Мечи легиона - Гарри Тертлдав

— «Дважды подумает»? — переспросил Гуделин. — О, неужто ты решил состязаться со мною в искусстве плетения эвфемизмов, Ланкин? Неужели мы до сих пор будем именовать эту жестокую зиму «прохладной». Собор Фоса -"большим", горы Эрзерум — «всхолмлениями», а дикий ужас перед Авшаром -"задумчивостью"?

Скилицез криво улыбнулся:

— Что ж, это честно. Если уж говорить о преуменьшениях, то впредь можно именовать тебя «болтушкой».

Бюрократ зашипел, а его товарищи расхохотались.

Горгид заставил их снова стать серьезными:

— Но если Авшар нас атакует — каким образом мы окажем ему сопротивление?

— Будем сражаться, раздавим и убьем, — зарычал Батбайян. — Бросим его труп в степи, пусть его обглодают грифы. Иначе зачем Вридриш привел меня сюда?

— Разобьем его. Отлично! Но как? — настаивал грек. — Многие уже пытались сделать это, но пока что ни один не добился успеха.

Батбайян гневно посмотрел на грека. Молодой хамор жил одним — местью.

Скилицез проговорил:

— Аршаумы — лучшие воины, нежели хаморы, Горгид. И те и другие уверены, что это так. В этом залог победы.

— Авшару для победы вовсе не требуются хорошие воины, — возразил Горгид. — Вспомни Марагху! Вспомни степные битвы прошлой осенью, когда против Авшара выступил отец Батбайяна. Победу обеспечила магия, а не качества бойцов.

Повисло мрачное молчание. Никто не мог отрицать правоты грека. Да Горгид, как правило, и не ошибался. Наконец Виридовикс промолвил:

— Ну хорошо, сиятельный военачальник, мудрейший полководец и стратег величайший. Ты обозначил проблему. Надеюсь, у тебя имеется какое-либо решение? Или ты просто хочешь, чтобы мы все стали такими же старыми брюзгами, как ты?

— Убирайся к воронам, — раздраженно отозвался Горгид. — Откуда мне знать, как планируются битвы? Я — медик. Ты был крупным вождем у себя в Галлии. Как бы ты поступил?

Внезапно Виридовикс стал суровым.

— У меня нет ответа. Я сражался с ублюдком лицом к лицу. Ты знаешь, каков был результат.

Горгид проклял свой болтливый язык и начал было извиняться. Виридовикс отмахнулся от него:

— Вопрос был поставлен честно. А сейчас я собираюсь найти мой шатер и завалиться спать. Будем надеяться, что во сне меня посетит фея и подарит мне ответ.

— Хорошая мысль, — одобрил грек. У него тоже туманилось в глазах от усталости.

Но когда наступило утро, Виридовикс еще не нашел выхода из положения.

— Не повезло мне с феями! Должно быть, истрепали крылышки, пока летели сюда. Этот мир так далек от Галлии, — грустно проговорил кельт. Но тут же оживился.

Охота, объявленная вчера Аргуном, началась.

— А эти люди по маленькой не играют! — сказал Виридовикс Горгиду.

Часть огромной армии аршаумов, возглавляемая Аргуном, растянулась по степи длинной цепью с востока на запад. Другая, под командой Ирнэка, двинулась на юг. Около полудня люди Ирнэка отправились на соединение с крылом Аргуна. Цепи загонщиков ловили все, что попадалось на пути.

Хаморы не устраивали столь масштабной охоты. Батбайян был просто поражен.

— Это похоже на войну! — сказал он Аригу.

— Какой враг злее голода? — ответил Ариг. — Или ты любишь, чтобы кишки липли к хребтине?

Молодой хамор раздвинул губы в усмешке.

Аргун поднял штандарт высоко над головой. На острие копья развевался длинный черный кафтан — все, что осталось от предателя-йезда.

Завидев сигнал, воины двинулись вперед. Они били в барабаны, дули в деревянные и костяные свистки, гудели в рога. Прочие кричали во все горло, чтобы вспугнуть птиц и зверей.

Гарцуя на коне вместе с остальными загонщиками, Виридовикс откинул голову назад и испустил жуткий боевой клич.

— Ничего не могу сказать об этих бедных животных, — проговорил Горгид, содрогнувшись, — но меня ты напугал основательно!

— А толку-то? Что с тебя ваять, кроме клочка шкуры и нескольких дохлых костей? Гляди! Заяц!

Аршаум пустил в зайца стрелу как раз в тот момент, когда зверек высоко подпрыгнул в воздух. Сраженный, заяц упал на землю, несколько раз дернулся и затих. Кочевник наклонился с седла, схватил его за уши и бросил в мешок.

Виридовикс снова испустил дикий вопль.

— По крайней мере, я могу приносить хоть какую-то пользу. Не слишком-то хорошо я стреляю из лука.

— Я тоже, — проговорил грек. Хлопнув в ладоши, он прокричал несколько строф из Гомера и Эсхила.

Возможно, греческие классики сработали — еще один заяц выскочил из травы чуть ли не из-под ног у Горгида. Грек рубанул его мечом, но опоздал -зверек ускакал. Один из аршаумов насмешливо покачал головой и показал на свой лук. Грек коротко кивнул.

Рядом кто-то звонко заверещал: «Хонк! Хонк!» По траве метнулась тень. Двое кочевников помчались за нею по пятам. Затем тень внезапно взметнулась вверх, быстро взмахивая короткими сильными крыльями. На ярко-красном оперении головы и хвоста металлическим блеском вспыхнуло солнце.

— Фазан! — заулюлюкал Виридовикс. С десяток стрел пронзили птицу. У галла едва не текла изо рта слюна.

— Хорошо бы потушить его, нашпиговать грибами и тмином, затем снять лишний жир, добавить масла…

— Помни, где находишься, — остановил его Горгид. — Радуйся, если удастся его хотя бы поджарить.

Приунывший Виридовикс кивнул.

Один аршаум вскрикнул от неожиданности, а его лошадь в ужасе заржала, когда на охотника набросился огромный дикий кот. Зверь цапнул когтями по боку лошади, вонзил зубы в бедро загонщика и исчез прежде, чем ошеломленные аршаумы успели что-либо сделать. Ругаясь на чем свет стоит, кочевник обмотал рану чистой тряпицей и продолжил путь. Он делал вид, что не обращает внимания на насмешки окружающих. Горгид напомнил себе о том, что надо будет взглянуть на рану, когда охота закончится. Укусы животных почти всегда воспаляются.

Охотники с плеском перешли маленькую холодную речку и подняли в воздух сотни уток и гусей. Стрелы полетели в добычу. Виридовикс жадно схватил подстреленного одним из аршаумов жирного гуся — тот шлепнулся неподалеку от кельта.

— Я его никому не отдам! — грозно заявил Виридовикс, словно бросая вызов всей Вселенной. — Хорошее темное мясо. Свежее, мягкое. Ну, — добавил кельт, посмотрев Горгиду в глаза, — я с удовольствием поделюсь им с кем-нибудь… если кто-нибудь прекратит насмехаться надо мной.

— Похоже, я обречен умереть с голоду, — фыркнул грек.

Гуделин торжественно произнес:

— Если ты, о чужеземец, ищешь похвал, то я с удовольствием составлю достойный панегирик твоим достоинствам в обмен на ножку этой сочной птицы. — Гуделин принял соответствующую позу, что стоило ему, неопытному наезднику, немалых усилий, и принялся декламировать: — О взлелеянный Фосом чужеземец, храбрейший воин, прославленный подвигами и не ведающий колебаний…