«Батарея, огонь!» - Василий Крысов

— Леванов! Бросай дымовую гранату и выводи машину! — дал команду на пределе времени.

— Понял, выполняю! — сразу отозвался командир.

В одно мгновение перед самоходкой образовалось облако коптящего дыма, и машина, фыркнув двигателем, выскочила из окопа! Танкетка же с ходу вскарабкалась на бруствер, скатилась вниз и с такой мощью взрыва рванула в пустом окопе, что окоп превратился в огромную воронку, а разлетевшиеся с дикой силой куски разорванного корпуса этой «ходячей бомбы» все-таки догнали машину Леванова, повредив бронировку гаубицы! Однако людей и машину удалось сохранить!

Последнюю танкетку, шедшую на самоходку Минина, наводчику Павлову удалось близко разорвавшимся снарядом перевернуть вверх гусеницами, гусеницы еще продолжали вращаться, но уже вхолостую, когда второй фугасный снаряд слегка подбросил танкетку, и в то же мгновение она озарилась мощным огненным взрывом, от которого содрогнулся и остановился поврежденный осколками шедший рядом вражеский танк.

В этот, наверное, самый трудный переломный момент боя мы увидели, как мимо нас навстречу вражеским танкам пробежала большая чепрачная овчарка с грузом и штырем на спине — обошла левановскую самоходку и бросилась прямо под «тигра», идущего впереди наступающих. Раздался оглушительный взрыв с взметнувшимся языком пламени — и 55-тонный стальной «зверь» развалился на две горящие части! Правее и левее послышалось еще несколько взрывов такой же силы. После боя мы узнали, что на нашем направлении было пущено десять собак, специально обученных для подрыва танков, и все сработали результативно — истребили 10 танков. 

Уничтожение танков собаками сбило наступательный порыв немцев, но они не хотели смириться, продолжали решительно и агрессивно сражаться. Еще с полчаса шла ожесточенная битва, и наконец, не добившись успеха, немцы вынуждены были отойти на исходные позиции.

И тут мы узнали, что экипаж Порфирия Горшкова чудом остался жив! После боя мы бросились к его самоходке, там сгрудились батарейцы, и горшковцы наперебой рассказывали, как все было. Люди уже задыхались, закупоренные в машине, пламя перебиралось из моторного в боевое отделение, все люки оказались намертво замурованы; надежда оставалась только на аварийный выход в днище машины, его тоже заклинило, но по нему удобнее было бить. Задыхаясь от гари, сменяя друг друга, экипаж тяжеленной кувалдой долбил перекошенный люк, все уже выбились из сил, каждый мысленно прощался с жизнью.

— Но лейтенант наш оказался покрепче, — рассказывал наводчик Вася Цыбин, похожий на вылезшего из топки кочегара, — на втором заходе так шибанул, что сбил шарнир, люк чуть подался вниз, еще два раза саданул — и люк вертикально повис над землей! Командир наш вылез последним в уже загоревшемся комбинезоне, но с двумя огнетушителями и сразу же бросился тушить пламя, сначала через жалюзи, потом через люк моторного отделения. Мы тоже начали гасить пламя, кто землей, кто брезентом. Потом сумели открыть верхний люк, не дав загореться боеприпасам, тем и спасли машину...

На броне лежала кувалда, которой они пробивали себе путь к жизни из «крематория», а весь экипаж все еще кашлял и учащенно дышал, стараясь побольше вдохнуть кислорода. Мы с радостью всматривались в их черные лица. Удивительный это был экипаж! Интернациональный! Командир Порфирий Горшков — удмурт,  наводчик Вася Цыбин — русский, механик-водитель Качкун Мукубаев — казах, заряжающий Назар Кушбеков — узбек, замковый Егор Гордиенко — украинец. Надо сказать, в танковые войска из других национальностей, кроме русских, украинцев и белорусов, призывали только хорошо образованных и знающих русский язык, так как все команды в бою должны выполняться мгновенно и правильно, стало быть, все члены экипажа должны даже думать по-русски, чтобы не терять время на перевод на свой язык. Таким и был этот экипаж.

Третья атака.

Судя по тому, как шли дела, рассчитывать на сколько-то длительную передышку не приходилось. И ко всему, хотя время уже перевалило за полдень, жара стояла несусветная, пот ручьями стекал по лицу, очень хотелось пить, но обе наши фляги давно опустели, нужно было терпеть до позднего вечера, когда прервутся бои. Был соблазн набрать воды из системы охлаждения двигателя, но мы на это не пошли, сберегая мотор.

Около четырех часов дня до сотни бомбардировщиков снова нанесли удар по нашей обороне, и следом артиллерия и минометы в течение сорока минут вели непрерывный массированный огонь по участку первого эшелона стрелковой дивизии. Только что восстановленные оборонительные сооружения были снова разрушены и перемешаны с землей. Центр этих бомбардировок находился в стороне от нашей батареи, но и нас колыхало больше часа.

И началась новая атака немцев! И опять крупными силами! На батарею шли три вражеских танка при поддержке штурмовых орудий и пехоты. Комбат Шевченко мастерски управлял огнем батареи, нанося сосредоточенные удары по идущим впереди танкам. Батарея смогла один танк поджечь и один подбить, остальные танки и штурмовые орудия вынуждены были сдвинуться к центру  боевого порядка. И все-таки на этот раз врагу удалось вклиниться в нашу оборону, правда, не на нашем участке. Мы это поняли по напряжению боя правее нас. Повернув командирскую панораму, я неожиданно увидел, как наш комбат с ловкостью кошки мгновенно выскочил из башни самоходки и исчез в траншее; через пару минут он уже полз по-пластунски в нашем направлении. Прыгнув на самоходку и укрывшись за башней, комбат через целлюлозную пленку командирской планшетки показал мне по карте, а потом рукой на местности рубежи и населенные пункты, которые с трудом просматривались сквозь дымы и марево горящих изб и строений:

— Вася, ты со своим взводом пойдешь в контратаку, надо выбить противника, вклинившегося на северовосточную окраину Понырей. В контратаке будут участвовать по одному взводу от каждой батареи полка, рота «тридцатьчетверок» бригады и стрелковый полк. Исходный рубеж — роща северо-западнее совхоза имени 1 Мая. Выход — немедленно!

Передав сигнальными флагами Леванову приказ «делай, как я», дал команду механику:

— Виктор, на максимальной проскакиваем в рощу!

Через четверть часа взвод был на исходной позиции. Сюда же прибыли и остальные подразделения. Замкомполка майор Мельников на опушке рощи ставил экипажам задачу:

— Нам нужно вклиниться в боевые порядки немцев и соединиться с танковым полком, наступающим с запада. В ходе атаки к нам присоединится пехота, через позиции которой мы будем проходить. Ближайшая задача: как можно быстрее пройти открытую местность и навязать противнику уличный бой на коротких дистанциях. Сигнал к атаке: три красные ракеты.

Командиры быстро разошлись по местам. И уже взвились в небо ракеты. 

— Идем на максимальных скоростях зигзагами! — приказал Олейнику, и самоходка рванулась вперед.

Немцы незамедлительно открыли по нам огонь. Хотя я был уверен в своем экипаже, но периодически посматривал на сосредоточенные лица людей. Мотор ревел от перенапряжения, самоходку подбрасывало на воронках, все крепко держались за ручки на сиденьях, чтобы не набить синяков, хотя на головах у всех были шлемы. Снаряды рвались в нескольких десятках метров то по сторонам машины, то сковыривали землю перед нами и пролетали дальше, означая свою траекторию чуть заметной трассой. Получили и несколько рикошетных ударов по корпусу и башне, иногда за этим следовал разрыв снаряда с пламенем, ослепляя экипаж; два раза казалось, что самоходка горит, так, видно, думали и немцы, потому что на несколько минут вдруг прекращали обстрел, но затем возобновляли с новой силой. Танки бригады тоже на предельных скоростях шли на сближение с противником, маневрируя в складках рельефа, ведя огонь с ходу из пушек и пулеметов. Атака получалась слаженной, решительной и внезапной для немцев, но контратаковать под таким огнем на открытом пространстве — очень тяжело! Танкисты и самоходчики дымовыми гранатами неплохо имитировали горение своих машин, и все-таки где-то на середине нейтральной полосы немцам удалось поджечь два танка. По идущей впереди нас «тридцатьчетверке» бил из пушки спрятавшийся в саду танк. 

— Виктор, за холмом стой! — дал команду Олейнику. И тут же наводчику: — Валерий! По танку! В створе трубы, прицел постоянный! Огонь!

Прогремел выстрел. Перед самым вражеским танком взметнуло землю.

— Целиться по центру! Огонь! — скорректировал прицел.

От второго выстрела на лобовой броне танка вспыхнуло пламя, и машина задним ходом скрылась в глубину сада.