда от него не денется.

Ни к кому.

Сегодня-завтра он завершит переговоры, расставит нужные акценты и возьмет полный контроль в свои руки. Тойский-старший будет в ярости. Побушует немного и успокоится. Глебу есть что предъявить ему.

Он ничего не забыл.

Лебедеву и вовсе похеру на дочь. Лишь бы платили за неё бабло. Если бы они в своё время не делали анализ ДНК, у Глеба возникли бы сильные сомнения в отцовстве Лебедева. Но он, сука, её родной отец. Которого так и хотелось пристрелить. Причем самолично.

От запаха девочки, что оказалась в его руках, кружило голову.

Не сорваться бы. Не сейчас…

Сорвется уже потом, когда она привыкнет к нему и перестанет шугаться. Хотя и делала вид, что не боится и готова на взрослые отношения, но он видел, как зажимается и смотрит на него волчком. Зато, мать вашу, смелая.

Нагнуть бы эту смелую и вогнать по самое не хочу, чтобы голос сорвала от криков. Или на колени поставить. Вот прямо сейчас. Сжать пальцами скулы, заставляя открыть соблазнительный ротик, достать член, поводить им по губам, а потом сразу прямо в горло.

Член от этой картины дернулся в штанах, стремительно вставая. Глеба и без этого корежило от близости Милославы. Хорошо ещё ночью сдержался и не притянул её к себе, не стянул трусики и не ворвался снова в узкое лоно.

«А ты… ласкать меня не будешь?»

Будет, маленькая, ещё как будет. Ещё попросишь, чтобы поменьше и пореже. А он подумает.

Потому что дорвался до неё.

И она уже теперь никуда не денется.

Дракон получил свою принцессу.

Ноздри снова щекочет её аромат. Какой же он у неё ванильно-ягодный. Сладкий. Совершенно не раздражающий.

Чистая, свежая девочка.

Сорванный им цветок…

Глеб распластал одну руку на пояснице Милы, борясь с желанием сорвать губами тонкое кружево трусиков. Прозрачное, красивое, явно нацеленное на соблазнение мужчин.

В нем она собиралась поутру красоваться перед Артуром? А, может, планы девочки шли намного дальше?

- У меня вопрос, Мила. Отвечаешь быстро и предельно честно.

- Постараюсь.

Твою ж мать…

- Ты планировала побег с Артуром?

То, как она возмущенно подалась назад, уже можно было счесть за ответ. Но он предпочел дождаться устного.

- Нет, конечно! Зачем так подставлять мужчину?

- Ааааа, то есть то, что вы с Марком собрались его пустить в расход под моих людей, это ок?

Мила снова дернулась от него.

Не к нему…

Глеб по-тихому начал заводиться. Умом всё понимал. Расклад знал. Но эмоции, суки, вырывались вперед.

Сам же заговорил про Артура. Зачем?

- Никто никого не собирался, - сразу же кинулась защищать неизвестную личность Мила, не понимая, что тем самым раззадоривает Глеба сильнее. А она в его руках. Мягкая, ещё до конца не проснувшаяся с утра. В трусиках прозрачных. Голодному мужику сложно устоять. Да и не только голодному – любому, когда такая ляля оказывается в руках. А Мила и в прямом и в переносном смысле была у него в руках.

- Неужели? Это вы так с Марком думаете! А я бы его в расход пустил.

- Прекрати так говорить. Пожалуйста. Это страшно и…

Она не договорила, потому что Алашеев потянул её на себя, сокращая до минимального расстояние между ними. Соблазнительная ложбинка оказалась аккурат напротив его лица. И дерзкие соски тоже.

Не доласкал…

Не доцеловал…

- У меня есть правила, которым ты будешь следовать, - жестко оборвал её Глеб, чувствуя, как сводит яйца. Мила задышала чаще – она тоже видела, как его тело реагирует на неё. – Ни ванили, ни трепетных вздохов под луной. Ты со мной. Первое. Я не люблю непослушания. Характер уважаю. Дурь и постоянное переченье – нет. Второе. Контроль над твоей жизнью я беру в свои руки. Не распахивай глазки так широко, ничего плохого я делать с тобой не буду. Если ты моя девушка – будешь следовать им. И да, переезжаешь ко мне. Пока сюда. Дальше разберемся.

Нет, всё-таки искушение сжать соски губами возрастало с каждым мгновением, пора с этим прекращать и отправлять Милу одеваться.

Мила пошатнулась на пятках и, чтобы устоять, уперлась рукой ему в плечо.

- То есть ты согласен, да?

- Да.

- И отец меня не тронет? Не побьет?

У Глеба внутренности перевернуло. Голос Милы дрогнул, в нем появился страх.

Алашеев задрал голову и посмотрел Миле в лицо. Та стояла, кусала губы.

- Губы не кусай. Я их ещё не пробовал. Кусать буду я. Дальше… - он протяжно выдохнул. Ему надо успокоиться. Всё-таки Лебедев её отец, и ему уже хотелось переломать пальцы. То, что он бил Милу, Глеб теперь не сомневался. Не будет ребенок бояться отца, если тот никогда не поднимал на него руку. Сука! - Никто тебя больше пальцем не тронет, Милослава. Запомни это. И прекращай бояться.

- Но папа…

- Мила, - он надавил голосом. Не выдержал и встал на ноги.

Какая же она маленькая…

По сравнению с ним совсем хрупкая. Он может поднять её одной рукой и удерживать. Пальцы вдавились в поясницу Милы сильнее, вынуждая девушку прогнуться.

Та и прогнулась, максимально увеличивая расстояние между ними, иначе её грудь давно бы распласталась об его.

- С сегодняшнего дня твои проблемы – мои.

Мила собиралась возразить. Её тело напряглось, вытянулось в его руках точно струна, раздражая неподатливостью. Губы слегка приоткрылись, показался розовый язычок.

Глеб не любил целоваться. Делал это очень редко. В последние годы не помнил даже, когда прикасался к чьим-то губам.

А тут розовые… красивые… слегка полноватые…

Чуть влажные, потому что она их облизывала, нервничая.

Глеба тряхнуло. Как мальчишка не может устоять перед искушением… К черту всё!

Глеб настойчиво притянул Милу к себе и впился в её губы. Девушка пискнула и отчаяннее начала отталкивать его, упираясь в плечи. А её сопротивление только сильнее разогрело желание подчинить. Заклеймить. Оставить на Миле свои следы.

Её губы имели вкус ягод. Нежные и сладкие, несущие в себе аромат лета и редких счастливых дней из детства. Мягкие и сочные, они пробуждали в Глебе непонятные эмоции. А когда Алашеев что-то не понимал, не мог контролировать, ему это не нравилось. Но её губы… Это же чистый наркотик! Искушение, противостоять которому невозможно.

Он сминал их, покусывал. Проводил языком, пытаясь проникнуть внутрь. Но маленькая зараза упрямо их сжимала, что-то пытаясь ему сказать. В груди росло негодование. Какого черта сопротивляется?

Оторваться от её губ он не мог. Вторую руку зафиксировал на затылке Милы, запустив пальцы в волосы. Намотать бы их на кулак да поставить девочку на колени. Позже… Может, вечером.