Клипер «Орион» - Сергей Жемайтис

— Не собачьтесь, Никон Кузьмич. Бывайте здоровы и не кашляйте! — Феклин побежал в буфет, напутствуемый самым немыслимым набором ругательств.

Когда Феклин вернулся с подносом, на круглом столе красного дерева уже не было карты, командир и его помощник сидели в креслах и, к явному неудовольствию Феклина, часто переходили с русского на английский. Все же вестовой, словно опытный детектив, по обрывкам фраз, выражению лиц, интонациям понял, что разговор вертится вокруг распоряжения Бульдожки. Само распоряжение, отпечатанное мелким шрифтом, лежало на столе, и вестовой, неодобрительно взглянув на непонятные буквы, в знак полного презрения поставил на него сухарницу.

— Феклин! — окликнул его командир.

— Есть, Феклин!

— Ты что же, мамочка моя, так непочтительно относишься к письмам сэра Эльфтона? Дай-ка сюда!

— А по мне, ей самое место под сухарями, кляузная, поди, писулька? Вот, пожалуйста. А что в ней?

— Так ведь уже знаешь? Хоть и не сведущ в английском. По глазам вижу.

— Догадываюсь немного, потому, сами знаете, какие каши мысли.

— Знаю, братец. И хотя на бумаге написано «Секретно», для команды в ней секрета нет.

— Груз хотят снять, а нас под арест?

— Да, Феклин. Спасибо, мамочка, мне покрепче… Рому достаточно.

Разговор между капитаном и его помощником продолжался, они вносили коррективы в свой план, учитывая распоряжение адмирала. Оно состояло всего из десяти неполных строк:

«Февраль 25.1918. 5 ч. пополудни

Командиру клипера „Орион“, капитану II ранга Зорину.

Предлагаю:

1. Завтра к 11 до полудня перейти из гавани Хамоэйз в гавань Саттон-Харбор и передать имеющийся груз оружия на транспорт „Виктория“.

2. Командиру клипера после передачи груза на транспорт „Виктория“ прибыть в управление порта для получения дальнейших инструкций.

Первый параграф распоряжения не являлся новостью, второй же оказался коварной неожиданностью.

— Адмирал бьет в солнечное сплетение, — сказал старший офицер, — хочет сломить. Если мы повинимся…

Командир перебил:

— То, как говорят китайцы, «потеряем лицо», а по-русски — совесть и честь! Я откажусь выполнять его распоряжения!

— Тогда адмирал, основываясь на старых союзнических соглашениях, приравняет ваш отказ к открытому бунту и будет действовать согласно законам военного времени. В лучшем случае из дипломатических соображений, чтобы не поднимать шума, нас снимут и назначат других командиров.

— Вполне возможно!

— И даже не англичан, возьмут из нашего резерва при русском консуле, там есть несколько морских офицеров.

— Но матросы! Неужели они согласятся?

— Не все. Большинство согласится, лишь бы уйти домой, а некоторые, как Бобрин, Новиков, Куколь, и по идейным соображениям. Вы же знаете, что на клипере в миниатюре происходит что-то похожее на подготовку революции, хотя вы как «монарх» расцениваетесь гораздо выше, чем Николай Второй.

— Он еще в состоянии шутить, а я совсем вошел в отчаянность и тоску, как говорят матросы, после всех напастей. Неужели он догадался? Ну и хитрая Бульдожка, как называет его Феклин. И все-таки я не верю, что нет у нас выхода!

Они встретились взглядами и поняли друг друга без слов.

— Вместо вас, Воин Андреевич, завтра поутру съеду на берег я, а вы с богом. Постараюсь усыпить их бдительность, даже, если вы разрешите, дам понять, что мы пересмотрели свое отношение к событиям в России. Так, неопределенно, туманно, чтобы выиграть время.

— Не стоит, Николай Павлович. Знаете, как все может обернуться? В таком деле нельзя идти на компромисс. И какие мы с вами дипломаты? Лучше будем соблюдать достоинство.

— Да, Воин Андреевич, вы правы. Ну их к дьяволу, не стану фиглярничать.

— Бот, вот, мамочка моя, вот это правильно. Но вы-то знаете, на что идете? Может, придется не один месяц, а год ждать, пока подвернется оказия на родину, да и корабль вы любите и плавание такое предстоит?

— Выхода нет, Воин Андреевич: или вы, или я. Больше некому.

— Да, да, вы или я. А если вы примете командование, то не хуже меня справитесь, а может быть, и лучше.

— Об этом не может быть и речи. Если мне удастся усыпить их бдительность, то идите с богом, а обо мне не беспокойтесь. Между нами говоря, я остаюсь в большей безопасности.

— Милый вы мой! Ну зачем об этом? Я-то ведь все знаю: могли сейчас сидеть в Севастополе на теплом месте или командовать крейсером, а пошли ко мне. Не машите руками. Так ведь?

— Да, относительно теплых мест у нас с вами одна точка зрения. Не скрою — остаюсь с тяжелым сердцем. Тут мы говорили о долге, так в этом я понимаю свой долг и уверен, что вы поступили бы так же.

— Что говорить. Спасибо, Коля. Оставим это. Я же тебя знаю — не уступишь. И мне негоже покидать корабль в такую минуту. — Командир вытащил платок и долго тер глаза, ворча, что английский уголь дает мельчайшую копоть, и она, смешиваясь с дымом, лезет в глаза даже в каюте.

Вконец расстроенный Феклин, задев подносом о косяк двери, вышел из салона.

Николай Павлович сосредоточенно пил горячий чай, не глядя на командира, который наконец спрятал платок — и улыбнулся.

— Знаете, кто бы с удовольствием остался? — спросил он, расплываясь в улыбке.

Невольно улыбнулся и Николай Павлович:

— Понятия не имею.

— Стива Бобрин!

— Да! Ведь у него на берегу Элен — продавщица перчаток!.

— Говорят, у него каюта забита перчатками?

— Как-то заглядывал, везде коробки, перевязанные разноцветными ленточками.

Оба засмеялись так громко, что пораженный Феклин заглянул в салон и, довольный, что все уладилось, закрыв дверь, побежал искать своих друзей, чтобы сообщить им о чрезвычайных событиях в салоне. Шутка ли сказать: сам Мамочка заплакал после каких-то английских слов, смысл которых ему, Феклину, яснее ясного.

— А чем черт не шутит, может, вы еще догоните нас при выходе из залива! — уже совсем бодро сказал командир. — Как увидите, что мы снялись и все благополучно, садитесь на катер и платите любую сумму. А?

— Попробую, да боюсь, поставят соглядатая.

— А вы с ним вместе, может, из него марсовый получится;

— Постараюсь, только из-за меня не задерживайтесь ни секунды. Погода сейчас неустойчивая, надо ждать со дня на день западного ветра.

— Тогда и туман разгонит и навстречу подует, застрянем в канале. Туман нам сейчас ох как нужен.

— Так что не ждите. Не догоню у мыса Болт-Хед, идите без меня.

— Да, да, что делать, придется. Кто первым доберется до Севастополя, тот…