Тайна Семи Циферблатов - Агата Кристи

– Да.

– Так вот, я расскажу тебе о самой невероятной и грязной интриге. Бог мой! Театральная публика! Там есть девушка, она американка, совершенно потрясающая…

У Бандл оборвалось сердце. Жалобы подружек Билла были бесконечны, они продолжались, и ничто не могло их остановить.

– Эта девушка, ее звать Малышка Сент-Мор…

– Интересно, откуда это у нее такое имя? – с сарказмом спросила Бандл.

Билл педантично объяснил:

– Она взяла его из «Кто есть кто». Открыла справочник и ткнула пальцем в страницу не глядя. Остроумно, верно? Ее настоящая фамилия Гольдшмидт или Абрамайер – что-то совершенно невозможное.

– О да, весьма! – согласилась Бандл.

– Малышка Сент-Мор очень ловкая и сильная. Она была одной из восьми девушек, которые делали живой мостик…

– Билл, – в отчаянии воскликнула Бандл, – вчера утром я была у Джимми Тесайгера!

– Да, старина Джимми, – сказал Билл. – Ну вот, как я тебе говорил, Малышка очень ловкая. Приходится быть такой в наше время! Она на голову выше всей этой театральной толпы. Если хочешь жить, будь своевольным – вот что говорит Малышка. И, заметь, она очень талантлива. Она может играть… просто восхитительно, как она может играть! У нее было немного шансов в «Будь прокляты твои глаза» – просто затерялась в толпе смазливеньких девочек. Я сказал ей, почему бы вам не попробовать себя на драматической сцене – ты знаешь миссис Танкверей, что-нибудь вроде этого, – но Малышка просто смеялась…

– Ты видел Джимми?

– Да, сегодня утром. Подожди, о чем я говорил? А! Я еще не дошел до ссоры. И обрати внимание, это была ревность, откровенная, злобная ревность. Другая девушка была ничто по сравнению с Малышкой, и она знала это. И она у нее за спиной…

Бандл смирилась с неизбежным и выслушала полностью историю несчастливых обстоятельств, которые в итоге привели к тому, что Малышка Сент-Мор была вынуждена покинуть труппу «Будь прокляты твои глаза». Рассказ занял много времени. Когда наконец Билл остановился, чтобы передохнуть и услышать сочувствие, Бандл сказала:

– Ты совершенно прав, Билл. Просто ужасно! Сколько должно быть ревности!

– Весь театральный мир прогнил от нее!

– Должно быть, так. Джимми что-нибудь говорил тебе о поездке в аббатство на следующей неделе?

Впервые за вечер Билл обратил внимание на то, что говорила Бандл.

– Он нес какой-то вздор, который я должен был повесить на уши Филину. Что-то о желании помочь интересам консерваторов. Но ты знаешь, Бандл, все чертовски рискованно.

– Ерунда! – возразила Бандл. – Если Джордж раскусит его, ты ни в чем не будешь виноват. Ты просто был обманут, только и всего.

– Совсем нет. Я имею в виду, что это чертовски рискованно для Джимми. Не успеет он понять, что произошло, как его увезут куда-нибудь в Тутинг-Уэст с заданием целовать младенцев и выступать с речами. Ты и не представляешь, какой Филин основательный и какой ужасно предприимчивый!

– Что ж, придется рискнуть. Джимми сам сможет позаботиться о себе.

– Ты не знаешь Филина, – повторил Билл.

– Кто будет на приеме, Билл? Есть кто-нибудь особенный?

– Обычная дрянь. Миссис Макатта, например.

– Член парламента?

– Постоянно озабоченная благотворительностью, беспримесным молоком и спасанием детей. Представь себе беднягу Джимми, беседующего с ней!

– Черт с ним, с Джимми. Продолжай!

– Потом венгерка, как ее называют, Юная Венгерка. Графиня Что-то-непроизносимое. Она в порядке.

Он сглотнул, как будто в смущении, и стал нервно теребить бороду.

– Юная и красивая? – вежливо осведомилась Бандл.

– Очень!

– Не подозревала, что Джордж обращает большое внимание на женскую красоту!

– О нет. Она руководит кормлением детей в Будапеште или чем-то в этом роде. Естественно, она и миссис Макатта хотят встретиться.

– Кто еще?

– Сэр Стенли Дигби…

– Министр авиации?

– Да, и его секретарь, Теренс О’Рурк. Он стоящий парень, между прочим. Или был таким, когда летал. Потом там будет совершенно ядовитый немец по имени герр Эберхард. Не ведаю, кто он такой, но все мы подняли чертовский шум вокруг него. Дважды мне пришлось сопровождать его на ленч, и, скажу тебе, Бандл, это была не шутка! Он не похож на ребят из посольства, которые очень воспитанны. Этот человек всасывает в себя суп и ест горох при помощи ножа. И это еще не все: эта скотина постоянно грызет ногти, просто гложет их!

– Отвратительно!

– Правда? Думаю, он изобретатель, что-то вроде этого. Ну вот и все. А, да, сэр Освальд Кут.

– И леди Кут?

– Предполагаю, она тоже будет.

Несколько минут Бандл сидела задумавшись. Список Билла был многообещающим, но у нее не было сейчас времени взвесить различные возможности. Нужно было переходить к следующему вопросу.

– Билл, – сказала Бандл, – что это за Семь Циферблатов?

Билл мгновенно смутился. Он заморгал и стал избегать ее взгляда.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал он.

– Глупости, – возразила Бандл. – Мне сказали, что ты знаешь все!

Это был трудный вопрос. Бандл подошла с другой стороны.

– Не понимаю, почему ты такой скрытный, – посетовала она.

– Мне нечего скрывать. Почти никто туда и не ходит сейчас. Раньше была просто мода.

– Стоит только куда-нибудь уехать – и ты уже не в курсе дел, – грустно сказала Бандл.

– О, ты ничего не потеряла, – успокоил ее Билл. – Все ходили туда, только чтобы сказать, что они там были. Это было ужасно скучно, и, боже мой, ты бы устала от обилия жареной рыбы!

– Куда все ходили?

– В клуб «Семь Циферблатов», конечно, – озадаченно ответил Билл. – Ты же о нем спрашивала?

– Я не знала, как он называется, – ответила Бандл.

– Был такой захудалый район около Тоттенхэм-Корт-роуд. Теперь он снесен и расчищен. Но клуб «Семь Циферблатов» остался верен традициям старины. Жареная рыба с жареным картофелем. Убожество. Типичная истэндовская штука, но ужасно удобно было забегать туда с концерта.

– Это ночной клуб, я полагаю? – спросила Бандл. – Танцы и все такое?

– Именно! Ужасное разношерстное общество. Далеко не шикарное. Знаешь, художники, одинокие женщины всех сортов и капля представителей нашего круга. Говорят там очень много! Обычная болтовня, чтобы почесать языки.

– Хорошо, – кивнула Бандл. – Мы едем туда сегодня.

– О, лучше не стоит! – возразил Билл. Растерянность вернулась к нему. – Сказал же тебе, его время прошло. Никто туда уже не ездит.

– Ничего, мы поедем.

– Тебе будет там неинтересно, Бандл.

– Ты повезешь меня в клуб «Семь Циферблатов», и никуда больше, Билл. И мне хотелось бы знать, почему ты не хочешь.

– Я? Не хочу?

– Мучительно не хочешь. Что за греховная тайна?

– Греховная тайна?

– Перестань повторять, что я говорю! Ты тянешь время.

– Нет! – возмущенно возразил Билл. – Только…

– Ну? Я знаю, тут что-то не так. Ты не умеешь ничего скрывать.

– Мне нечего скрывать. Только…

– Ну?

– Долгая история… Видишь ли, однажды я был там с Малышкой Сент-Мор…

– О, опять Малышка Сент-Мор!

– Почему бы нет?

– Не догадывалась, что это из-за нее… – проговорила Бандл, сдерживая зевок.

– Как я сказал, я был там с Малышкой. У нее была прихоть заказывать омаров. И вот, когда омар уже лежал передо мной…

Рассказ продолжался… Когда омар был наконец разорван на части в борьбе между Биллом и совершенно посторонним молодым человеком, Бандл опять удалось привлечь внимание Билла к себе.

– Понятно, – сказала она. – Был скандал?

– Конечно, но ведь омар был мой! Я купил его и заплатил за него. И у меня было полное право…

– О! Было, было, – торопливо согласилась Бандл. – Но я уверена, что все уже забыто. И в любом случае мне наплевать на омаров. Так что поехали.

– Мы можем попасть в полицейскую облаву. Там есть комната наверху, где играют в баккара.

– Отцу придется приехать и забрать меня под залог, только и всего. Давай, Билл!

Билл продолжал упорствовать, но Бандл оставалась непреклонной, и вскоре они уже неслись в такси по указанному адресу.

Место, когда они достигли его, оказалось именно таким, каким Бандл его представляла. Это был высокий дом на узкой улице. Бандл обратила внимание на табличку: «Ханстентон-стрит, 14».

Дверь открыл человек, лицо которого казалось удивительно знакомым. Бандл почудилось, что он слегка вздрогнул, когда увидел ее, но Билла он узнал и приветствовал с почтительностью. Это был высокий светловолосый человек с бегающими глазками на слабовольном, анемичном лице. Бандл задумалась, где же она могла видеть его раньше.

Билл наконец восстановил душевное равновесие и теперь получал удовольствие от своей роли экскурсовода. Они танцевали в подвале, полном дыма настолько, что могли видеть друг друга только сквозь сизую завесу. Запах жареной рыбы был почти нестерпимым.

На стенах висели грубые рисунки углем, но некоторые из них были выполнены действительно талантливо. Публика была чрезвычайно разнообразна. Были там и представительные иностранцы, и богатые еврейки, и настоящие щеголи, и несколько дам, представляющих самую древнюю профессию в мире.