Город небесного огня. Часть I - Кассандра Клэр

Губы девушки щекотали ему кожу.

– Возьми вот это, – шепнула она, и Саймон на миг испытал прикосновение чего-то прохладного к затылку. Затем ее затянутая в бархат рука скользнула по шее юноши.

Он взглянул вниз и увидел на своей груди посверкивающий кроваво-красный квадратик, рубиновую подвеску. Реликвия, дарующая способность обнаруживать проявление демонической энергии.

– Что ты, что ты, я не могу! – потрясенно запротестовал он. – Иззи, да это стоит бешеных денег!

Она расправила плечи:

– Ну, положим, это не подарок, а так, поносить на время. До нашей следующей встречи. – Ее пальцы легонько коснулись рубина. – Этот камень… он от вампира. Та к что все сходится.

– Изабель, я…

– Не надо, – прервала девушка, хотя, если честно, он и сам не знал, что собирается сказать. – Ничего не надо говорить, во всяком случае сейчас. – Изабель отшагнула назад. За ее спиной он видел ее семью и все, что осталось от Анклава. Люк уже шагал к Порталу, Джослин вот-вот должна была последовать за ним. Алек, шедший со стороны Института, мазнул взглядом по Саймону с сестрой и, не вынимая рук из карманов, поиграл бровями, но останавливаться тоже не стал. – Ты только… только не встречайся больше ни с кем, пока я там, ладно?

Она уже разворачивалась к нему спиной.

– Та к что ж получается-то? – негромко бросил он ей вслед. – Мы сами-то как бы встречаемся теперь или как?

Изабель лишь лукаво улыбнулась и побежала к Порталу. Он успел заметить, как она взяла Алека за руку, и они вдвоем шагнули внутрь. За ними вошла Мариза, затем Джейс, ну и, наконец, настала очередь Клэри, которая все это время стояла возле Катарины, обрамленной шипящим синим огнем.

Клэри подмигнула Саймону и сделала шаг. В Портале что-то взвихрилось, и через долю секунды исчезла и она.

Саймон машинально потрогал рубиновую подвеску. В камне почудилось какое-то биение, напоминавшее беспокойный пульс. Словно у него вновь появилось сердце.

3

Птицы на утесе

Клэри опустила вещмешок возле двери и огляделась. Где-то рядом звучали голоса матери и Люка – те раскладывали свои вещи, ходили по комнатам, включали лампады с ведьминым огнем, что освещали дом Аматис. Клэри стиснула зубы. До сих пор непонятно, как Аматис попала к Себастьяну. Хотя здесь уже поработали специалисты Совета на предмет опасных артефактов и дали «зеленый свет», Клэри знала своего брата. Под настроение он был способен уничтожить весь дом, как бы хвастаясь, что это ему под силу: превратить мебель в щепки, зеркала – в стеклянное крошево, разнести окна и двери.

Из комнаты, где находилась мать, донесся легкий вздох облегчения, и Клэри поняла, что Джослин сейчас думает о том же самом: какое счастье, что дом уцелел. К тому же не видно признаков, что с Аматис приключилось несчастье. На кофейном столике несколько книг, пол хоть и запылен, но на нем ничего не разбросано, фотографии на стенах развешены аккуратно. Защемило сердце, когда девушка заметила возле камина снимок, где они с Джослин и Люком стоят, улыбаясь, в парке аттракционов на Кони-Айленд.

В памяти всплыли те минуты, когда она в последний раз видела сестру отчима: Себастьян принуждает кричащую Аматис отпить из Чаши ада. Через пару мгновений после глотка во взгляде женщины погас огонек личного «я», и у Клэри мелькнула мысль, что это все равно что быть свидетелем чьей-то смерти. Впрочем, на чужую смерть она уже насмотрелась. У нее на глазах расстался с жизнью Валентин. Как же так получилось, что, несмотря на столь юный возраст, за ней уже тянется шлейф из привидений?…

Вошел Люк, хотевший проверить, работает ли камин, и тоже заметил висевшие рядом снимки. Коснулся одного из них, с парой голубоглазых подростков. Мальчик на фотографии был увлечен рисованием, его неулыбчивая старшая сестра мрачно смотрела в сторону камеры.

Люк выглядел уставшим, даже изнуренным. Прыжок через Портал привел их сначала к воротам Гарда, откуда они через весь город добирались до дома Аматис. Отчим до сих пор морщился от боли в боку, хотя Клэри подозревала, что дело не только в ране, которая не успела залечиться. Приглушенность обстановки, уютные, такие знакомые половички в комнатах, аккуратно расставленные побрякушки, сувениры былых событий – все это лишний раз выразительно напоминало о том, что здесь безжалостно прервали обычное течение жизни.

Вошла Джослин, обняла мужа одной рукой, промолвила что-то негромкое, утешительное. Он обернулся, уронил ей голову на плечо. Сцена скорее царапающая душу, нежели романтичная, и Клэри стало неловко, словно она подглядела что-то очень личное. Стараясь не шуметь, девушка подхватила с пола свой вещмешок и отправилась на второй этаж.

Гостевая комнатка ничуть не изменилась. Тесновато, стены выкрашены в белое, окна круглые, словно иллюминаторы, – вон оно, это окошко, через которое Джейс пролез как-то ночью; а вот и все то же лоскутное одеяло. Девушка поставила вещмешок возле туалетного столика. Того самого, на котором Джейс утром оставил записку, что уходит и уже не вернется.

Присев на краешек постели, Клэри постаралась стряхнуть с себя паутину воспоминаний. Она и не подозревала, до чего это нелегко – вновь очутиться в Идрисе. Домом – нормальным, привычным домом – был Нью-Йорк. Идрис же означал войну и разруху. Именно здесь она впервые увидела смерть.

Кровь зудела в жилах, гулко стучала в висках. Страшно хотелось увидеть Джейса, увидеть Алека и Изабель: они бы дали ей точку опоры, позволили бы вновь ощутить себя в своей тарелке… Снизу еле слышно доносились шаги родителей, кажется, даже позвякивали чашки на кухне. Спрыгнув с кровати, она присела на корточки в изножье, где стоял старомодный сундук. Подарок Аматис в прошлый раз, когда Клэри здесь останавливалась; сестра отчима предложила подобрать себе что-то из одежды.

Она откинула крышку. Да, все на месте, аккуратно свернутые вещи, проложенные оберточной бумагой: школьная форма, всепогодные джинсы и свитера, юбки со строгими блузками в комплекте, а на самом дне платье, которое раньше казалось ей подвенечным. Девушка достала его из сундука, развернула и, коль скоро сейчас уже больше знала про Сумеречных охотников, наконец поняла, о чем идет речь.

Не подвенечное, а траурное – вот что. Белое, незатейливое платье с коротким, плотно облегающим жакетом в комплекте, на котором вышиты серебристые руны скорби, а вот здесь, возле обшлагов, почти что невидимый рисунок с птицами.

Цапли.

Клэри аккуратно выложила наряд на постель. Перед внутренним взором встала Аматис; наверняка это платье было на ней в день смерти Стивена. Она надела его на себя, разгладила складки, застегнула жакет на все пуговицы, чтобы скорбеть по человеку, с которым ее уже не связывали узы брака. Покров вдовы для женщины, не способной произнести это слово.

– Клэри? – В дверях, опершись рукой о косяк, стояла мать. – Ну-ка, что это у тебя… О-о… – Джослин пересекла комнату, коснулась белой материи. – Ах, Аматис, Аматис…

– Она ведь так и не смогла смириться с потерей, – полувопросительно сказала Клэри.

– Да, есть такие люди. – Рука Джослин оставила платье, коснулась волос девушки, по-матерински заботливо поправила выбившуюся прядь. – Так же как и нефилимы: мы ведь без остатка отдаем себя любви. Влюбиться один-единственный раз в жизни и умереть от тоски… Мой старый учитель говаривал, что сердца нефилимов подобны ангельским: испытывают всю ту боль, что доступна людям, но, в отличие от них, никогда не излечиваются.

– Да, но у тебя-то получилось. Раньше ты любила Валентина, теперь Люка.

– Знаю, знаю. – Взгляд Джослин ушел куда-то вдаль. – Но это случилось лишь после того, как я провела много времени среди обычных людей; вот когда мне стало ясно, что люди по-иному относятся к любви. Оказывается, ее можно испытывать неоднократно. Стоит лишь залечить сердечную рану, ты можешь любить вновь и вновь. И я всегда любила Люка. Может, не отдавая себе отчета, но все равно любила. – Она показала на одежду, разостланную поверх одеяла: – Этот жакет. Надень его завтра.

Клэри ошеломленно взглянула на мать:

– На заседание Совета?…

– Погибли Охотники. Были Сумеречными, стали Темными, – сказала Джослин. – Из нас каждый кого-то потерял: кто сына, кто брата, кто сестру. Да мы все, нефилимы, одна большая семья. Не очень дружная, правда, но… – Она коснулась лица дочери, выражение ее лица пряталось в тени. – Завтра предстоит очень длинный день.

Когда дверь за матерью закрылась, Клэри переоделась в ночную рубашку и забралась в постель. Закрыла глаза, намереваясь заснуть, но не тут-то было. Под веками то и дело, будто фейерверк, вспыхивали образы: ангелы сыпятся с небес; золотая кровь; закованный в цепи и ослепленный Итуриэль… Картинки будущего. В голове всплыл сон, в котором она увидела брата: черные, сочащиеся кровью крылья, он бредет по ледяному озеру…

Клэри рывком отбросила одеяло. Жарко, кожа чуть ли не горит – воспалена из-за расшалившихся нервов. Выбравшись из кровати, девушка зашлепала босыми ногами на кухню в поисках стакана воды. Свет в гостиной потушен, но из-под двери пробивается тусклая полоска, доносится приглушенная, неразборчивая беседа. Кому-то еще не спится. Девушка осторожно прокралась дальше по коридору, пока голоса не обрели знакомый тембр. Она узнала мать, та была явно чем-то расстроена.