След в прошлом - Серж Бэст

– Что ж, давайте будем знакомиться, – сказал полковник, обращаясь к матери Дуси. – Я начальник пограничного отряда, зовут меня Владимир Тихонович.

– Елена Феликсовна, – представил её Максим.

– Тобольская, – добавила, смущаясь, она к сказанному. – Мою дочь зовут Евдокия, она сейчас спит, так как утомилась от перелёта, если вы не возражаете, то мы её будить не будем.

– Конечно, конечно…, – поспешил выразить своё согласие начальник отряда. – Мы с вами, уважаемая Елена Феликсовна, и вашей дочерью увидимся ещё не раз, такова специфика нашей службы – знать, как живут офицеры и члены их семей на пограничных заставах.

Сейчас же я к вам пришёл не только познакомиться воочию, но и предложить вам поработать фельдшером на пограничной заставе, куда вы уже полетите через несколько дней. Максим Александрович сказал, что у вас высшее медицинское образование, вы работали в аптеках и даже фельдшером на «Скорой помощи». Это так?

– Да, это действительно так. Мне работа фельдшера известна. Но дело в том, что все мои документы сгорели на пожаре…

– Мы в курсе всего того, что случилось с вами. Мы сделаем необходимые запросы и восстановим все ваши документы. Главное, чтобы вы согласились.

– Я согласна.

– Ну вот, и хорошо. Нам с вами крупно повезло. На отдалённой заставе своевременное оказание медицинской помощи является чрезвычайно важным делом. Со мной начальник медсанчасти пограничного отряда, которого зовут Александр Сотпаевич, он с вами сейчас побеседует на эту тему более обстоятельно, а работодатель, коим являюсь я, – рассмеялся начальник отряда, к сожалению, должен вас оставить. – Дела, куда от них денешься! – лукаво усмехнулся он.

Оставив Елену Феликсовну беседовать с начальником медсанчасти в комнате, Максим вошёл в спальню. Дуся, как и ожидалось, не спала, ей не терпелось узнать, по какому поводу явилось к ним начальство.

Максим взял блокнот, лежащий на тумбочке у кровати матери, и протянул его ей.

– Ты, наверное, сгораешь от любопытства?

– Да! – написала она в ответ. – Как прошёл визит начальства?

– Очень хорошо. У твоей мамы будет работа на пограничной заставе.

– Она будет поварить? – Лицо Дуси расплылось в широкой улыбке.

Максим приглушённо рассмеялся.

– Почему поварить? Нет, не поварить. Мама вспомнит свои молодые годы и будет работать фельдшером.

– Это ж здорово! Её так угнетает, что мы будем сидеть у вас на шее…, – написала она. – Мама довольная?

– Мне, кажется, что она довольная. Что касается того, кто будет сидеть на шее. Ты умеешь стряпать блины?

Глаза Дуси от удивления поползли вверх.

– Я буду на заставе стряпать пограничникам блинчики? – вывела она на бумаге очередную фразу.

– Так, умеешь или нет?

– Конечно, умею.

– Ну вот, и у тебя будет дело, – рассмеялся Максим. – Я обожаю блинчики. Кстати, как ты относишься к варёной сгущёнке?

– Очень положительно, – написала она. – Я её обожаю.

– Тогда я буду её варить для тебя всякий раз, как ты только соберёшься накормить меня блинами.

А ещё я буду ловить для вас с мамой лососей, чтобы ты и мама могли каждый день есть красную икру ложками. Кстати, блинчики будут хороши как с варёной сгущёнкой, так и с красной икрой.

– Мне такие перспективы, Максим Александрович, очень нравятся. Я уже хочу побыстрее улететь на нашу пограничную заставу, – спешно написала она.

– Я в восторге от твоего настроения. Пообещай мне, что ты в нём часто будешь пребывать.

– Обещаю. Я понимаю, что грусть напрасна, потому как жизнь прекрасна. Но должна при этом заметить, что есть одно «но», которое вы не приняли во внимание. То, что случилось со мной и мамой, прекрасным вряд ли назовёшь. Но, я, тем не менее постараюсь не испортить общую идеалистическую картину…

– Ты большая умничка! – восхитился ею Максим. – Климу повезло с тобой…

– Ну, не знаю, повезло ли ему? – быстро написала она. – Но потом на какое-то мгновение задумалась, после чего карандаш вновь заплясал в её блокноте. – Если мне ещё оглохнуть, то я буду идеальной женой, и глухая, и немая, т. е. никаких проблем, одни только достоинства: девушка не слышит, не возмущается, только детей рожает. Все мужики вокруг будут то и дело говорить: «Климу явно повезло с женой»…

Максим вновь восхитился ей. Ему были симпатичны люди с юмором и самоиронией. Он и сам был таким.

– Извини, Дуся. Я перефразирую сказанное мной – пусть будет так, чтобы Климу с тобой не повезло. Главное, ведь, чтобы твой недуг отступил.

Убеждён, что море, скалы, чистый воздух, умиротворение красотой природы этого далёкого края, где твоя жизнь будет идти размеренным ритмом, без человеческой суеты, дрязг, подлости, несомненно, прольётся чудодейственным бальзамом на твою израненную душу.

Я в это искренне верю, поэтому всё так и случится, ты в этом можешь даже и не сомневаться.

После столь продолжительного спича, Дуся соскочила с кровати, подбежала к нему, обвила руками и, не раздумывая, поцеловала его в губы.

От неожиданности Максим на мгновение остолбенел, по всему его телу пробежала волнительная дрожь. Он уже был готов, поддавшись внутреннему порыву, заключить её в свои объятья и ответить тем же, но она быстро шмыгнула снова на свою кровать, схватила блокнот, и спешно начертала в нём большими печатными буквами:

Я ВАС ОБОЖАЮ! ВЫ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ!

– Я тебя тоже, малыш! – выдавил он из себя в ответ, преодолев внезапно накативший комок в горле.

В спальню вошла мать, раскрасневшееся лицо которой указывало на то, что она осталась довольной состоявшимся разговором с начмедом.

– Как поговорили, Елена Феликсовна? – спросил её Максим.

– Поговорили, Максим, замечательно! Я очень довольна тем, что мне предоставлена возможность поработать фельдшером на заставе. На меня возлагается контроль за качеством приготовления пищи и санитарным состоянием пищеблока.

В прошлом году, как сказал мне начальник медсанчасти, половина пограничников на нашей заставе переболела трихинеллёзом, потому как употребили в пищу заражённое медвежье мясо.

– Что ж, тогда нам нужно будет в своём питании больше ориентироваться на рыбу, – рассмеялся Максим. – Неслучайно основная пища у японцев морепродукты, поэтому и средняя продолжительность их жизни около восьмидесяти лет.

– Я ему что-то в этом роде и сказала. На что он мне ответил, в рыбе много токсичных химикатов, в частности ртути. И чем старше рыба, тем она более вредна. Сообщил, что во многих странах опасными признаны тунец, навага, горбуша, нельма, чавыча…

– Да уж, ничего не скажешь – начитанный майор… Спасибо, что столь почитаемую здесь корюшку в разряд опасных продуктов не зачислил.

Видимо, язык у него не повернулся сказать про неё что-то плохое, – ухмыльнулся Максим и посмотрел на Дусю, которая внимательно слушала его диалог с матерью.

– Мы с ним сошлись на том, – продолжила её мать, что лучше бараньего мяса ничего нет.

Максим улыбнулся.

– В этом нет ничего удивительного. Если я не ошибаюсь, – сказал он, – то начмед тувинец, а на его исторической родине предпочитают есть шашлычки из барашка, как и в Казахстане.

Дуся приподнялась с кровати и протянула свой блокнот Максиму, где написала:

Как вы думаете, на лыжной базе «Горный воздух» жарят шашлыки из барашка, как у нас на Медео? Вы упомянули про них, и у меня сразу засосало под ложечкой…

Ваша голодная Дуся.

Максим бросил взгляд на часы.

– Через двадцать минут нам нужно выйти к крыльцу штаба. Там нас будет ожидать «уазик». По приезде на базу «Горный воздух» мы узнаем, какие там шашлыки жарят.

А вечером предлагаю пойти в ресторан «Океан», чтобы воочию познать, насколько хороши блюда из морепродуктов. – Не возражаете, Елена Феликсовна, против похода в злачное место?

Елена Феликсовна расплылась в улыбке.

– Я не возражаю. Повод замечательный…

– А ты, Дуся?

Дуся посмотрела на них лукавым взглядом, а затем по-детски растянула себе пальцами рот, давая

понять, что безмерно рада такому предложению. Максим и её мать, видя такой её жест, закатились в безудержном смехе…

Глава седьмая

На заставе

Погода в день отлёта на пограничную заставу установилась под стать настроению – день был яркий и солнечный, а небо чистое и открытое.

Ми-8, набрав необходимую высоту, летел вдоль прибрежной полосы на автопилоте, немного раскачиваясь сбоку на бок, как лодка в море при лёгком бризе.

Дуся и её мать с интересом вглядывались в мелькавшие за окнами иллюминаторов безмолвные снежные пейзажи. Настроение у них было, поначалу тревожное, но постепенно тревога улетучилась. Им хотелось поскорее попасть заставу, они морально устали и нуждались в отдыхе.