Прости за любовь - Вета Маркова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишь только сейчас замечаю компанию её бывшего. Они направляются к горкам. Шепчу Вике на ушко:
— Стоять. Ты хочешь вернуться к нему?
Она обалдело смотрит на меня и отрицательно качает головой, но молчит. И не надо слов. Я просто целую Вику, а она замирает в моих объятиях, расслабляется и послушно кладёт мне голову на грудь.
Мы стоим вчетвером и мило разговариваем. Дашка рассказывает, что они проверяли открытый каток.
— Можете сходить покататься, — предлагает Герман. — Лёд ровный, как зеркало.
— Я не умею, — откровенничает Вика. — Зимние виды спорта не для меня, — смеётся она, — как и летние. Если только на велосипеде покататься, да в речке поплавать.
— Генрих научит. Меня Герман учил кататься на коньках и горных лыжах. Жаль, что не успели горнолыжку в порядок привести к этому сезону. Оборудование вовремя не закупили, — поясняет Дашка.
Они с Германом представляют собой единое целое, знают всё про работу друг друга, живут общими заботами и проблемами, словно навёрстывают время, проведённое в разлуке.
Компания молодых людей с Викиным бывшим останавливается рядом, ребята то ли ещё не протрезвели после новогодней ночи, то ли накатили с утра. Ведут себя развязно и ищут для себя свободную ватрушку, явно намерены спуститься с горки.
— Пойдёмте домой, — не выдерживает Дашка. — Мне не нравится, когда рядом с детьми будут взрослые кататься, притом не совсем трезвые.
Дашке деликатности не занимать. Но выудить детей с горки сложно. Стоим, высматриваем.
— Глеб, сыночка, хватит. Давайте домой, — просит Даша у пробегающего мимо Глеба.
— Мамочка, мы только с Оленькой ещё один разочек спустимся, — кричит удаляющийся в сторону спуска Глеб, садится на ватрушку, усаживает девчонку к себе на колени, отталкивается, и они уже несутся вниз.
Воздух звенит от детского смеха. На середине подъема вижу Марка и Элен, они медленно поднимаются в горку, в самом низу Аннет и Ромка. Ромка тащит старшую сестру за руку наверх, Аннет смеётся, постоянно спотыкается и падает.
Я, как заворожённый, смотрю на детей Германа. Какие они с Дашкой счастливые. У них такие прекрасные дети. А у меня…
И здесь перехватываю напряжённый взгляд Германа, снова перевожу свой взгляд на горку, интуитивно прижимаю к себе Вику и одновременно дергаюсь вперед. Вслед за ватрушкой Глеба летит ватрушка молодых людей, набирая скорость и догоняя ребят.
В голове проносится только одно: девчонка может пострадать, но рука брата сжимает моё плечо, и я слышу:
— Там Марк.
Только сейчас замечаю, как Марк, находясь ближе всех к детям, перепрыгивает через ограждение и спускается вниз к куче-малой, которая уже образовалась внизу. Слышно, как плачет чей-то ребёнок. Хочется верить, что это не Оленька.
Герман помогает подняться Элен, Ромке и Аннет. Аннет тоже быстро сообразила, что нужно делать. И они с Ромкой почти бегом поднялись вверх, к Элен, которую одну на подъёме оставил Марк.
Вижу, как Марк выныривает из этой кучи с девчонкой на руках. Следом выбирается Глеб. Парнишка держится за лицо.
— Герман, Глеб пострадал. Вызови скорую, — просит Дарья и быстро идёт по направлению к лестнице, по которой поднимаются Марк и дети.
— Дарьянушка, Марк всё видит. Если бы было что-то серьёзное, он дал бы знать. Успокойся, милая, — голос Германа звучит уверенно и нежно. — Охрану и медиков я вызвал. Пойдёмте домой.
Только сейчас осознаю, что я до сих пор не даю пошевелиться Виктории. И она уже даже вырываться прекратила.
Аккуратно отстраняюсь, беру её лицо в свои ладони, заглядываю в глаза, полные слёз и страха, шепчу:
— Извини, Вика, сам испугался. Но, всё хорошо. Оленька не пострадала.
Снова прижимаю её к себе и целую в висок, но теперь Вика сама прижимается, чувствую, как тихо подрагивают её плечи. Моя маленькая плачет…
— Извини, — снова шепчу я. — Пойдёт к ребятам. Глеб пострадал, нужно посмотреть, что с мальчишкой.
Вижу, что Глеб рукой прикрывает лицо и его рука в крови. Как только рядом оказывается Марк с Оленькой на руках, переключаюсь на Глеба и рассматриваю его рану.
— Ничего страшного. Рассечение брови и губы, дома рану обработаем и пластырем стянем. Но, фингал будет, — рассматривая раны, говорю я. — Герой.
— Молодец, Глеб. Сегодня ты спас малышку, — Герман аккуратно хлопает его по плечу.
Даша платочком промокает раны, Глеб морщится, но молчит.
— Глеб, где-нибудь ещё болит? — интересуюсь я.
— Да ничего не произошло. Подумаешь, фингал. Ничего не болит, — пытается огрызнуться Глеб, не желая привлекать к себе внимание, но мне всё-таки отвечает. — Ничего не болит, скула только, по которой заехали, уроды пьяные.
Виктория
Ждём, когда дети поднимутся к нам. Вдруг Генрих, отворачивая меня от горки, сильно прижимает к себе и не даёт повернуться. Ничего не понимаю, пытаюсь освободиться, но его руки настолько сильные, что у меня нет ни одного, даже маленького, шанса на освобождение.
Здесь до моего слуха доносится пронзительный крик ребёнка. Спустя какое-то время, для меня оно кажется вечностью, Генрих освобождает меня из объятий, нежно берёт моё лицо в свои тёплые ладони и шепчет:
— Извини, Виктория, сам испугался. Но, всё хорошо. Оленька не пострадала.
Значит кто-то пострадал? Что там произошло? Где Оленька? Никогда не прощу себе, если с сестрёнкой что-то случится.
Он просит у меня прощение, но за что? Ничего не понимаю. Соображаю очень медленно. Окончательно прихожу в себя, когда вижу на руках Марка улыбающуюся Оленьку, которая, мило возмущаясь, рассказывает Марку:
— Меня чуть не затоптали. Глеб мой спаситель. И ты…
И девчушка целует Марка в щёку. Молодой человек улыбается ей и мне.
Генрих спешит к Глебу, а я обнимаю сестрёнку и плачу. Теперь меня пытается успокоить Марк.
— Вика, ты чего? Всё же хорошо.
— Я ничего не видела, мне Генрих не позволил, а от этого мне было вообще страшно, — пытаюсь оправдаться я.
Марк продолжает улыбаться, глядя на меня. У него такая же приятная улыбка, как у Генриха, и такие же красивые глаза, только в них расплавился изумруд, а у Генриха отразилось небо. У Марка глаза зелёные, а каштановые волосы, несколько светлее чем у Германа.
— Вытирай слёзы, а то щёчки замерзнут, — заботливо говорит мне молодой человек.
Я вытираю слёзы, размазав их по щекам, и иду рядом с Марком. Мы направляемся к дому. Оленька нагло сидит на руках молодого человека и слезать не собирается. Моя болтливая сестрёнка ведёт с ним деловую беседу, вгоняя меня в краску:
— Марк, а где твоя жена? — спрашивает Оленька.
— У меня ещё нет жены.
— Понятно, — деловито произносит она и добавляет. — Значит такой же непутёвый, как и наша Вика.