Правила игры - Владимир Аренев

Короче, Хреган потребовал, чтобы Боги наделили каждого его потомка знаком, по которому того легко было бы отличить. Те пошушукались и нашушукали следующее: во-первых, править род Хрегана будет не до скончания веков, а до тех пор, пока не закончится время властвования нынешних Богов. Хреган махнул на это рукой (и прежде всего потому, что возражать всемогущим не рисковал – умный был мужик). А во-вторых, Боги решили, что знаком отличия для потомков Хрегана будет какой-нибудь дар, сверхъестественная способность. Они долго выбирали, что же именно, но выбрать так и не смогли. Каждый хотел подарить свое, но тогда вместо людей получились бы новые Боги, а старые были не настолько глупы, чтобы допустить подобное. Тогда пришли к компромиссу: потомки Хрегана награждались одним даром от одного из Богов, но каждый раз – от того, чья очередь дарить подходила к тому времени. Своеобразное решение проблемы! Но оно устраивало всех…. Ну, пожалуй, за исключением тех самых потомков – ведь никто из них не знал, что же достанется ему от щедрот Божественных. Может, способность проходить сквозь стены, а может – воспламенять взглядом предметы. И ее нужно было не просто демонстрировать (а без этого наследник имел не больше прав на трон, чем любой нищий в стране), а еще и привыкнуть к оной способности. Талигхилл вот, судя по всему, не привык. (Кстати, еще одна интересная деталь. Боги догадывались, что в новообразовавшейся династии мужчины смогут зачать и поболее чем одного наследника. А если каждому бастарду давать Божественную способность, оглянуться не успеешь, как в мире наступит неразбериха. Опять же, война таких претендентов на трон могла закончиться весьма плачевно. Поэтому Боги решили, что только первый законный сын или дочь правителя получает дар. В случае смерти дар обретает второй сын или ближайший родственник. Конечно, принимая такое решение, Боги взваливали на себя непомерные хлопоты, но обещание – не воробей…) А титул «Пресветлый» возник уже потом, видимо, по ассоциации. Фаал-Загур считался Богом тьмы, ну а его противники – соответственно – Богами света. Дальнейшее ясно и трехлетнему ребенку.

Я пролистал все эти страницы, посвященные истории возникновения династии и ее правления, удивляясь тому, что осталось нынче от древнего Ашэдгуна. Упадок начался еще до Талигхилла, но лишь при нем он проявился в полной мере. Например, сам наследник не верил в Богов и, даже когда принял правление страной, не избавился от этого неверия, вопреки немалым усилиям жрецов наставить правителя на путь истинный. Все остались с носами, а Талигхилл с собственными заблуждениями. Он в открытую признавал, что видит сны, но называл их не пророческими, а лишь «предвидческими». Можно подумать, это что-то меняло! В другое время (лет сто спустя) его вполне могли бы сместить, продолжай он отказываться от дара Богов – ведь именно на этом строилась вся система наследования власти. Но обстоятельства сложились так, что больше на тот момент править страной было некому – да никто и не хотел бы взваливать на себя то бремя, которое досталось Талигхиллу. А потом, после Крина, позиции Пресветлого в народе слишком укрепились, чтобы его можно было просто сместить очередным дворцовым переворотом. Да и не происходило таковых уже много лет, а без практики, как говорится…

В общем, упадок веры в Богов ярко выразился именно во время правления Талигхилла. И очень скоро людям «аукнулось» соответственно. Уже внука Талигхилла сместили с трона, поскольку он (внук, конечно) не обладал даром. Да и откуда было взяться дару – Боги перестали властвовать, и династия Хрегана пресеклась. Все оказалось очень просто. Правда, иногда все-таки сверхъестественные способности проявляются – как это видно в случае с Мугидом.

А древний Ашэдгун развалился Его поглотил Хуминдар в то время как раз поднимавшийся на ноги Поглотить поглотил, но проглотить не смог, так как подпал под сильное влияние более ранней и более могущественной культуры Ашэдгуна. В результате две прежде враждовавшие страны стали одной, с политическим центром в Хуминдаре и культурным – в Ашэдгуне. Вот такие причудливые фокусы вытворяет со всеми нами время.

Я как раз справился с историческим разделом книги и добрался до описания исследований этих самых «феноменов», то бишь сверхспособностей Пресветлых, когда меня отвлекли

– Весьма разумное занятие, молодой человек.

Рядом со мной стоял господин Чрагэн. Не знаю, как он подошел так неслышно, но вряд ли мне это нравится.

Господин Чрагэн заглянул через мое плечо в книгу и улыбнулся:

– Подумать только! Вы решили узнать побольше о предмете, которому посвящены повествования! А знаете, глядя на вас, не скажешь, что вы способны на такое.

– Как видите. – Я смущенно развел руками.

«Академик» извлек на свет носовой платок и промокнул им свою лысину. Потом недоверчиво покачал головой и спрятал платок обратно:

– Нет, как же можно иногда ошибиться в человеке! Вот смотрел я на вас и думал… Знаете, что я о вас думал?

Я честно ответил: «Нет», догадываясь, впрочем, что это было необязательно.

– Я думал, что вы обычный стиляга, попавший в «Башню» исключительно потому, что это модно. Чтобы потом, пыжась от сознания собственной значимости, бросать в разговоре между делом «А я внимал Мугиду в ущелье Крина. Как, вы там не были?»

– Простите, что разочаровал вас, – пробурчал я, задетый его словами. Конечно, именно подобное впечатление я и намеревался создать, но все-таки…

– Нет-нет, – замахал руками «академик» – Это вы простите, что я так плохо о вас думал Поддался, знаете ли, первому впечатлению. А оно, оказывается, бывает ошибочным. Простите великодушно.

Я заверил его, что обид не держу, мы пожали друг другу руки и вынесли вердикт не верь глазам своим В смысле, не верь глазам господина Чрагэна.

Потом он заметил, что уже давным-давно пора обедать и знания – это великолепно, но без соответствующей физической поддержки организм может выйти из строя раньше, чем… Короче, я поспешно кивнул и полностью согласился со всем высказанным и невысказанным. Потом поставил книгу наместо и пошел вместе с «академиком» обедать. Право слово, так было намного проще, чем отказаться и выслушивать его поучительную (вернее, поучающую) болтовню о том, что «это вам кажется, а на самом-то деле вам очень даже хочется кушать».

После обеда (который по времени больше напоминал ужин) я смог-таки отвязаться от господина Чрагэна и ускользнуть в свою комнату. В подобных условиях было нетрудно напомнить себе, что нужно ведь когда-то и работать. Я извлек диктофон, бумагу, письменные принадлежности и занимался этим весь вечер. В библиотеку я решил сегодня не возвращаться, потому что подозревал: «академик» может устроить там засаду.

Заработался, поэтому ужинать спустился поздно и, ни с кем из гостей так и не повстречавшись, лег спать. К тому времени я, признаться, позабыл и обо всех странностях Данкэна, и о Мугиде, даже о Карне. Я думал о том, как бы выбраться отсюда невредимым и передать заказчику результаты своей работы. И еще я думал о том, на что потрачу деньги, 'когда получу их.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Конечно же за завтраком мне пришлось вспомнить обо всем. Данкэн смотрел на меня глазами величиной с порядочное блюдце каждый и так выразительно подрагивал бровями, ч о и самый непроходимый тупица мог догадаться: журналисту не терпится закидать меня вопросами. Я, впрочем, посмотрел на него не менее выразительно и состроил при этом такую рожу, что Данкэн тут же прекратил все эти мимические упражнения и занялся едой Очень вовремя, потому что толстуха с крашеными волосами и чета Валхирров уже начали пялиться на нас

Когда все выходили из зала и спускались в комнатку для повествований, журналист, естественно, вцепился в меня и с тяжелым выдохом спросил:

– Ну что?

Со стороны послушать – всякие гадости в голову лезть начнут. Про сексуальных извращенцев.

– Что «что»?! – прошипел я. – Желаете слышать отчет о проделанной работе? Не будет вам отчета! Ничего я не узнал, понятно! А вы ожидали, что я стану бегать по «Башне» и приказывать всем немедленно встать на уши?

– Успокойтесь, – попросил Данкэн, и в голосе его прозвучала нотка усталости. – Не нервничайте так.

– Я – не нервничаю. И не понимаю, с чего бы вдруг нервничать вам. – Лицемерие, конечно, но пускай хоть немного успокоится. Еще свихнется, а мне потом всю жизнь мучиться и себя винить. – Ведь мы здесь не навечно. Пройдет несколько дней, закончатся повествования, и я с вами распрощаюсь, чтобы никогда больше не встретиться. Так что навсегда подпасть под мое дурное влияние вам не грозит. А уж здесь я постараюсь воздержаться от необдуманных высказываний. Довольны?

Он обреченно вздохнул:

– Нет.

Псих. По-моему, процесс уже пошел. Нужно будет справиться у слуг о медпункте. Клиент готов, так сказать.

– Почему же нет?