Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства - Леонид Влодавец

— Ну, еще минут пять есть, — сообщила она. — Я у вас хотела спросить: вы, когда там, в лесу, были, ничего не слышали? Никаких имен, подробностей?

Леха стал припоминать. Для начала — мысленно. И тут позвонили в дверь. То есть опять «соловушка» засвиристел. Вроде и нежно, но как-то тревожно.

— Сегодня день ранних визитов, — улыбнулась Галина. — Еще кому-то не спится… Посидите здесь, пожалуйста, это, наверное, соседка пришла. Она алкоголичка, ей с утра иногда похмелиться надо. Заходит «на стаканчик» стрельнуть.

Она пошла открывать, прикрыв за собой стеклянную дверь кухни, затянутую зеленой тканью.

— Кто? — спросила Галина.,

— Свои, — ответил глуховатый, низкий голос.

У Лехи сердце ушло в пятки: очень уж голос походил на Мосла.

— Что вам, Валентин?

— Если можно, не через дверь, Галина Юрьевна.

— Ну ладно…

Щелкнул замок. Послышались тяжелые шаги двух пар ног.

— Здравствуйте! — вежливо произнес еще один голос.

Лопата! Леха выдернул из кармана пистолет и поставил горизонтально флажок предохранителя. Ну, мать честная, лишь бы сюда не сунулись!

Сунуться они не сунулись, но в это время в прихожей произошла какая-то возня, задребезжала мебель и придушенно вскрикнула Галина. Это что ж такое? Грабят, что ли?

— Не бей, дуролом! — прошипел Мосел. — Петлю давай! На шею!

Леха понял: сейчас еще чего-то сможет, после — не выйдет. Он толкнул левой рукой кухонную дверь, выскочил с пистолетом. Мосел, обхватив Митрохину поперек тела и прижав ей руки, держал ее, нагнув к полу, а Лопата, немного бледный — должно быть, еще не привык к такой работенке — пытался надеть Галине на голову петлю из бельевой веревки. Он-то первый и заорал:

— Сзади! — да так громко, что Леха с перепугу спустил курок.

Как грохнет! Коровин сам от собственного выстрела шатнулся к кухонной двери и чуть ее спиной не выдавил. А вот Мосла пуля ударила прямо в башку. И брызги полетели прямо в рожу Лопате, который шарахнулся в сторону, бросив свою петлю и испуганно взвизгнув. Он даже руки, кажется, пытался поднять, потому что Лехе послышалось что-то вроде: «Не надо, начальник!» Но опять как-то само собой нажалось и грохнуло. Лопату снесло на пол, он схватился за живот и заорал дурным голосом так, что у Лехи аж волосы дыбом встали и мурашки забегали по спине. Чтоб этого воя не слышать, он готов был бежать куда угодно. Но не босым же? Вон они, ботиночки! Леха от волнения сперва правой ногой в левый полез, потом левой в правый…

— Боже мой! — услышал он сквозь визги Лопаты: Митрохина вылезала из-под распростершегося на полу Мосла. — Ужас-то какой! Что теперь делать?

— Милицию вызывать… — пробормотал Леха, завязывая ботинки.

— Это не поможет! — обреченно сказала Галина. — Только ускорит нашу смерть…

— Тогда драпать надо! И все… А то из-за этого сейчас весь дом проснется!

— Думаете, даже сейчас, утром, хоть кто-нибудь высунется? — на удивление спокойно произнесла Митрохина. — Все будут сидеть и трястись. Может, кто-нибудь и позвонит в милицию, только они приедут через час, не меньше.

Леха уже завязал шнурки и вполне мог удирать. Но почему-то не торопился, хотя и знал, что торопиться надо. Особенно напоминал об этой необходимости Лопата, который выл, хотя уже и потише.

Неожиданно он перестал выть совсем и сказал вполне членораздельно:

— Галина Юрьевна! Мы не виноваты! Честное слово! Это он сам, случайно. Случайно! Он сам нас заставил туда ехать… Говорил, что там чего-то зарыто в овраге. Очень ценное…

— Где тело? — спросила Митрохина очень спокойно.

— Не знаю… Мы его увезли оттуда на дачу. Больше я его вообще не видел… У-у-уй-и!

— Сюда вы зачем пришли? — спросил Леха.

— Барон сказал, что какие-то деревенские мужики паспорт нашли. Один позвонил вчера. Назначили ему встречу, отвезли на дачу. А паспорт — пустой… Там листок должен быть с картинкой. Митрохин у какого-то старика чего-то… Ы-и-их! — вырвалось у Лопаты напоследок. Он дернулся и стих. Еще один… На Леху аж икота напала, и его чуть не вывернуло. Но рвоты не случилось. Был страх.

Леха понял все, что не досказал Лопата. Приходили не столько за Галей, сколько за Лехой. Сева, клюнув на телефон 34-56-70, угодил в лапы Барона. После того, как его легонько побили, он рассказал, что паспорт нашел Коровин. Потом поглядели паспорт и, обнаружив, что отсутствует листок с пропиской и чертежиком, решили, что стоит поискать Леху у Митрохиной. Но тут позвонили из милиции и сообщили об обнаружении автомобиля с трупом Котла. Это задержало отправку группы к Галине на несколько часов.

Вчерашний ночной визит к Нинке объяснялся тем, что Барон хотел взять Котла на дело. То есть съездить в деревню и сцапать там Коровина. Однако съездили впустую, потому что Лехи дома не было, а Севина жена сказала, что он в город уехал.

Наверное, решили сразу же прикончить и Галину, и его. Доперли, где он может быть. Интересно, конечно, что ж там вышло с Митрохиным. Оказывается, на самом деле его никто не похищал и убивать, выходило, его вовсе не собирались. Инициатива поехать за город тоже принадлежала ему самому. Там произошел несчастный случай, получается. А чего ж они крутят? На мокрые дела идут, хотя вроде бы и бояться нечего?

Нет, торчать дольше здесь и смерти дожидаться Леха не мог. Он выскочил из квартиры и побежал вниз, в подъезд. Пробегая мимо одной из дверей, — он услышал, как чей-то голос перепуганно орет в трубку телефона:

— Да-да! Я не ослышался, товарищ дежурный, там стреляли! Два раза. Я же говорил, на третьем этаже. Нет, это не шкаф упал! Вот еще, я пойду смотреть!..

Проскочив два марша лестницы, Леха услышал, как следом затопали быстрые шаги. Похоже, что Галина тоже бежала следом.

Выход с лестницы был один: на улицу. И там, в подъезде, стоял какой-то мужик. Но этот, слава Богу, какой-то здешний оказался, видать, только что с ночной смены пришел и хотел газету из почтового ящика вынуть. Хорошо, что Леха пистолет не выдернул и не пальнул, а то бы… В общем, обошлось.

— Эй, постой! — заорал тот, но Леха уже выскочил на улицу.

Не успел мужик опомниться, как мимо него пробежала, не жался каблуков соседка из квартиры номер 23. С сумкой.

— Здравствуйте! — бросила она на бегу и вылетела из подъезда следом за Лехой.

Поскольку она не кричала: «Помогите! Догоните!», мужик здраво рассудил, что если баба гонится за хахалем, то это их общее дело, и они сами разберутся…

Леха вовремя сообразил, что по улице среди бела дня бежать не стоит, и перешел на шаг. Галина тут же догнала его.

— Видите белую «шестерку»? — сказала она, подхватывая его под руку. — Это их машина. Она пустая, по-моему…

Действительно, в «шестерке» никого не было. Леха тут же прикинул, что немного ошибся. Все-таки убрать хотели не его, а Галину. Видно, думали, что на одну бабу много времени не понадобится, решили, что и двоих хватит, чтоб тихо придушить. А на Леху, тем более с пистолетом — вовсе не рассчитывали.

— Водить умеете? — спросила Галина.

— Да так, помаленьку… — ответил Леха, и она подала ему ключи.

— У Валентина забрала, — сообщила она тихо.

— А если загудит? — опасливо проговорил Коровин.

— Значит, судьба такая.

Но не загудела. Открылась спокойно, и Леха, усевшись на водительское место, впустил Галину на правое переднее сиденье.

— Куда едем? — спросил Леха, поворачивая ключик в щитке.

— Туда, где погиб Сережа.

Она сказала это так уверенно, что Коровин даже не вспомнил о том, что у нее за спиной — два месяца дурдома.

Завел и поехал, благо движение еще было небольшое. Галина Лехе то и дело давала указания, куда поворачивать, без нее бы Коровину из города так быстро не выбраться.

А так выбрались, нигде правила не нарушили и гаишников не заинтересовали. Леха этого боялся больше всего. Впрочем, мужик подстриженный и бритый, а также дама в костюмчике никого напугать и не могли.

По шоссе поехали быстрее. Тут можно было спокойно держать под восемьдесят, что Леха и делал.

— Галина, — спросил Коровин, — а вы знаете, что там в овраге спрятано?

— Да я уж говорила — не знаю. Но то, что сказал Игорь насчет старика — более-менее поняла.

— А что за старик-то?

— У Сергея был такой знакомый дедок, Григорий Хлыстов. В свое время Сергей Митрохин шефствовал над одиноким ветераном. по тимуровской линии и позже, когда был комсомольцем, не забывал. С его помощью Хлыстова удалось поместить в хороший дом престарелых. Там Хлыстов и скончался на семьдесят восьмом году жизни, но незадолго до смерти отправил Сергею письмо. Оно пришло на мой адрес, Григорий Филиппович еще не знал, что мы разъехались. Но я чужих писем не читаю. Переслала, не распечатывая, Сергею. А потом позвонила в дом престарелых, хотела сообщить Хлыстову, чтоб он писал ему по новому адресу. А мне сказали, что Григорий Филиппович умер… Это все было еще неделю назад.