По незнакомой Микронезии - Милослав Стингл

Врачи делают все, что могут. Во многих случаях удаляется часть щитовидной железы. Но бороться с «розовым» ронгелапским раком они не в силах.

Я вспоминаю двух подростков из больницы на Маджуро. Что будет с ними? Погибнут ли они от «розового» рака или им грозит еще какая-то другая, не менее страшная болезнь? Позже стало известно, что последствия радиации оказались ужасными. Время от времени я получаю из Микронезии отпечатанный на ротапринте этнографический журнал. В одном из его номеров появилось сообщение: девятнадцатилетний Лекой Анжайн заболел лейкемией (во время взрыва ему не было и года). В крови облученных ронгелапских детей сейчас, через два с лишним десятилетия после взрыва первой водородной бомбы, неожиданно стало уменьшаться количество красных кровяных телец. Так что не только «розовая», но и «белая» болезнь угрожает жителям этого микронезийского атолла.

В тяжелом состоянии Анжайна поместили в больницу. Я послал ему, как это принято в Соединенных Штатах, открытку с пожеланием здоровья по адресу: «Палата № 229, корпус 10, этаж 13. Национальный медицинский институт. Мэриленд». Желал я ему этого от всего сердца. Но достаточно ли будет моего пожелания, чтобы вырвать молодого человека из рук ядерной смерти?

В следующем номере этого журнала я прочитал, что Лекой Анжайн скончался в канун 1972 года.

Он погиб не мгновенно, как дети Хиросимы или Нагасаки, не испарился в атомном грибе, который никогда и не поднимался над его родным атоллом, и сообщения о его смерти в отличие от некролога по Аикити Кубояме не появилось в мировой печати. И все-таки его судьба также имеет отношение к истории, в которой Микронезия и Маршалловы острова сыграли вопреки своему желанию трагическую роль.

ПЕРВАЯ ТАТУИРОВКА

Посетив известные всему миру атоллы Бикини, Эниветок и совсем неизвестные – Маджуро и соседний с ним Арно, я направился на запад, к Каролинским островам. Каролины – это длинная цепь островов, и знакомство с этим архипелагом я начал с посещения второго округа подопечной территории – с группы островов Понапе. Главный остров – сам Понапе. На нем проживает большая часть населения Восточных Каролин, а его территория превышает площадь всех Маршалловых островов, вместе взятых. Группа островов Понапе делится на пять традиционных, друг от друга формально независимых микронезийских «царств».

«Царство», которое носит название Нетт, я посетил первым. У второго название очень короткое. Имя третьего – Кити, четвертого – Сокес. И, наконец, последнее, играющее по традиции ведущую роль, – южное «царство» Матоленим.

Попав на Понапе, я прежде всего хотел узнать, когда и кем были открыты эти острова. По отрывочным сведениям я понял, что ни один микронезийский остров в период завоевания Микронезии не переживал более удивительной судьбы и не знал более удивительных героев, чем Понапе.

Среди первооткрывателей и исследователей «экзотических стран» я всегда старался найти такого, кто приходил туда с миссией добра и мира. Я симпатизировал им и испытывал глубокую антипатию ко всякого рода завоевателям и так называемым путешественникам, которые еще в прошлом веке исследовали внутренние области Африки с оружием в руках, заявляя о своем приближении артиллерийскими залпами.

История Понапе заслуживает того, чтобы рассказать о ней более подробно. Человек, открывший Понапе, пришел сюда не только без оружия, но даже без одежды. Появился он безо всякого желания что-либо открывать и оказался, если так можно выразиться, невольным первооткрывателем. Рассказ об этом «герое», видимо, надо начать с далекой Ирландии. Там в 1808 году родился мальчик по имени Джеймс О'Коннелл. Стоило ему появиться на свет, как вместе с двумя сестрами родители отдали его в приют. Когда мальчику исполнилось десять лет, чужие люди отвезли всех троих детей в Англию. Там Джеймса прямо из Ливерпульского порта отправили в бродячий цирк, в котором в то время выступали его родители. Мать, кстати, была довольно известной наездницей.

Цирк просто очаровал маленького Джеймса: и переливающиеся блестками яркие костюмы матери, и пони, вышагивающие в ритме марша, и гибкие акробаты под самым куполом шатра, и смешные клоуны. Что может быть на свете прекрасней цирка? Мальчик начал повторять номера родителей и их партнеров. Он был очень подвижен, легко крутил сальто, свободно ходил на руках и великолепно танцевал.

Однако вскоре цирк отправился дальше. Мальчик же остался в маленьком Дептфорде, в семье дяди, тоже наездника. В порту Дептфорд Джеймс демонстрировал свои акробатические трюки изнывающим от скуки матросам стоящих на рейде судов.

Однажды капитан одного из них, «Феникса», заметил мальчика и предложил ему место юнги. Джеймсу вновь предстояло путешествие, но на этот раз его путь лежал на край земли – в Новую Голландию, как в те времена называли Австралию. Разношерстная команда, да и сами пассажиры были не самой лучшей компанией для одиннадцатилетнего мальчика. А Австралия в те годы была огромной колонией для заключенных, куда Британия отправляла всех преступников, которых ей не хотелось держать в метрополии, – проституток самого низкого пошиба, воров, убийц и т. д. Не случайно на борту «Феникса» оказалось около двухсот дам легкого поведения. Здесь и начал свою службу одиннадцатилетний сын ирландских циркачей.

Плавание в далекую Австралию было трудным, не менее трудными оказались для подростка и годы, проведенные на пятом континенте. Поэтому через несколько лет семнадцатилетний юноша с радостью покинул Австралию. На этот раз он принял предложение стать членом экипажа китобойного судна «Джон Булл».

Китобойная шхуна сначала направилась в Новую Зеландию. Там она приняла на борт английского миссионера, его жену и дочь. «Джон Булл» должен был доставить их на один из первых колонизованных островов Каролинского архипелага – Кусаие. Судно держало курс в Восточную Микронезию, которая в 1826 году все еще оставалась истинным раем для китобоев. О самой Восточной Микронезии и моряки и картографы имели весьма смутное представление. Вот почему китобойный сезон, который начался для «Джона Булла» так успешно, закончился трагически. Когда последняя бочка была заполнена ценным китовым жиром, шхуна взяла курс на Кусаие, чтобы высадить там семью миссионера. Неожиданно шхуна наскочила на скрытый под водой коралловый риф.

Капитан «Джона Булла» Баркус был, как всегда, пьян. Каждый член экипажа вынужден был спасаться, рассчитывая только на себя. Джеймс О’Коннелл оказался в одной спасательной шлюпке с пятью другими матросами и двумя женщинами – женой и дочерью английского миссионера.

Сначала шлюпки держались вместе, но с наступлением темноты они растеряли друг друга. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Шлюпку, на борту которой находился молодой ирландец, как будто преследовал злой рок. К вечеру волнение океана усилилось. Огромные волны так захлестывали маленькую шлюпку, что к концу ночи все коченели от холода. К утру ветер стихал, но на головы несчастных жертв кораблекрушения обрушивались беспощадные лучи тропического солнца. Некоторые матросы и обе женщины, покидая тонущую шхуну, получили много ссадин и ран, и теперь эти раны, разъедаемые морской водой, сильно болели. Надежд на то, что женщины перенесут это Мучительное плавание по незнакомому океану, было мало. Действительно, вскоре умерла дочь миссионера, а потом и ее мать.

Мужчины стойко выдержали все муки этого плавания. И примерно через пять дней после того, как покинули тонущий корабль, увидели на горизонте высокий остров, окруженный коралловым рифом. Никто не имел представления, куда занесла их судьба, да это сейчас их и не интересовало. Главное – впереди виднелась земля.

Долго искали они проход в коралловом рифе, но когда наконец нашли его, то навстречу им на тихую гладь лагуны выплыли пироги островитян. Хозяева острова забросали потерпевших кораблекрушение камнями и стрелами. Китобои даже не сопротивлялись. Не было ни сил, ни оружия. Они легли на дно шлюпки и стали ждать своей участи. Когда жители острова увидели, что пришельцы не сопротивляются, они отвели шлюпку с неизвестными к берегу. Там матросов раздели донага и отобрали вещи. Больше ничего плохого островитяне своим пленникам не сделали. Наоборот, они пригласили китобоев в большую хижину и даже щедро угостили мясом, бананами и плодами хлебного дерева.

Хозяева с явным интересом рассматривали своих гостей. Некоторые с любопытством дотрагивались до их мускулистых белых тел и в знак удивления шумно причмокивали. Матросы, незнакомые с обычаями островитян, ужасно перепугались, подумав, что хозяева причмокивают и ощупывают их, чтобы съесть. «Нет сомнения – мы в руках людоедов», – решили они. О том, что среди жителей Меланезии – юго-западного региона Южных морей – есть каннибалы, матросы знали, поэтому сочли, что обитатели этого неизвестного острова на севере Океании – тоже людоеды.